Автопортреты Роберта Фалька

Мне известны 27 автопортретов Фалька, но их было, очевидно, больше. Большинство этих портретов находится в музеях, некоторые - в частных собраниях.

Один из самых «точных» автопортретов написан в 1907 году (Музей-заповедник «Абрамцево»). Этот простодушный лирический образ выявляет нечто, присущее художнику на протяжении всей его жизни: отсутствие позы, внутреннюю сосредоточенность, скромность. Я познакомилась с Фальком, когда ему было уже более пятидесяти лет. Но очень часто я видела в его чертах то же выражение, что и на этом юношеском портрете 1907 года. Особенно это было заметно в те часы, когда он стоял перед своим мольбертом и писал портрет, пейзаж, натюрморт.

Р.Р. ФАЛЬК. Автопортрет. 1906–1907
Холст, масло. 47 * 42.
© Государственный историко-художественный и литературный музей- заповедник «Абрамцево», Московская область

В некоторых более поздних автопортретах художник ставит перед собой иные задачи: он совсем не думает о сходстве, он как бы примеряет на себя облики, характерные для данного времени, для данной эпохи. «Автопортрет на синем фоне» (1909) из собрания Донецкого музея являет нам облик молодого человека, представителя времени, для которого характерны утверждения новых, революционных веяний в искусстве. Вспомним портреты его соратников по «Бубновому валету» того же времени. Все они пишут себя мощными, веселыми молодцами, очень уверенными в своих силах и в своем значении.

Р.Р. ФАЛЬК. Автопортрет на синем фоне. 1906
Холст, масло. 56 * 48
© Донецкий республиканский художественный музей

«Автопортрет» Фалька 1917 года из собрания Третьяковской галереи лишь отдаленно напоминает облик художника; а «Автопортрет на фоне окна» 1916 года, который я бы назвала ван-гоговским, - эта нарочито трагическая маска все же очень похожа на автора. Его фигура с опущенной головой, словно бы перенесшая тяжелое потрясение, изображенная в этом автопортрете, часто вспоминалась мне, когда мне приходилось видеть Фалька в минуты отчаяния, когда он подавлял свою растерянность и боль, яростно набрасываясь на работу.

Р.Р. ФАЛЬК. Автопортрет на фоне окна. 1916
Холст, масло. 122 * 90,6
© Саратовский государственный художественный музей имени А.Н. Радищева

Первая половина 1920-х годов - годы признания, успеха, уверенности в нужности своего творчества. Все это отражается в автопортретах, где перед нами предстает человек, твердо стоящий на земле. Если мы сравним «Автопортрет» 1907 года (Музей-заповедник «Абрамцево»), где все еще впереди, все в тумане, все в неясной надежде, то «Автопортрет в желтом» 1924 года (ГРМ) воссоздает образ художника, сознающего свою значимость, видящего впереди ясную цель и уверенного в ее достижимости. Этим двум портретам из «столичных» музеев предшествует очень аскетичный по цвету и по облику «Автопортрет с завязанным ухом» 1921 года (ГТГ). Здесь Фальк отдал дань старой традиции голландских художников от Рембрандта до Ван Гога. Я только теперь понимаю, что так они превозмогали боль и страдание - в работе!

Работа над автопортретом позволяет художнику воплощать все этапы сложного и стремительного творческого пути. Фальк то ломает на кубистические углы и плоскости свое отражение в зеркале, то вызывает у зрителя ассоциации с поэтическими и музыкальными образами Серебряного века, то показывает трагический лик назревающих в мире катастроф. Художники в России и на Западе на рубеже веков любили рядиться в карнавальные костюмы печальных Пьеро и дерзких Арлекинов. У Фалька трагические ноты звучат отчетливо, лишают карнавальность безмятежности.

«Автопортрет в желтом» из собрания ГРМ и «Автопортрет в шляпе-панаме» из ГТГ представляют абсолютно реальный образ художника. Таким он себя видел и хотел видеть, но мне кажется, что художник решал в них не столько психологическую задачу, сколько пластическую и цветовую. Мы знаем из документов, писем художника и воспоминаний его учеников, что Фальк тогда придавал огромное значение роли цвета в живописи. И это сообщало этим портретам мощный поэтический заряд.

Вторая половина 1920-х годов показывает постепенное затухание энергии цвета. Нарочитая примитивизация композиции в «Автопортрете с женой» (1923) из собрания Киргизского государственного музея изобразительных искусств, где супружеская пара словно позирует перед уличным фотографом, решенная в свойственном Фальку густом и плотном цвете, и несколько нарочитая будничность «Автопортрета в белой рубашке» 1924 года из собрания ГТГ свидетельствуют об известном снижении поэтического образа прежних лет.

Вернувшись в СССР, Фальк лишь изредка возвращается к теме автопортрета. Быть может, потому, что в его жизни на протяжении двадцати лет происходит мало изменений. В сущности, он узник в своей мастерской, и ему не хочется думать о своей судьбе на Родине, куда он вернулся в годы самых страшных потрясений. В Национальной галерее в Ереване хранится «Автопортрет в серой блузе» [1950 года]. Перед нами уже больной, усталый, но все же несломленный пожилой человек. Мне больно смотреть на «Автопортрет в соломенной шляпе» [1955] из собрания Театрального музея имени Бахрушина. Я слишком хорошо помню, как мучительно переживал Фальк безнадежность своего положения: о художнике словно бы забыли, забыли его деятельность 1920-х годов, забыли его подвиг педагога, выпустившего из своей мастерской целую плеяду крупных советских живописцев, как признанных, так и непризнанных[1]. Музеи забыли, что его мастерская в доме Перцова находится по соседству с вполне признанными и уважаемыми художниками, тоже бывшими бубнововалетовцами, которых в послевоенные годы «художественное» начальство хоть и не баловало, но и не забывало.

За год до смерти, в 1957 году, Фальк начинает работу над своим последним автопортретом. Мне кажется, что ему хотелось в этом портрете подвести итог своей жизни. Первая попытка его не удовлетворила[2], а меня просто испугала - такой мукой был наполнен этот образ. Я запротестовала, заплакала: «Разве в твоей жизни не было счастья, достижений, свершений?» - спрашивала я с горечью. Фальк долго откладывал работу и вдруг нашел среди привезенных из Парижа старых галстуков, мелочей, очевидно, хранивших в себе дорогие воспоминания, малиновую турецкую феску, купленную на блошином рынке. В Париже он не раз писал себя в этой феске - уж больно нравился ему ее «малиновый звон». Но там она служила красочным пятном, цветовым акцентом. А здесь - корона ссыльного короля? терновый венец? тиара как торжественный убор непокорного одиночества? Портрет этот, так похожий на моего Фалька, смутно напоминает мне то гордый и горестный профиль короля Руо[3], то печальную торжественность папы Иннокентия[4]. Быть может, Фальк сознавал себя одиноким королем?

Подготовка текста, публикация и комментарии Юлии Диденко

1. У Фалька в разное время учились народный художник СССР Семен Чуйков; легенда русской детской иллюстрации Татьяна Маврина (Лебедева); известный театральный художник-сценограф Татьяна Сельвинская; художники Георгий Нисский, Николай Ромадин, Лев Зевин, Иван Чекмазов, Моисей Хазанов; художницы Ева Розенгольц, Вера Фаворская, Надежда Кашина, Евгения Малеина и многие другие.
2. Имеется в виду неоконченная работа «Автопортрет в коричневой куртке» (1957, холст, масло, собрание В.М. Шустера, Санкт-Петербург).
3. Речь идет о картине Жоржа Руо «Старый король» (1937, Институт Карнеги, Питтсбург, США).
4. Имеется в виду шедевр Диего Веласкеса «Портрет папы Иннокентия Х» (1650, холст, масло, Галерея Дориа Памфили, Рим).