Штрихи к жизнедеятельности Ангелины Васильевны Щекин-Кротовой

С Ангелиной Васильевной Щекин-Кротовой мне посчастливилось познакомиться на почве делового сотрудничества. Немного предыстории.

В издательство «Советский художник» поступила заявка от Д.В. Сарабьянова[1] на издание монографии, посвященной творчеству Роберта Рафаиловича Фалька.

Д.В. Сарабьянов со своей только что изданной монографией о Р.Р. Фальке на немецком языке. 1975
Фото: Н.С. Лаврентьев Архив Н.С. Лаврентьева, Москва

Дмитрий Владимирович Сарабьянов был почитаемым кумиром всех студентов, в особенности его непосредственных учеников, к которым принадлежала и я. С Дмитрием Владимировичем мы посещали труднодоступные, необыкновенные места - запасники Третьяковской галереи или, к примеру, апартаменты Г.Д. Костаки с коллекцией русского авангарда.

Одним из таких заповедных мест, куда привел нас профессор, была квартира-мастерская Фалька в доме Перцова напротив Кремля. Мне, как и многим другим, запомнилось сумрачное «шатровое» помещение с рядами скамеек и мольбертом, на который сверху, из чердачного окошка, падал свет. Картины нам показывала вдова художника Ангелина Васильевна Щекин-Кротова, вынося и ставя их на мольберт.

Дмитрий Владимирович высоко ценил Фалька: натюрморт «Картошка» (1955; х., м.) он однажды назвал лучшим русским натюрмортом ХХ века, по силе равным живописи Рембрандта.

После окончания МГУ я работала в книжной редакции издательства «Советский художник», подчинявшегося Союзу художников СССР; известие о предполагаемой монографии было воодушевляющим, но радость длилась недолго.

Выяснилось, что высокое начальство в СХ СССР категорически против издания: для генералов соцреализма неприемлемыми были имена и Фалька, и Сарабьянова. Монографию зарубили.

К тому времени по инициативе В.П. Лапшина[2], заведующего книжной редакцией, в свет стала выходить новая типовая серия - сборники документальных материалов, писем, воспоминаний, посвященные жизнедеятельности художников и историков искусства.

Очевидно, после совещания Лапшина с Ангелиной Васильевной и Дмитрием Владимировичем в издательство поступила новая заявка: вдова художника предлагала выпустить сборник, включающий статьи и корреспонденцию Фалька разных лет, а также воспоминания коллег, учеников и сторонников мастера. Заявка была одобрена.

В книжной редакции ведущим редактором-искусствоведом была Т.Г Гурьева-Гуревич[3]: Татьяна Георгиевна напрямую была причастна к той художественной жизни, что началась после от тепели. Замужем Татьяна Георгиевна была за выдающимся критиком Александром Абрамовичем Каменским[4]; семья Каменских тесно дружила с Дмитрием Владимировичем и Еленой Борисовной Муриной[5]. Все были близко знакомы с Робертом Рафаиловичем, посещали его мансарду в доме Перцова.

Книга о Фальке должна была уйти на редактуру к Татьяне Георгиевне, однако она была до предела загружена срочной работой, и для того, чтобы не откладывать дело в долгий ящик, вести издание поручили мне с тем, чтобы все прошло как можно быстрее, пока генералы в СХ СССР не спохватились...

Ангелина Васильевна, в темных одеждах, с проседью в волосах, забранных в пучок, носила тяжелые ортопедические башмаки, двигалась осторожно и медленно. Она поразила меня каким-то очень ясным, светлым лицом со всегдашним приветливым выражением.

От вдовы Фалька веяло, что называется, силой духа: на протяжении тех месяцев, что прошли в совместной работе, такое ощущение от ее личности лишь окрепло.

Ангелина Васильевна компоновала книгу, основываясь на семейном архиве: начиная с первых лет замужества она собирала послания Роберта Рафаиловича, отправленные на протяжении жизни разным адресатам, записывала его устные воспоминания. Теперь ее задача состояла в том, чтобы отобрать наиболее важные письма и прокомментировать их; по ее просьбе были написаны также воспоминания учеников и коллег Роберта Рафаиловича.

Письма родственникам и близким друзьям сродни дневникам: для Ангелины Васильевны погружение в переписку мужа было переживанием событий его биографии до встречи с ней, а потом и их общей счастливой - несмотря ни на что - жизни.

При отборе и комментировании корреспонденции многое всплывало в ее памяти, а я была благодарным слушателем.

Ангелина Васильевна описывала совместное житье-бытье, передавала рассказы и оценки Роберта Рафаиловича, говорила о моделях парижских картин с его слов и об отношении Фалька к тем портретируемым, что позировали уже при ней. Опубликованные заметки и воспоминания Ангелины Васильевны дают хорошее представление об этих замечательных устных новеллах.

Но, насколько я знаю, нигде и никогда Ангелина Васильевна не останавливалась на моментах своей жизни, независимой от великого мужа.

Из ее рассказов приведу один невеселый эпизод. Щекин-Кротовы были из потомственных дворян, в семье хранились старинные императорские грамоты, пожалованные предкам, - и мама Ангелины Васильевны[6], опасаясь соседей по коммунальной квартире, порвала великолепные пергаменты на мелкие кусочки и спустила в унитаз.

Во время работы над книгой Ангелина Васильевна давно уже переехала из дома Перцова и обреталась в двухкомнатной квартире (получить большое по советским меркам жилище ей помог дипломат-коллекционер В.С. Семенов[7]).

В комнатах были устроены стеллажи, на них размещались перевезенные работы. Поначалу, сообщила Ангелина Васильевна, они все были заполнены, но теперь было много свободного места. Вдова Фалька неутомимо и целенаправленно устраивала полотна в музеи, причем плата не имела большого значения, часть работ она дарила; помню ее высказывание: «Для меня главное, чтобы картины были в музеях, я перестала продавать их в частные руки, как бы ни упрашивали, коллекционерам предлагаю только гуаши, акварели и рисунки».

Быт Ангелины Васильевны был трудным: на ее попечении была престарелая мать, много лет не поднимавшаяся с постели. Ее ложе было за пологом, Ангелина Васильевна перекликалась с матерью; мне она говорила, что ее мама - сама доброта; никаких капризов, никаких жалоб - мама целыми днями слушала оперы внутренним слухом, она была большой их любительницей и многие помнила наизусть от начала до конца. И по сию пору мне это кажется чудом.

У нас в доме была большая гуашь Фалька парижских времен: мой муж, художник Б.П. Кыштымов[8], приобрел ее в свое время в семье близких друзей. Я известила об этом Ангелину Васильевну, и она вдруг, и весьма настойчиво, пожелала приехать и посмотреть ее. Тут-то я и узнала, что в окружении Фалька был молодой художник, занимавшийся созданием подделок, причем не только вещей Роберта Рафаиловича, но и других мастеров.

Увидев нашу гуашь, Ангелина Васильевна сразу же сказала, когда и где она была написана, а также назвала имя собирателя, купившего работу у самого Фалька: именно у этого коллекционера и приобрел ее мой муж.

С собой Ангелина Васильевна привезла типографский ярлык - оказывается, она заказала специальные небольшие ярлыки на мраморной бумаге с шапкой: «Из картин Р.Р. Фалька». Под ней шли строчки: «Название», «Год», «Удостоверяю» - для ее подписи.

Ярлык был заполнен от руки - «Пляжные кабинки. Франция. 1930-е. Б., акв., гуашь. 31,5 х 44 см» - и торжественно прикреплен на обороте гуаши.

У меня возникло неодолимое впечатление, что Ангелина Васильевна на память знала все работы Фалька во всех подробностях их существования; впечатление было верным, вдова художника десятилетиями составляла картотеку, упорядочивая наследие, и действительно помнила все.

Имя «Ангелина» удивительным образом соответствовало жизненной миссии его носительницы: она была подлинным ангелом-хранителем и самого Фалька, и его творчества.

Содержательная, элегантная по дизайну книга на мелованной бумаге вышла в свет через несколько месяцев: Р.Р. Фальк. Беседы об искусстве. Письма. Воспоминания о художнике / Составление и примечания А.В. Щекин-Кротовой. М.: Советский художник, 1981.

Ангелину Васильевну особенно радовало то, что здесь впервые в СССР в большом количестве были помещены цветные репродукции.

В память о совместной работе Ангелина Васильевна подарила мне акварель «Эскиз к картине “Красные дома"» (1921; б., тушь, перо, акв., 17,5 х 13,3 см), добавив, что она была на персональной выставке Фалька в 1966 году на Беговой улице, но в каталог не вошла. Щедрость ее дара я с признательностью оценила сразу же, а некое провидческое значение - какое-то время спустя.

Виртуозный рисунок Фальк исполнил в 1921 году в Витебске, набросав стремительным пером стволы деревьев на клубящемся красно-розовом фоне. Через много лет акварель украсила в качестве иллюстрации главу «Роберт Фальк и его витебские ученики» в моей книге «Витебск. Жизнь искусства. 1917-1922» (М., 2001).

1. Дмитрий Владимирович Сарабьянов (1923-2013) - выдающийся историк искусства, педагог, поэт; академик Российской академии наук (1992), член-корреспондент Российской академии художеств (1997).
2. Владимир Павлович Лапшин (1925-2000) - искусствовед, редактор, доктор искусствоведения.
3. Т.Г. Гурьева-Гуревич (1922- 2014) - искусствовед, редактор.
4. А.А. Каменский (19221992) - художественный критик, искусствовед.
5. Е.Б. Мурина (род. 1925) - искусствовед, жена Д.В. Сарабьянова.
6. Елена Ивановна Щекин- Кротова (1890-1988, урожденная Вержбицкая).
7. Владимир Семенович Семенов (1911-1992) - дипломат, заместитель министра иностранных дел СССР (1955-1978), коллекционер.
8. Борис Павлович Кышты- мов (1927-1994) - художник-график, иллюстратор детских книг