«РОКОВАЯ АВРОРА», история с продолжением

18-19 сентября 2007 года в Лондоне на аукционе Sotheby’s должна была состояться распродажа уникального собрания произведений русского искусства, принадлежавшего Мстиславу Ростроповичу и Галине Вишневской[1]. Среди самых дорогих лотов коллекции был «Портрет А.К. Демидовой» кисти Карла Брюллова, оцененный в 800 000-1 200 000 фунтов стерлингов. В 1995 году Третьяковская галерея хотела приобрести это полотно, но Галина Павловна его «перехватила». Казалось, что у музея вновь появилась возможность стать владельцем картины... Однако, как известно, торги не состоялись. Собрание целиком выкупил российский миллиардер Алишер Усманов. О поистине драматических событиях, развернувшихся вокруг героини портрета и самого полотна, рассказывает доктор искусствоведения Людмила Маркина.

17 сентября, в понедельник (который действительно оказался тяжелым!), я вылетела из «Шереметево» в Лондон. В самолете увидела многих московских антикваров, дилеров и коллекционеров, направлявшихся на торги. Русское искусство на мировом антикварном рынке весьма поднялось в цене и оказалось в одном ряду с западноевропейским. В полете я вспоминала событие почти десятилетней давности, когда волею случая была вовлечена в орбиту подлинных страстей, разыгравшихся вокруг портрета светской красавицы, прозванной современниками роковой.

Впервые о том, что аукционный дом Sotheby’s собирается выставить некий портрет кисти Брюллова я узнала от барона Эдуарда Фальц-Фейна, который приехал в Третьяковскую галерею в мае 1995 года на празднование ее открытия после завершения многолетней реконструкции. Буквально через две недели позвонила знакомая журналистка Надежда Данилевич: «Джон Стюарт (тогдашний руководитель русского отдела Sotheby’s) в Москве, привез свежие каталоги». Наша встреча произошла в гостинице «Метрополь». На одной из первых страниц прекрасно изданного каталога я увидела под номером 17 великолепный портрет красавицы. Светлое атласное платье с глубоким декольте, модный тюрбан, роскошный соболиный палантин были исполнены с необыкновенным блеском и выдавали руку большого мастера. Поражали правильные черты лица изображенной дамы, совершенная линия покатых плеч, точеная шея. Сомнений не оставалось — передо мной портрет знаменитой А.К. Демидовой (1806—1902), написанный русским живописцем. Однако считалось, что эта работа находится в музее Нижнего Тагила. Какой экземпляр предлагают для продажи в Англии? Подлинник или авторское повторение? Откуда он появился и где был раньше? Ответить на эти вопросы можно было только исследовав произведение на месте. Одновременно возникла смелая мысль: если подтвердится, что выставленная картина — оригинал кисти «великого Карла», как было бы замечательно приобрести ее для Третьяковской галереи.

Полковник Карл Иоанн Шернваль (1764—1815) служил в Финляндии, детство его старшей дочери Авроры прошло в этой северной стране, находившейся в то время под патронатом Швеции. В девятилетнем возрасте девочка лишилась отца. После вторичного замужества матери Аврора переехала в Петербург к тетке, взявшей на себя заботу о ней. Как только юная воспитанница стала появляться на балах и светских приемах, она вызвала всеобщее восхищение. Удивительную красоту Авроры воспевали поэты, в нее безумно влюблялись, ее боготворили. Среди поклонников новой примадонны были Е.А. Баратынский и П.А. Вяземский, В.А. Жуковский и Ф.И. Тютчев. Композитор М.Ю. Вильегорский написал романс и мазурку с символическим названием «Аврора». Несравненную красоту Авроры Шернваль отметил император Николай I.

Но Аврора Карловна обладала странным свойством роковым образом ускорять гибель близких мужчин. Скоропостижно умерли два ее жениха. Один из них — Александр Муханов — скончался в апреле 1834 года в самый день свадьбы. Словно проклятье висело над ней. Несмотря на божественную красоту, Аврора Шернваль никак не могла устроить свое личное счастье. Ей исполнилось уже 28 лет, когда императрица Александра Федоровна убедила жениться на своей придворной даме сказочно богатого Павла Николаевича Демидова (1796—1841). Он был старшим сыном Николая Никитича Демидова, тайного советника и камергера, российского посланника во Флоренции. Его мать, баронесса Елизавета Алексеевна, происходила из древнего рода Строгановых. Павел Демидов принадлежал к новому поколению горнозаводчиков. Истинный сын века Просвещения, он получил блестящее образование. Уже в раннем возрасте на его долю выпали суровые испытания. Проявляя «патриотическую ревность», четырнадцатилетний Демидов-младший участвовал в Бородинском сражении в составе специального Демидовского егерского полка, сформированного в 1912 году на средства отца. Впоследствии Павел Николаевич сделал карьеру не в военной, а в гражданской службе: он получил титул действительного статского советника, стал камергером двора, был награжден множеством орденов. В наследство П.Н. Демидов получил горнорудные прииски на Урале и в Сибири, а также восемь фабрик, работавших на нужды армии. Свои несметные богатства Павел Николаевич тратил не только на приумножение капитала. Он стал одним из крупнейших российских меценатов и благотворителей. В 1831 году по его инициативе Академия наук учредила специальные демидовские премии, присуждавшиеся «за оригинальные творения во всех отраслях человеческих знаний, словесности и промышленности в своем Отечестве». 9 ноября 1836 года состоялось бракосочетание Павла Николаевича и Авроры Карловны. К тому времени жених был тяжко болен и во время свадебной церемонии сидел в инвалидном кресле.

Летом 1995 года я начала лихорадочно искать сведения о нижнетагильском экземпляре «Портрета А.К. Демидовой». Произведение поступило в местный краеведческий музей в 1936 году из «кладовой Среднеуральского горнозаводского треста» и происходило из коллекции семьи Демидовых. На мой вопрос, подлинник это или копия, научный сотрудник с явной обидой ответил, что у них хранится бесспорный оригинал, он постоянно висит в экспозиции и является гордостью собрания. Правда, мой коллега вспомнил, что произведение реставрировалось в Москве «кажется, в конце 1950-х годов».

Пришлось отправиться в архив Всероссийского художественного научно-реставрационного центра имени академика И.Э. Грабаря. Опытный архивист, просмотрев регистрационную карточку, бесстрастно сказала, что речь идет о произведении, приписываемом кисти Брюллова. Как же так? Внимательно изучаю реставрационный паспорт, фотографии до реставрации. «Портрет А.К. Демидовой» поступил в центр в конце 1957 года в весьма плачевном состоянии: без подрамника, на холсте имелись прорывы, на авторской живописи — большие записи. Около трех лет трудилась реставратор Н.Л. Маренникова над воссозданием полотна. В документации ВХНРЦ постоянно отмечалось, что произведение можно приписать кисти Брюллова с большой долей сомнения; после имени живописца ставился знак вопроса. В начале 1960-х годов картину отправили домой, в Нижний Тагил. Местным сотрудникам качество возрожденного портрета показалось настолько высоким, что знак вопроса было решено снять.

Эсфирь Николаевна Ацаркина, автор монументальной монографии о Карле Брюллове, включила «Портрет А.К. Демидовой» в каталог произведений мастера и отнесла время его создания к 1837—1838 годам, при этом она ошибочно указала, что произведение хранится в Нижнетагильском художественном музее. На самом деле полотно уже тогда принадлежало краеведческому музею. Прошло более 30 лет со дня публикации книги, и появились новые сведения, проливающие свет на процесс создания картины, уточняющие датировку портрета.

Замужество Авроры Карловны с богатейшим человеком России укрепило ее положение в высшем свете. Она вновь засияла на многочисленных приемах и светских раутах. По-видимому, всеобщее восхищение льстило Демидову, и он заказал портрет молодой супруги прославленному портретисту. Ровно через месяц после свадьбы, 9 декабря 1836 года, И.С. Тургенев записал в своем дневнике: «Был у Брюллова, видел портрет Авроры»[2]. Следующее свидетельство оставлено 28 декабря: «...к Брюллову, там портрет Авроры»[3].

Процесс написания картины оказался не таким быстрым, как, возможно, рассчитывал сам художник. Приближались рождественские праздники, многочисленные маскарады и гулянья, явно отвлекавшие жизнелюбивого маэстро. Только к концу февраля следующего, 1837 года, заказ, казалось, был близок к завершению. Ученик Брюллова А.Н. Мокрицкий в своем дневнике скрупулезно зафиксировал, какими кистями, с помощью каких красок и особых живописных приемов добивался мастер передачи фактуры предметов, отдельных деталей. При этом Мокрицкий справедливо заметил, что «у Брюллова аксессуар, как бы ни был натурален, никогда не пересилит главного. В его портретах прекрасные меха, атлас, бархат и самые металлические вещи при всей своей прелести и блеске всегда уступают первенство голове и рукам, можно сказать, настолько, насколько они ниже человеческого лица в самой натуре»[4]. Через четыре дня Мокрицкий вновь пришел к учителю: «27 февраля. Сегодня поутру зашел я к Брюллову, застал его работающим. И как прекрасно отделывал он портрет Демидовой (Шернвальд). Как понятна для меня его работа. Сколько в ней натуры, изощренного вкуса!»[5]

Хотя Мокрицкий писал, что работа над произведением подходит к концу, портрет не был готов и к весне. «Роковая Аврора» и тут показала свой нрав, ее изображение с трудом давалось признанному портретисту. «3 апреля. С утра был я в мастерской, — читаем в дневнике А.Н. Мокрицкого, — Брюллов продолжал портрет Демидовой, урожденной баронессы Шернвальд; большая картина «Распятие» ждала вдохновения; по временам обращался к ней, смотрел на нее пристально и опять подходил к портрету, оживавшему более и более от каждого прикосновения его кисти»[6]. Остается неизвестным, когда портрет был полностью завершен и передан знатным владельцам. Пока не нашлось никаких документальных свидетельств на этот счет.

В возрасте уже за 30 Аврора Карловна родила сына, названного в честь отца Павлом (1839—1885). К сожалению, ее первый брак оказался непродолжительным. В июле 1841 года Павел Николаевич Демидов скончался во Франкфурте. После шестилетнего вдовства Аврора Карловна вторично вышла замуж, ее избранником стал Андрей Николаевич Карамзин (1814—1854), сын прославленного писателя и историографа. Так она породнилась с семьей, все члены которой были близкими друзьями А.С. Пушкина. Андрей Карамзин принадлежал к интеллектуальной элите русского общества, дружил с М.Ю. Лермонтовым. Будучи мужем совладелицы заводов и опекуном ее малолетнего сына, он посетил Нижний Тагил. Его недолгое пребывание здесь было отмечено учреждением публичной библиотеки и химической лаборатории, организацией бесплатных обедов на приисках и рудниках. Не осталась в стороне от дел благотворительности и супруга: по ее инициативе в Нижнем Тагиле открылись «авроринские» приюты, богадельни и школы. Но семейное счастье Авроры вновь длилось недолго. С началом Крымской войны Карамзин ушел добровольцем в действующую армию и в 1854 году погиб в бою. «Роковая» Аврора дожила до глубокой старости, похоронив не только мать, двух сестер и брата, но и единственного сына и двух его жен. В возрасте 94 лет она скончалась в Хельсинки.

На протяжении столь долгой жизни Аврору Карловну неоднократно писали самые разные мастера. Сохранились нежнейшая акварель работы Э. Росси (1840, ГРМ), литография Л. Вагнера (1845, Нижнетагильский краеведческий музей), живописный портрет кисти А. Периньола и литография А. Леграна (зарубежное собрание). Однако среди прочих милых и тонких изображений произведение К. Брюллова, безусловно, выделяется умением передавать не только внешнюю красоту, но и сложность внутреннего мира модели. Наверное, портрет нравился и самой Авроре Карловне.

Чем больше я узнавала о картине, тем больше росла убежденность в том, что в Англии «всплыл» оригинал кисти Брюллова. Вновь обходила нашу замечательную экспозицию произведений художника. Конечно, в Третьяковке представлены шедевры его портретного искусства: археолог Ланчи, поэт Кукольник, переводчик Струговщиков, блистательная «Всадница». Однако место нашлось бы и для «соименницы зари». Источники поступления произведений «великого Карла» в России почти полностью иссякли, и летом 1995 года открывалась редкая возможность приобрести еще одно из них. Директор Третьяковской галереи В.А. Родионов с пониманием отнесся к моим доводам и поручил ответственную миссию: поехать в Лондон, убедиться на месте в правильности экспертизы и попытаться купить картину. Ориентировочная цена составляла 40 000—60 000 фунтов стерлингов. Конечно, Галерея на свои средства не могла сделать такую крупную закупку, но мы заручились поддержкой Министерства культуры, надеялись на спонсоров.

В самолете я вновь обратилась к каталогу. «Портрет А.К. Демидовой» происходил из коллекции Демидовых в Сан-Донато, последний владелец — югославский принц Павел Карагеоргиевич. Известно, что младший брат Павла Николаевича Демидова Анатолий (1812—1870) прочно обосновался в Италии. Близ Флоренции он приобрел княжество Сан-Донато и присоединил к своей фамилии титул князя. По его желанию была построена роскошная вилла, расписанная фресками и заполненная великолепными образцами мирового искусства. Подобно ренессансным дожам, Анатолий Демидов жил окруженный учеными, поэтами и художниками. Именно он заказал Брюллову огромное полотно «Последний день Помпеи». Демонстрация грандиозной картины в Риме и Милане открыла итальянской публике русское искусство, а художнику принесла славу «торжествующего гения, всеми понятого и оцененного». Конный портрет А.Н. Демидова кисти Брюллова, оставшийся незаконченным, хранится в настоящее время в галерее Питти. Не исключено, что именно Анатолий познакомил старшего брата с художником и рекомендовал ему заказать портрет молодой жены.

Анатолий Демидов оставался большим оригиналом и в выборе супруги. В 1841 году он женился на Матильде де Монфор, родной племяннице Наполеона Бонапарта. Правда, брак был кратким, и в 1845 году последовал развод. Однако на правах родственника А.Н. Демидов счел своим долгом основать богатейший музей реликвий Наполеона в его бывшей резиденции на острове Эльба. Поразительно, что Анатолий Николаевич, родившийся в тот год, когда отец и старший брат участвовали в сражениях с Наполеоном, страстно исповедовал культ низложенного французского императора.

Князь Сан-Донато умер бездетным, и все его огромное состояние унаследовал сын Авроры Карловны. Сначала Павел Павлович жил на вилле Сан-Донато, а затем, в 1872 году, перебрался в другое поместье, на виллу Пратолино (может быть, именно тогда изображение его матери кисти Брюллова попало в Италию). Там П.П. Демидов скончался, а имение перешло в наследство его дочери Марии Павловне (1877—1954). Рано овдовев и потеряв единственную дочь, она завещала виллу Пратолино и свое богатство племяннику Павлу, отпрыску югославской королевской семьи Карагеоргиевичей.

В 1969 году принц Павел продал Пратолино и выставил на аукцион потрясающие произведения мирового искусства и дорогой антиквариат, способные украсить любой музей. Русская часть коллекции была представлена в меньшей степени, однако уже после распродажи с большими приключениями для Третьяковской галереи приобрели мраморные бюсты супругов Демидовых работы Ф.И. Шубина. В начале 1990-х после кончины принца Павла Карагеоргиевича его наследники постепенно начали расставаться с произведениями русской школы. Так, в июне 1995 года в Лондоне появился «Портрет А.К. Демидовой», долгое время недоступный широкой публике и вовсе неизвестный специалистам.

Когда я вылетела из Москвы, стояла изнуряющая тридцатиградусная жара. Приземлившись в «туманном Альбионе», я попала в страшный холод. Явившись на New Bond Street, где размещается основанный в 1744 году аукционный дом Sotheby’s, в бирюзовом платье с короткими рукавами, я выглядела весьма одиозно среди респектабельной публики в черных костюмах. Но тогда я ничего не замечала, стремилась как можно скорее увидеть заветное полотно. Джон Стюарт, любезно встретивший меня, повел в помещение, где висел портрет Авроры Карловны. Первое впечатление было неоднозначным, скорее разочаровывающим. Пристальный визуальный осмотр выявил характерные детали живописного почерка Брюллова, но насторожило неделикатное реставрационное вмешательство. Картине перед аукционом пытались придать «товарный вид»: бросались в глаза намеренно выглаженная поверхность, свежий слой лака и реставрационные записи. Осмотр с помощью ультрафиолетовой лампы зафиксировал значительные «чинки» на правой щеке, переносице, на руке изображенной и ее одежде. Да, прекрасная репродукция в каталоге умело скрывала изъяны натуры. Но и в таком виде Аврора оставалась желанным приобретением, отбоя от потенциальных покупателей не было. Не скрою, что появление представителя Третьяковской галереи только усилило внимание к выставленному лоту.

15 июня 1995 года в десять часов начались торги. Зал был буквально забит новыми русскими и бывшими советскими, дилерами и галерейщиками, владельцами и коллекционерами, журналистами и прочей публикой. Несмотря на ранний час, из Парижа прилетела сама Галина Павловна Вишневская. Она села в первый ряд, «вооружилась» очками и «ракеткой». Трудно словами передать царившую там атмосферу. Внешне все довольно спокойно, но внутренняя концентрация энергии настолько сильна, что напряжение и нервозность чувствовались буквально кожей. К середине дня все было кончено. Итоговая цена портрета А.К. Демидовой изрядно поднялась: как явствовало из прайс-листа, она достигла 133 500 фунтов — более 200 000 долларов! Увы, ни Третьяковская галерея, ни другие претенденты, среди которых были и российские банки, не смогли выложить такую сумму. Счастливой обладательницей полотна оказалась Г.П. Вишневская. Когда выставили портрет Авроры, она подняла «ракетку» и держала ее до победного конца! Искренне поздравив Галину Павловну после аукциона, я все же выразила сожаление, что обретенная для специалистов картина вновь не будет доступна широкой, и, прежде всего, русской, публике. Однако в 1999 году исполняется 200 лет со дня рождения К.П. Брюллова. Появившись на свет в один год с А.С. Пушкиным, художник постоянно оставался в тени празднования юбилейных дат «солнца русской поэзии». Теперь есть надежда впервые организовать совместно с Русским музеем большую монографическую выставку мастера. Возможно, удастся получить произведения из зарубежных музеев и частных коллекций. Как было бы прекрасно привезти Аврору Карловну в Россию! Важно также попытаться получить портрет из Нижнего Тагила. После этого можно будет окончательно решить вопрос о соотношении двух экземпляров. Тогда мне казалось, что я вряд ли смогу увидеть нижнетагильский вариант.

Август 1997 года. Неожиданно получаю приглашение от Нины Григорьевны Демидовой, потомка славной династии и секретаря Демидовского фонда, принять участие в праздновании 295-летия города Нижний Тагил. В составе представительной делегации вместе с бывшим министром культуры России уроженцем Нижнего Тагила Ю.С. Мелентьевым, директором Политехнического музея Г.Г. Григоряном, директором Эрмитажа М.Б. Пиотровским вылетаю из Москвы. Нас очень гостеприимно встречают, программа расписана буквально по минутам, поэтому, рассказывая на научном заседании III Международной Демидовской ассамблеи вышеописанную историю, я еще не видела нижнетагильскую Аврору. Мое сообщение вызывает большой интерес, и все участники с нетерпением ждут моей встречи с портретом в местном музее. Не скрою, меня доброжелательно предупредили о том, чтобы я не огорчала наших радушных хозяев. На следующий день — открытие выставки, посвященной роду Демидовых и их деяниям. Экспозиция развернута в недавно отремонтированном здании, включенном в комплекс образованного в 1987 году Государственного музея-заповедника горнозаводского дела Среднего Урала. Директор И.Г. Семенов с большой любовью и энтузиазмом рассказывает о своем детище. Но вот и долгожданная Аврора. Сомнения подтвердились: передо мной была прекрасно исполненная копия.

Кто же и при каких обстоятельствах мог ее выполнить? Известно, что Демидовы имели собственных живописцев, вышедших из крепостных. В 1827—1833 годах для совершенствования мастерства наиболее талантливые из них — М.К. Федосеев (Дмитриев), В. Козицын (Казанцев) и С.Ф. Худояров (Федоров) — были отправлены в Италию. Занятиями живописью руководил сам Брюллов. В конце 1840 — начале 1850-х годов Федосеев и Худояров вновь побывали в Италии. Безусловно, в период обучения, а также позднее демидовские мастера копировали работы «великого Карла». В музее хранятся исполненная в брюлловском духе картина «Садовник» (1830-е) кисти С.Ф. Худоярова и «Женская головка» (1850-е) работы В.И. Худоярова, списанная с одного из образов «Последнего дня Помпеи».

Моя мечта увидеть портрет Авроры Демидовой на юбилейной выставке Брюллова в Москве так и не осуществилась. Галина Павловна на просьбу дирекции ГТГ ответила отказом, мотивируя его тем, что произведение находится в реставрации. Прошло несколько лет, на праздновании 300-летия Санкт-Петербурга мы вновь увиделись с Вишневской, которую Демидовский фонд наградил орденом. На мой вопрос, как поживает Аврора Карловна, владелица сказала, что реставрация закончена, и она стала еще красивее. Тогда мне подумалось, что вряд ли я когда-нибудь вновь увижу заветное полотно.

В сентябре 2007 года эта встреча все же состоялась, но при каких обстоятельствах! Ничего не подозревая, я приехала на New Bond Street сразу из аэропорта. Поднялась по лестнице и на торцовой стене одного из залов, на самом почетном месте, увидела портрет А.К. Демидовой. Она почти не изменилась. Впрочем, следы недавнего реставрационного вмешательства были налицо: свежий блестящий лак, яркое свечение красок. Я так внимательно осматривала произведение, что не замечала ничего вокруг себя, а атмосфера в залах аукциона накалялась; собирались люди, возмущенно жестикулировали и громким шепотом ругались. Служители развешивали по стенам небольшие листки с текстом на английском языке, которым я не владею. Наконец мне объяснили, что аукцион не состоится. Принято решение о продаже всей коллекции одному лицу. Вскоре мы узнали имя счастливого обладателя. Ну что же, по большому счету это правильное решение. Уникальная коллекция Ростроповича и Вишневской не распалась и будет находиться в России. Остается надеяться, что русские зрители смогут увидеть эти произведения и среди них — портрет «роковой Авроры».

1. В статье воспроизведены предметы искусства, выставленные на аукционе.
2. ОР ИРЛИ, ф. 309, ед. хр. 316, л. 63 об.
3. Там же. Л. 66.
4. Академик Аполлон Мокрицкий. Воспоминания о К.П. Брюллове // Отечественные записки. Т XII, 1855.С. 168.
5. Дневник художника А.Н.Мокрицкого / сост., вступ. ст. и прим. Н.А. Приймак. М., 1975. С. 110.
6. Академик Аполлон Мокрицкий. Воспоминания о К.П. Брюллове // Отечественные записки. Т. XII, 1855. С. 175.