И.П. Похитонов у Льва Толстого

С 14 ИЮНЯ ПО 5 ИЮЛЯ 1905 ГОДА И.П. ПОХИТОНОВ ГОСТИЛ В ИМЕНИИ Л.Н. ТОЛСТОГО ЯСНАЯ ПОЛЯНА. СВОИМИ ВПЕЧАТЛЕНИЯМИ О ПОЕЗДКЕ, ВСТРЕЧАХ С ТОЛСТЫМ И ЕГО ЖЕНОЙ СОФЬЕЙ АНДРЕЕВНОЙ, О РАБОТЕ ВО ВРЕМЯ ЭТОГО ВИЗИТА ОН ДЕЛИЛСЯ СО СВОЕЙ ГРАЖДАНСКОЙ ЖЕНОЙ ЕВГЕНИЕЙ ВУЛЬФЕРТ В АДРЕСОВАННЫХ ЕЙ ПИСЬМАХ.

Известно, что Похитонов не был прилежным корреспондентом. На это сетовали его родные, которые радовались даже лаконичным телеграммам от художника. Тем большую ценность представляют письма Похитонова к Евгении Вульферт.

Письма Похитонова к жене были найдены в Париже Ильей Самойловичем Зильберштейном (1905-1988), известным искусствоведом, литератором, коллекционером, инициатором и создателем Музея личных коллекций ГМИИ им. А.С. Пушкина. К сожалению, мы не знаем всех обстоятельств, при которых они были обнаружены, но уверены, что и с этой находкой была сопряжена одна из тех захватывающих историй, которыми была так богата жизнь ученого. Нам известно лишь то, что в 1963 году, во время экспонирования персональной выставки И.П. Похитонова в Третьяковской галерее, Зильберштейн встретился с младшей дочерью художника Зоей Ивановной Маркевич¹. Она сообщила ему, что находившийся у нее архив Похитонова был утрачен в годы Второй мировой войны. Тем не менее когда ученый в 1966-1967 годах оказался в Париже, то выяснилось, что части этого архива еще в 1930-е годы разошлись по разным владельцам, передавались из рук в руки и, по счастью, сохранились. Таким образом, среди многих найденных им во Франции реликвий русской культуры были обнаружены и письма Похитонова к Евгении Вульферт из Ясной Поляны. Среди этих материалов уцелели фотография Толстого с его дарственной надписью художнику и письмо С.А. Толстой. Оно было отправлено Софьей Андреевной несколько позже вместе со снимками различных видов Ясной Поляны и совместной фотографией Толстого и Похитонова.

Впервые письма Похитонова были опубликованы Зильберштейном в его статье в журнале «Огонек» в 1978 году². Они дополнялись материалами, найденными исследователем в различных музеях и архивах.

В письмах переданы впечатления писателя и его домочадцев о пребывании Похитонова в Ясной Поляне, из них мы узнаем о содержании бесед с художником.

Похитонов в письмах к Евгении Вульферт удивляет подробным, скрупулезно точным описанием всего увиденного во время путешествия, передачей своих ощущений, тонкостью психологических портретов окружающих людей, подробным изложением бесед с ними. Вот как он описывает свои первые впечатления от знакомства с Толстым: «Лев Николаевич молодым бодрым движением поднялся мне навстречу. «Я вас давно знаю, - начал он после обычного приветствия. - Мне много говорил о вас покойный Тургенев. Вы охотник? Он все восхищался вашим вальдшнепом. Ведь у вас была такая картина?» Не прошло и минуты, как от моей давешней натянутости не осталось и следов. Точно моим собеседником был не Лев Николаевич, не Толстой - гений, этот апухтинский орел, парящий «легко и вольно над землею», а мой давнишний простой, заурядный знакомый.

Я много слыхал от людей, лично знавших Толстого, о той простоте и доступности, которую так подчеркивал в разговоре со мной мой извозчик. Видимо, черта эта особенно бросалась в глаза всем, кому довелось хоть раз видеть «великого писателя земли русской». Меня лично, несмотря на то, что уже был подготовлен в этом направлении, она особенно поразила. Это не только простота, это какая-то ясность, почти прозрачность! Ты сразу видишь всего человека таким, каков он есть на самом деле; чувствуется, что он ни перед кем и ни при каких условиях не скинет того нравственного облика - той блузы, которая без всякого стеснения свободно и метко драпирует его духовное существо, не скрывая ни одного малейшего изгиба этой души. Недаром Лев Николаевич облекает свое тело в незатейливый полотняный костюм - мне кажется это символичным. Пишу тебе эти строки и невольно вспоминаю его «Исповедь» - ее мог сделать только такой человек, как Толстой»³.

Спустя два дня после своего приезда в Ясную Поляну Похитонов пишет жене: «Я не помню в своей жизни случая, когда бы я, встретившись в первый раз с человеком, почему-нибудь для меня интересным, думал бы так мало о том впечатлении, какое я на него произведу, как в данном случае. Толстой был так прост, так обыден, так зауряден, сказал бы я, если бы речь шла о чем-нибудь другом, и если бы в нем не было неожиданных проблесков покойного [Тургенева] - определенного ума, которому ты подчиняешься, как подчинилась бы резюме своей собственной логики после долгой и упорной работы мысли. По наружности это русский мужичок, какого ты можешь встретить на каждом шагу; блуза и легкая с большими полями шляпа мешают [этому] полному сходству, и глядя на него в этом костюме, мне кажется, что таковы должны быть квакеры в Америке или буры в Африке; особенно когда он легко и как-то бочком сидит на сухой огнистой лошади»⁴.

Похитонов сообщал жене о том, как строилась его работа в Ясной Поляне, каков был житейский уклад, кто приезжал туда: «Начиная с того, что я выхожу на работу в 7 часов утра и часов до 5 всегда, включая утренний чай, завтрак в 12 часов и чай в 3 часа, работаю, не покладая рук, так как начал зараз три солнечные вещи. В остальное время, помимо интереса, какой представляет из себя графская чета, тут редкий день проходит, чтобы за стол не садилось человек 20, и большинство из этих посетителей не только в обществе хозяев, но и сами по себе не безынтересны, например, 57-летняя Наташа из «Войны и мира»⁵, Долгоруков, члены последней депутации, представлявшейся царю и тому подобное, а тут ко всему еще в Ясной Поляне стоит громадный цыганский табор, и мы всем обществом по вечерам отправляемся смотреть их танцы (вроде испанских на выставке в Париже) и слушать дикое, но чудное пенье... Проведешь этак-то день и израсходуешься так, что только и хватит энергии, чтобы раздеться и лечь...»⁶.

Письма Похитонова не только воссоздают атмосферу в доме великого писателя, раскрывают особенности его характера и различные аспекты мировоззрения, но - что очень важно - характеризуют отношение художника к своему адресату, к дорогому Нютику или Нюньке, как ласково называл он жену. Читая эти письма, нельзя не отметить, что они обращены к человеку любящему и тонко понимающему его, способному разделить с ним и радости, и беды.

В одном из своих писем он делится с женой: «Как-то на второй или третий день моего приезда в 11 часов ночи графиня сказала мне: сегодня Павел Иванович (Бирюков - друг Толстого, пишущий его биографию) по секрету заявил мне, что Левушка просил его написать о том, как он был счастлив со мной и как я сумела дополнить все недостающее в его натуре; под этим приятным впечатлением я хочу и вам сделать приятное и посплетничать. Вчера, когда мы пошли с Левушкой спать, он сказал мне: я редко встречал такого милого человека, как этот Иван Павлович, да и к тому же, кажется, и большой умница. Вот видишь, Нютик, ты прими сие к сведению, так как за неимением усов ты себе этого намотать не можешь»⁷.

В своей статье Зильберштейн цитирует запись в дневнике Д.П. Маковецкого⁸ от 5 июля: «Утром уехал Похитонов к сыну в Намур в Бельгию⁹... Похитонов пробыл три недели в Ясной, написал шесть-семь картинок, которые всем понравились. Софье Андреевне подарил один пейзаж, довел ее до восхищения изображением части леса, где зарыта зеленая палочка. Это показал ему Лев Николаевич. Похитонов - приятный добряк. Лев Николаевич говорит, что он сам настоящий художник, имея перед собою идеал, стремится все к большему и большому совершенствованию своих работ»¹⁰.

В той части архива Похитонова, которую Зильберштейну удалось отыскать в Париже, сохранилось и несколько не известных в то время писем И.Е. Репина. В одном из них, датированном 5 декабря 1896 года, имеются такие строки, обращенные к Похитонову: «...я всегда восхищаюсь Вашими прекрасными созданиями, они навеки останутся на скрижалях нашего искусства. Мне кажется, в них ясно отражается Ваша чистая, добрая душа»¹¹.

Элеонора Пастон

1. См.: Зильберштейн И.С. «Родному художеству радоваться я буду первый» // Огонек. 1968. № 46. С. 14.
2. Зильберштейн И.С. Художник И.П. Похитонов у Льва Толстого. Парижские находки // Огонек. 1978, № 37, С. 20-22; № 38. С. 18-21.
3. Зильберштейн И.С. Художник И.П. Похитонов у Льва Толстого. Парижские находки. // Огонек. 1978, №37, С.21.
4. Зильберштейн И.С. Указ. соч. // Огонек. 1978, №38. С.18.
5. Речь идет о Т.А. Кузьминской (1846-1925), свояченице Л.Н. Толстого, прототипе Наташи Ростовой.
6. Зильберштейн И.С. Указ. соч. // Огонек. 1978, №38. С.18.
7. Там же.
8. Душан Петрович Маковецкий - домашний врач и друг Л.Н. Толстого.
9. Намур - столица Валлонии, провинции Бельгии. Летом 1905 года в Намуре жили Евгения с 12-летним сыном Борисом.
10. Зильберштейн И.С. Указ. соч. // Огонек. 1978, №38. С.19.
11. Зильберштейн И.С. Указ. соч. // Огонек. 1978. № 37. С. 20.

Вернуться назад