Пластовы - семья художников

Род Пластовых — старинный русский род. Их предки жили где-то недалеко от Арзамаса, многие были духовного звания. По преданиям, один из рода был священником у мордовского народа эрзя. Они носили тогда фамилию Синицыны. В конце XVIII — начале XIX века в Арзамасе жил соборный дьякон Василий Синицын — большой любитель живописи. Один из Синицыных поступил в ученики к иконописцу Пластову и вместе с ним писал иконы, переходя из села в село. Когда учитель умер, ученик принял его фамилию — сначала звался Пластов ученик, а потом просто Пластов. Отсюда и началась династия Пластовых-иконописцев. Первое достоверно известное имя — Гаврила Степанович Пластов (1801 — ок.1843), чей отец тоже был священником. Гаврила учился в Казанской духовной академии (но не закончил ее), обучался и в Арзамасской школе живописи, основанной в 1802 году художником А.В. Ступиным. Созданная по академическому принципу (сам А.В. Ступин учился в Петербургской Академии художеств), школа сочетала профессиональное образование с преподаванием широкого круга общеобразовательных предметов и находилась под покровительством Академии художеств. Большое внимание в школе уделялось иконописи.

Множество храмов Поволжья были расписаны выпускниками Арзамасской школы. Среди них был, видимо, и Гаврила Пластов. А.А. Пластов в одной из редакций автобиографии упоминает о нем: «Дед Григорий был учеником своего отца — Гаврилы Пластова, выпускника Арзамасской Ступинской школы. Живописных работ прадеда я не видел. От него у нас сохранились лишь рисунки тушью — копии с каких-то академических оригиналов...»¹.

Известно также, что Гаврила Степанович служил пономарем в Архангельской церкви села Чирково Алатырского уезда, а затем в церкви Рождества Христова города Алатыря. В конце жизни он был дьяконом.²

Сын Гаврилы Степановича и дед Аркадия Александровича Григорий Гаврилович (1831—1887) — иконописец, архитектор, строитель храма в Прислонихе. Григорий Гаврилович окончил Алатырское духовное училище, служил во многих храмах (дольше всего — в Никольской церкви села Тетюши Ардатовского уезда Симбирской губернии и в Богоявленской церкви села Прислониха). Видимо, он не получил систематического художественного образования, однако достиг значительных высот как иконописец и церковный архитектор. Аркадий Александрович вспоминал в автобиографии, что до пожара 1931 «в бумагах, оставшихся у отца, я находил много архитектурных проектов с надписями: «Церковь в селе таком-то, сочинял и чертил Григорий Пластов».

Церковь в нашем селе была построена по его чертежам, и живопись в ней была исполнена им вместе с отцом». Известно, что по проекту Григория Пластова был построен храм и в соседнем селе Жеребятниково (оба в годы советской власти частично разрушены, «приведены в гражданское состояние»). Восстановленная церковь в Прислонихе при всей простоте удивляет соразмерностью и ясностью пропорций, вписанностью в ландшафт и целостностью архитектурного решения.

В храме было два престола — главный в честь Богоявления Господня, а другой — в честь Казанской иконы Божьей Матери. Стены были обтянуты холстами с росписями на библейские сюжеты (утрачены в тридцатые годы). Григорий Гаврилович Пластов вместе с сыном Александром (отцом А.А. Пластова) и художником Грошевым расписали церковь. На юного Аркадия Пластова эти росписи произвели сильное впечатление, которое он сохранил на всю жизнь: «Особенно поразили потемневшие евангелисты и Бог Саваоф в куполе, писанные дедом, и верхняя часть иконостаса... Живопись иконостаса я помню отлично, она вся в памяти. Дед был любителем густых, насыщенных до предела тонов. Он любил сопоставлять глубокие зеленовато-синие тона с кроваво-красными, перебивая их лимонно-изумрудными, фиолетовыми, оранжевыми; фоны были золотыми, почва под ногами — сиена жженая или тусклая розовато-серая. Все головы писались какой-то огненной сиеной, тени — зеленой землей. Носы, завитки волос, губы, глазницы, пальцы — все прочерчивалось огнистым суриком, и когда бывало за вечерней солнце добиралось до иконостаса, невозможно было оторвать глаз от этого великолепия»³.

В семье сохранилось всего несколько икон его работы: «Архангел Гавриил» — фрагмент «Благовещения», «Бог Саваоф» и «Михаил Архангел», а также фрагменты настенной живописи («Крещение»).

Николай Аркадьевич Пластов (сын А.А. Пластова) так оценивал эти работы: «Письмо «Гавриила» тяжеловато и скованно. Зато добротно прописанный, густого темного колера — прозрачные умбры, сиены — «Бог Саваоф» — внушителен и необычен по композиции и, видимо, повторяет один из серьезных академических образцов храмовой живописи первой четверти XIX века, тональное решение выдержано, рисунок определен и строг. Крылатый «Михаил Архангел» — несомненно, лучшая из этих трех работ Григория Пластова. Архангел величав и значителен. Под потемневшей за столетие олифой смуглая плавкая живопись изображает архистратига небесного воинства с огненным мечом и развернутым свитком. Темные доспехи римского воина играют на изгибах тонкой золотой штриховкой, золотое узорочье окаймляет одежду, рдяный плащ, колеблемый нездешними стихиями, развевается по накладному золоту фона. Это — единственное движение в грозной замкнутости фигуры, стоящей на охряных клубах облаков. Сам гневный лик, тонкого рисунка руки, изящные следки легких стоп — все говорит о том, что мастер обладал немалой выучкой и понимал премудрости современного ему иконописного дела»⁴.

Сын Григория Гавриловича — Александр Пластов (1862—1908) — систематического образования не получил, но был человеком грамотным и «большим любителем чтения». В качестве подмастерья он помогал отцу расписывать храмы, а после его смерти стал «исправлять должность псаломщика» в прислонишенской церкви. Александр Григорьевич был женат на дочери сельского лекаря немецкого происхождения Ивана Васильевича Леймана — Ольге Ивановне. В их семье 31 (18 ст. с.) января 1893 года родился шестой ребенок, крещеный Аркадием. В его судьбе словно сплелись две стези его рода — священство и искусство. Родители мечтали видеть сына священником. Десяти лет Аркадий был отдан в симбирское духовное училище, а затем поступает в семинарию. Но летом 1908 года случилось то, что определило всю его будущую жизнь.

«В 1908 году, — писал А.А. Пластов в автобиографии, — к нам в село приехали иконописцы подновить и дополнить то, чем дед с отцом когда-то разукрасили нашу церквушку. Общество поручило отцу руководство и надсмотр над работами. Когда стали устанавливать леса, тереть краски, варить олифу, я ходил как во сне — до того было все пронзительно увлекательно. Но вот с отцом полезли под купол к веселым кудрявым богомазам. Запах олифы, баночки с красками, саженные пророки, архангелы с радужными крыльями обступили меня кругом. Контура были в палец толщиной, обычной прилизанности икон не было и в помине. Живопись была мазистой, резкой. Как зачарованный, я во все глаза смотрел, как среди розовых облаков зарождается какой-нибудь красавец в хламиде цвета огня, и потрясающий неведомый восторг, какой-то сладостный ужас спазмами сжимал мое сердце. Тут же я взял с отца слово, что он мне купит вот таких же порошков, я так же натру себе этих красивых — синих, огненных красок и буду живописцем и никем больше...»⁵

С четвертого курса духовной семинарии Аркадий, получив благословение ректора послужить народу художником, раз у него нет призвания быть священником, едет в Москву. А. Пластов учился у И.И. Машкова, Ф.Ф. Федоровского, Л.О. Пастернака, А.М. Васнецова, А.С. Степанова, С.М. Волнухина, был студентом двух лучших художественных учебных заведений Москвы — Строгановки и МУЖВиЗ, он считал своими учителями В. Серова, Н. Ге, И. Репина, В. Сурикова, изучал и копировал Гольбейна, Веласкеса, Рембрандта, Хальса, мастеров Возрождения, импрессионистов. Все богатство мировой живописной культуры было им освоено.

Жизнь Аркадия Пластова и бытие Пластова-художника были почти тождественны. «Единственной нашей мыслью должно быть желание, страстное и непрестанное, устроить так свою жизнь, чтобы в тишине и уединении насладиться природой и свободой, предаваться любимому делу без помех и поправок невежественных и бесчестных людей» (Из письма 16 марта 1950 г.).

В 1925 году Аркадий Пластов женится на дочери бывшего земского начальника Корсунского уезда Симбирской губернии, потомственного дворянина А.Н. Фон Вика — Наталье. До замужества Наталья Алексеевна прислуживала в церкви и мечтала уйти в монастырь. Пластов привлек ее, думается, не только яркостью личности, талантом, но и тем, что был человеком православным, связанным с церковью, с духовной культурой. В крестьянский быт Прислонихи Наталья привнесла традиции своей семьи, культуру дворянского дома. В 1930 году в семье Пластовых родился сын Николай. Ему было чуть больше года, когда случилось непоправимое несчастье — пожар в Прислонихе уничтожил не только дом, но и все, что было создано Пластовым. «С этого года я перестал принимать участие в полевых работах. Надо было восстанавливать погибшее, и в темпах чрезвычайных»⁶. Зимы художник жил в Москве, в деревне оставались жена и маленький сын. Письма Пластова домой полны тоски и осознания собственной вины — за разлуку, за бесприютность, за неустроенность жизни. Он вполне осознавал ту цену, которую семья платила судьбе за стремительный разворот его таланта в середине тридцатых годов.

Николай Аркадьевич Пластов вспоминал: «Я никогда не видел отца в те годы отдыхающим, с восхода и до глубокой ночи он переходил от дела к делу, наквитывая все, что сгорело, догоняя товарищей, выколачивая скудные копейки постоянной работой по техническому плакату. Видимо, жили мы в то время крайне бедно, все было на счету. Я помню, как ребенком любил играть под большим станом, на котором были натянуты одеяла для стежки. Мать стегала их соседям, добиваясь лишней десятки. Отец делал рисунки павлинов для этого, что поражало односельчан до крайности. В долгие зимние вечера я так и засыпал на лоскутах под крышей, а отец и мать сидели допоздна и выстегивали терпеливо очередного павлина»⁷.

С отроческих лет (а они пришлись на годы войны) Николай выполнял в отсутствии отца всю мужскую работу по дому, ходил в школу в соседнее село Языково за шесть километров и, конечно, рисовал, не представляя для себя с детства иного пути, чем путь художника. Пластов был непревзойденным, но жестким и требовательным учителем. Письма к сыну полны заботой о его душе, любовью, и вместе с тем — в них четкие профессиональные наставления.

«Знай, милый сынка, что радостью бьется мое сердце и гордостью, когда я читаю о том, что ты пишешь и рисуешь и не кичишься достигнутым, а относишься вдумчиво и критически. Это очень верно. Через это достигается то беспокойство духа, плодотворное и творческое, без которого немыслимо никакое движение вперед... Конечно, насильно не следует приневоливать себя, но дисциплина духа должна быть всегда на высоте» (13 января 1946 г.).

«Умоляю тебя — не теряй теперь времени даром. Поработай акварелью покрепче. Если нельзя с натуры, то как бы с натуры, очень вольно, не придерживаясь рабски оригинала, копируй мои этюды голов. Не бойся некоторого уклонения от оригинала. Старайся сохранить самую суть, то есть чтобы голова лепилась, казалась выпуклой, звонкой, сильной по цвету. Постарайся сделать в натуральную величину, или чуть поменьше руки у бабы Сони или бабы Оли. Делай смело, без дрожи, в тенях прозрачно, на свету постарайся увидеть перламутровость поверхности. Если будешь делать на темном фоне, делай и фон, а хорошо бы на чем-нибудь белом, светлом» (20 ноября 1944 г.)

«Пиши акварели как можно легче и цветнее, согласованнее в цвете. Для этого посмотри Веласкеса, Серова или Репина, Сурикова. В их работах ты, присмотревшись, увидишь изумительную гармонию, изысканнейшее соединение тонов. Избегай пестроты лоскутного одеяла» (20 декабря 1944 г.).

Отец был для Николая Пластова первым и главным учителем на всю жизнь. Копирование и работа с натуры — традиционная основа европейского художественного образования, осмысленность живописных задач, усвоение системы цветов и тоновых отношений, собственный пример неустанной работы и беспощадной требовательности к себе — вот главные его уроки, сформировавшие сына как художника. Но у Николая Аркадьевича были и другие учителя. Он закончил Московский художественный институт имени В.И. Сурикова, мастерскую Д.К. Мочальского, блестящего педагога, мастера композиции, умевшего виртуозно колористически выстроить самый, казалось бы, простой сюжет. Сокурсниками и друзьями по институту Н.А. Пластова были Е.И. Зверьков, А.Н. Макаров, Е.Л. Леонова, Я.Н. Манухин, Э.Г. Браговский, ставшие впоследствии превосходными мастерами. Дружеские, почти братские и творческие отношения связали их на всю жизнь.

Н.А. Пластов — прекрасный рисовальщик. В ранние годы он работал в «Детгизе» и в детских журналах как иллюстратор. Грандиозный талант и слава отца, в тени которой он был обречен находиться, понимание своей ответственности, безусловно, во многом определяли путь его становления как художника. В нем не было отцовской неистовости и дерзости — просто потому, что этот путь был уже пройден, явив миру ослепительный результат, но была абсолютная грамотность, безукоризненный художественный вкус, начитанность и насмотренность. Вся история мирового искусства была в его зрительном арсенале, когда он смотрел на натуру. Как и отец, он видел пластику и живописный смысл в каждом проявлении жизни, он видел мир только как художник (мог сказать, например, о якобы красивом человеке, что «он плохо нарисован»). В домашнем и дружеском обиходе был поразительно острым карикатуристом.

Как живописец Н.А. Пластов безусловно принадлежал к той плеяде представителей московской школы, которая наряду с живописцами «сурового стиля» определяла лицо отечественного искусства 60-80-х годов. Его ранние традиционно реалистические работы сменились в зрелые годы осознанным уходом от подробностей натуры в сторону усиления цветового воздействия и стремлением к утрированной, максимально выразительной по рисунку форме. Густые насыщенные цвета, звучность в соединении близких по тону красок, глубокие прозрачные тона — все это создавало словно живую, дышащую поверхность.

Николай Аркадьевич стал бесценным свидетелем жизни своего отца, наблюдал рождение многих его картин, зачастую становился их героем.

Н.А. Пластов был выдающимся общественным и культурным деятелем. В разные годы он занимал руководящие посты в Союзе художников РСФСР и СССР, был председателем закупочной комиссии. Во многом благодаря ему лучшие произведения самых различных направлений были закуплены у авторов и составили золотой фонд нашего изобразительного искусства. Вместе с П.Д. Кориным, Л.М. Леоновым, И.С. Глазуновым, Б.А. Рыбаковым, Г.В. Свиридовым Н.А. Пластов стоял у истоков Всероссийского общества охраны памятников истории культуры, был членом Президиума общества. Благодаря усилиям творческой и научной интеллигенции были спасены, восстановлены и научно реставрированы десятки исторических зданий и храмов, среди которых Казанский собор и собор Новоиерусалимского монастыря.

В Прислонихе стараниями Николая Аркадьевича восстановлен и открыт храм Богоявления Господня, построенный его прадедом Г.Г. Пластовым. Он много сделал для сохранения и систематизации творческого наследия А.А. Пластова, им были организованы две грандиозные выставки в Центральных выставочных залах Москвы (1976) и Санкт-Петербурга (1977).

Ранний уход его (Николай Аркадьевич умер в 2000 году) знаменовал невозможность пережить то небрежение и потребительское отношение к национальной культуре, которое совпало с последними годами его жизни.

Творчество супруги Н.А. Пластова — Е.Н. Холодилиной — по праву может считаться частью наследия этой династии. Елена Николаевна родилась в городе Луганске в семье профессора химии, закончила Харьковское художественное училище, затем институт имени В.И. Сурикова. Приехав после замужества в Прислониху, Елена Николаевна в полной мере ощутила, что попала в семью Пластовых. Соседство великого мастера, который всегда был очень занят и поначалу совсем не обращал внимания на робкую художницу, скорее пугало ее, чем поощряло к творчеству. Но вскоре она смиренно, но твердо избрала свой путь в искусстве. Несомненно, возможность видеть произведения Пластова, а впоследствии и совместная работа на пленэре многому ее научили, открыли то, что обычно постигается художником годами и десятилетиями. «Когда я ближе познакомилась с живописью Пластова, то была поражена той ясности, силе, тому торжеству цвета, которое есть правда Божьего мира...

Пластов в начале письма старался использовать протирки прозрачными красками, эти протирки иногда сохранялись в тенях. Сиены, умбры, земля... С самого начала письма он старался не замутнять смеси, цвета белилами... «Палитра Делакруа»... Какие краски как звучат? Какие смеси вызывают звучание других? Система дополнительных цветов. Эти проблемы всю жизнь меня очень интересовали. В своих работах я старалась об этих понятиях помнить..» ⁸.

Пейзаж стал ее главным жанром. Умение видеть цельность состояния природы, делать эстетически ценным и значимым каждый мазок, воплощать тонкую семантику пейзажа — все это сделало ее еще в 70—80 годы очень интересным художником. Несмотря на несомненное влияние на творчество художницы личности А. Пластова, стилистически пейзажи Е. Холодилиной все же ближе к творчеству таких художников, как С.Ю. Жуковский, Л.В. Туржанский, П.И. Петровичев. В ее работах выделенность мазка и его решающая самоценность, намеренная однозначность прочтения цвета составляют одну из важных для автора задач.

Быть может, главное качество художницы Холодилиной — поэтичность и открытость, теплота души, которую она, человек в жизни скромный и застенчивый, не боится передать зрителю.

«Пейзаж, который когда-то поразил воображение, должен быть построен, композиционно укреплен, выстроены линии, направляющие глаз зрителя — наклон дерева, изгибы веток, пространственные планы., чтобы захотелось войти в этот мир, полюбить его... Всегда хотелось «поселить» в пейзаже кого-то живого. Большая порубка, оставлены несколько деревьев — сосен. Весь пейзаж залит алым заходящим солнцем, под ногами желтые опавшие листья, крошечные зеленые сосенки, высокий сухой бурьян с зонтичными соцветиями. И среди всего этого царства деловито топая пробирается еж. По быстрому этюду потом написала большой пейзаж и назвала «Время, когда бродят ежи»⁹.

Единственный и горячо любимый внук А.А. Пластова — Николай Николаевич Пластов — вырос в Прислонихе с бабушкой Наталией Алексеевной и няней Катей, более шестидесяти лет прожившей в семье. Аркадий Александрович наслаждался каждой минутой жизни этого ребенка, бесконечно рисовал его, баловал, вырезал ему игрушки из дерева, рассказывал сочиненные им самим сказки, спасал от строгости родителей, учил рисовать. Облик маленького Коли запечатлен в замечательных пластовских портретах, таких как «Портрет внука (У окна)», «Внук рисует», картине «Кружечка молока». Как и его родители, Николай Пластов окончил художественный институт имени В.И. Сурикова, мастерскую Д.К. Мочальского, затем стажировался в Академии художеств у замечательных мастеров — А.М. Грицая, А.П. и С.П. Ткачевых.

Конечно, большое влияние на творческое становление Н. Пластова оказала живопись деда и отца. В детстве дедушка ставил ему натюрморты, «учил словом, не поправлял кистью»: жесткий и строгий учитель, он старался привить внуку главное — любовь к живописи, наслаждение искусством. Отец и дед были чрезвычайно требовательными к себе художниками, никогда не шедшими на компромисс в вопросах творчества. Все это передалось, а точнее, было воспитано в нем с юных лет. Ответственность за честь фамилии и достоинство — его главные качества как художника и человека.

Почти двухсотлетняя история семьи Пластовых неразрывно связана с историей России, и каждый из ее представителей в меру сил и возможностей своих служил ей верой и правдой.

Н.Н. Пластов — сопредседатель жюри по присуждению Международной премии имени А.А. Пластова, первыми лауреатами которой в номинации «Мастер» недавно стали известные художники русской живописной школы — Е.И. Зверьков и В.Н. Телин.

1. Пластов А.А. Автобиография. (Архив А. Пластова).
2. Авдонин-Бирючевский А.М. А.А. Пластов. Корпорация технологий. Ульяновск, 2006. С. 30.
3. Пластов А.А. Автобиография.
4. Пластов Н.А. «Прислониха. Из прошлого» // Памятники Отечества, 1998. № 42 (7-8), Часть II. С. 164.
5. Пластов А.А. Автобиография.
6. Там же.
7. Пластов Н.А. Вступительная статья // Пластов А.А. Альбом репродукций. Ленинград. Художник РСФСР, 1979. С. 9.
8. Холодилина Е. Н. Воспоминания (рукопись).
9. Там же.

Вернуться назад