Поэзия женственности Зинаиды Серебряковой
Для того чтобы сложилась значимая выставка художника, должен сформироваться особый фундамент. Возможно, для выставки Зинаиды Евгеньевны Серебряковой (1884-1967) в ГРМ таким фундаментом стало несколько изданий о ней. Так, почти одновременно и независимо друг от друга два исследователя из Санкт-Петербурга подготовили о художнице монографии: в 2004 году вышла в свет книга специалиста из Русского музея В.Ф. Круглова, а в 2006 году - альбом доктора искусствоведения А.А. Русаковой. Несмотря на то, что эти издания появились одно за другим, они практически не совпадают ни по содержанию, ни по иллюстрациям. Персона художницы настолько удивительна, что каждый исследователь может рассматривать ее творчество в разных аспектах.
Обычно солидные монографии имеют большее значение, чем журнальные публикации на две-три странички. Обычно, но не в случае с Серебряковой. Судьбу ее художественного наследия перевернула небольшая публикация российской исследовательницы Н.А. Авдюшевой-Лекомт в сборнике научных статей Псковского музея-заповедника 2001 года.
Самым важным источником сведений о художнике являются архивные документы. Для изучения работ Серебряковой таким источником стали письма. В 1964 году в послании А.Н. Савинову она сообщала о своих парижских работах и упоминала о знакомстве с бельгийским бароном Ж.-А. де Броуэром. Художница выполнила несколько портретов жены и дочерей барона, потом ездила в Марокко, где у него были обширные плантации. Она написала, что работала над декоративными панно для нового дома Броуэра: «Росписи состояли из декоративных географических карт в стиле XVIII века, исполненных в одном тоне (их мой сын исполнил), я же написала на фоне в углах карт мотивы “4-х времен года” (лето со снопом, весну с цветами и т.д.) и 4 фигуры, стоящие в “нишах” на другой стене. Рисовала я все это в Париже и, к сожалению, не видела, как все это выглядело на стенах, так как дом этот был не совсем готов и еще необитаем... во время войны в этом месте как раз проходил фронт, и дача Броувера была разрушена.»[1]
Эти сведения вошли во все монографии и статьи о Серебряковой, а их существует довольно много. Во время Второй мировой войны столько всего было разрушено, такое количество произведений погибло, что никто не сомневался в словах Серебряковой. И тем не менее одна из исследовательниц творчества художников русского зарубежья, декан факультета культурологии и искусствоведения Уральского государственного университета Т.А. Галеева из Екатеринбурга предложила своей коллеге Н.А. Авдюшевой-Лекомт, которая живет в Бельгии, найти дом, где находились росписи Серебряковой. Удивительно, но это здание удалось обнаружить — росписи в нем уцелели. Однако владельцы дома уже сменились, и новые хозяева даже не подозревали о том, что панно, почти 70 лет украшавшие виллу, выполнила знаменитая художница из России. Их автором считали неизвестного фламандца.
У семьи Броуэров было несколько домов. Во время войны пострадала другая их резиденция — «Фрегат», а «Мануар» с росписями сохранился, но вскоре после окончания войны был продан. С момента постройки в доме не проводился капитальный ремонт, и по прошествии времени здание и панно нуждались в заботливой реставрации. Надежда Александровна Авдюшева-Лекомт выступала на научных конференциях, привлекая внимание к состоянию панно, обращалась в различные инстанции, чтобы не допустить их гибели. Было опубликовано несколько статей. Понятно, что для государственного музея приобрести даже одну значительную работу художницы является определенной проблемой, а в данном случае речь шла о целом комплексе произведений — четырех горизонтальных панно, четырех вертикальных и двух десюдепортах, что многократно увеличивало стоимость. Добавим к этому еще плохую сохранность росписей.
Уже довольно давно не проводился музейный показ работ Серебряковой. В 2007 году Русский музей объявил о выставке «Зинаида Серебрякова. Обнаженные». Когда я узнала о ее названии, сразу подумала про бельгийские работы, но как-то с трудом верилось, что зарубежные панно могут быть привезены в Россию. Авдюшева-Лекомт написала, что произведения из «Мануара» будут экспонироваться. Сразу стало ясно, что этот проект станет сенсационным.
Выставка, на которой демонстрировалось около 40 живописных и графических работ Серебряковой, открылась в октябре минувшего года в Корпусе Бенуа ГРМ. Помимо Русского музея свои экспонаты предоставили Третьяковская галерея, Музей-заповедник «Петергоф», Калужский художественный музей. В число собранных произведений вошли знаменитые картины «Купальщица» (1911) и «Баня» (1913), эскизы росписей Казанского вокзала (1915—1916). Бельгийские панно представила купившая их московская галерея «Триумф»; их разместили в отдельном зале, который по замыслу устроителей должен был напоминать зал «Ренессанс» виллы «Мануар».
Бельгийские росписи — второе после Казанского вокзала обращение Серебряковой к монументальной живописи. Они во многом похожи на разработанное ею оформление интерьера вокзала. Может быть, художница рассказала Броуэру, что 20 лет назад ей предлагали подобный заказ. В итоге тема, которая, как представляется сегодня, не совсем подходит для общественного сооружения, была воплощена в частном особняке. В отличие от эскизов росписи Казанского вокзала, бельгийские работы не поражают своей смелостью. Поскольку предыдущая работа так и не была осуществлена, художница боялась экспериментов и избрала беспроигрышный классический вариант. То, что Броуэр дал заказ именно Серебряковой говорит о его интересе к классическим традициям.
Темы четырех вертикальных панно, помещавшихся между окнами дома, — занятия и увлечения хозяина. Одно из них — «Юриспруденция» — связано с его профессией. Фемида Серебряковой изображена со свитками и планшетом, а главный атрибут богини Правосудия (весы) лежит у ее ног. Тема второго панно — «Искусство». По эскизам из парижского собрания дочери Зинаиды Евгеньевны, Е.Б. Серебряковой, можно установить несколько вариантов этой композиции. На одном из них у ног модели изображены маска и гитара, из чего следует, что художница имела в виду не только изобразительное искусство. В окончательном варианте панно представлена девушка, читающая книгу, внизу изображены палитра с кистями и гипсовая маска. Любовь барона Броуэра к природе нашла отражение в третьем панно — «Флора». Римскую богиню олицетворяет аллегорическая фигура женщины, разбрасывающей цветы из корзины, которую она держит в руках. Завершает вертикальные панно композиция «Свет» (заказчик был директором электро- и газовых заводов) с изображением девушки с факелом.
Моделью для всех четырех панно послужила дочь художницы Екатерина. Обнаженные фигуры написаны в разных ракурсах — анфас, в повороте, со спины, — словно модель движется на глазах у зрителя. Мастерство Серебряковой так велико, что кажется, будто живопись стремится стать скульптурой. Как в гризайлях эпохи классицизма, имитировавших скульптурный декор, панно Серебряковой не только выполняют декоративную функцию, но и позволяют создать иллюзию глубины пространства.
Горизонтальные панно, выполненные Серебряковой совместно с сыном Александром, расположены в верхней части боковых стен. Роспись состоит из двух элементов: овальных медальонов с барочными завитками, внутри которых в обобщенном виде представлены географические карты, и женских полулежащих фигур. Название «Времена года», которое дала этим панно художница, достаточно условно, так как атрибуты «ню» (трое из четырех девушек изображены с колосьями, одна — с кувшином) ему не соответствуют. На выставке в Русском музее работы стали именоваться «Марокко», «Фландрия», «Индия» и «Патагония».
Малоизвестная составляющая бельгийских росписей — «путти» на десюдепортах. В эскизах горизонтальных наддверных панно было две темы: младенцы, поддерживающие земной шар, и дети, играющие с макетом корабля. В росписи воплотилась первая. На втором панно изображены путти, держащие свиток с бельгийской надписью, близкой по смыслу русской пословице «В гостях хорошо, а дома лучше».
Все бельгийские панно написаны в строгой, практически аскетичной манере, почти без дополнительных деталей. Если в эскизах для Казанского вокзала Серебрякова стремилась заполнить фигурой всю форму плафона для росписи, то теперь она оставила свободное пространство, «боязнь пустоты» отступила. Несмотря на то, что росписи были созданы в XX веке, когда в сфере изобразительного искусства преобладали цвета яркие, чистые, звучные, в колористической гамме панно доминируют землистые оттенки. Временные и цветовые характеристики Серебрякова нивелировала. В панно достаточно условно обозначены признаки, указывающие на пристрастия заказчика. Скорее, изображенные женские фигуры ассоциируются с музами или могут восприниматься как символы стихий, сторон света, континентов, лишь с небольшой корректировкой атрибутов.
Росписи виллы «Мануар» можно считать полностью космополитическими: их выполнила для Бельгии художница из России, которая работала во Франции, опираясь на лучшие достижения всего европейского искусства. Национальная принадлежность автора и ее пристрастий в работах не выявлена. Характеристики бельгийского цикла позволяют рассматривать его как универсальную схему для воплощения в монументальных росписях любой тематики применительно к любому зданию.
Панно для виллы «Мануар» являлись украшением выставки в Русском музее. Увидеть этот цикл — большая редкость и удача для зрителя и исследователя.
Какие же итоги? Обнаженная модель — это только часть творчества Зинаиды Серебряковой. А значит большая выставка работ художницы ждет нас в будущем.
- Зинаида Серебрякова. Письма. Современники о художнице. М., 1987. С.206.
С этой статьей также смотрят:
Сергей Колузаков
Художественные работы для вокзала в начале Первой мировой воины. Вторая половина 1914-го-1915 годы
Сергей Колузаков
Казанский вокзал в преддверии революции. 1916-1917 годы
Искуссmво. 1936–1937
Галерея «Триумф»
Юриспруденция. 1936–1937
Галерея «Триумф»
Свеm. 1936–1937
Галерея «Триумф»
Флора. 1936–1937
Галерея «Триумф»
Сиам. 1916
ГТГ
Турция. (Две одалиски). 1916
ГТГ
Япония. 1916
ГТГ
ГРМ