Романтическая Россия

В самом сердце Парижа, в квартале Новые Афины, что недалеко от шумной и скандально знаменитой Мулен Руж, в тихом каменном дворике на улице Шапталь находится Музей романтической жизни. Он расположился в изящном особняке с маленьким садом, наполненным благоухающими розами и цветущими мальвами. Здесь после Июльской революции 1830 года обосновался голландский художник Ари Шеффер (1795-1858)¹.

Его произведения, имевшие успех в парижском Салоне, охотно приобретались Академией изящных искусств и королевским домом. Выбирая темы для своих полотен, Шеффер часто обращался к литературным произведениям романтического направления — знаменитому творению Иоганна Вольфганга Гёте «Фауст» («Маргарита с прялкой», «Фауст в своем рабочем кабинете»), балладе немецкого поэта Готфрида-Августа Бюргера «Ленора», роману Вальтера Скотта «Эдинбургская темница» («Эффи и Джени в тюрьме Эдинбурга»).

Каждую пятницу модный живописец принимал у себя художественную и литературную элиту Парижа. В его гостеприимном доме побывали Жорж Санд² и Фридерик Шопен, Эжен Делакруа и Полина Виардо. Позднее эту традицию продолжила дочь художника Корнелия. Вместе с мужем, хирургом Рене Маржолин, она принимала на улице Шапталь Ивана Тургенева, Шарля Гуно, художника-импрессиониста Анри Мартена. В 1856 году племянница Шеффера вышла замуж за писателя, историка религии Эрнеста Ренана, автора нашумевшей книги «Жизнь Иисуса». В 1898 году их дочери завещали дом Шеффера-Ренана Совету города Парижа, передав в дар коллекции мемориальные вещи знаменитого литератора.

C 1983 года особняк Шеффера-Ренана стал муниципальным музеем города Парижа. С недавнего времени благодаря кипучей энергии директора Музея романтической жизни Даниэля Маршессо в двух ателье-«близнецах» по обеим сторонам от особняка постоянно осуществляются международные художественные проекты. В Год Франции—России здесь демонстрируется выставка «Романтическая Россия эпохи Пушкина и Гоголя. Шедевры из собрания Третьяковской галереи» (28 сентября 2010 — 16 января 2011)³. Вошедшие в ее состав около 70 произведений русской живописи, скульптуры и графики первой половины XIX века впервые экспонируются в Париже.

Термин «романтизм», появившийся на страницах русской печати в 1810-х годах, ассоциировался в то время с понятием «патриотизм». Сопоставление этих слов в эпоху освободительных войн с Наполеоном дает ключ к выяснению происхождения русского романтизма. Во Франции же романтизм возник как результат постреволюционных разочарований и вследствие этого — осознание художника-творца как личности, противопоставленной государству.

Русский романтизм был дальнейшим шагом на пути развития художественной идеологии. Он с трудом пробивался в петербургской Императорской Академии художеств. На смену классицизму с его гармоничной и рассудочной ясностью приходило эмоциональное искусство, призванное передавать сильные душевные движения и большие чувства. Борьба романтиков со сторонниками старой идеологии приобрела особенно острый характер в 1820-е годы. К этому времени относится появление в печати статьи литературного критика, писателя Ореста Сомова «О романтической поэзии» и диссертации многостороннего ученого Николая Надеждина «О происхождении, природе и судьбах поэзии, называемой романтической». Говоря о победе романтизма над классицизмом, писатель и критик Александр Бестужев (Марлинский) остроумно заметил: «Где ж было воевать пудре с порохом!»

Действительно, русские романтики — литераторы и художники — выбирали для своих произведений неординарные сюжеты в истории, жизни, природе. В центральном зале выставки парижской выставки, расположенном в бывшем ателье Анри Шеффера (брата Ари), представлены героические батальные сцены в картинах Александра Орловского «Донские казаки» (1810-е) и Григория Гагарина «Переправа горцев через реку» (1840-е). Бронзовый бюст императора Александра I (1807) работы Луи-Мари Гишара воплотил романтический идеал воина современной эпохи. На его мундире наряду с высшей российской наградой — орденом Андрея Первозванного — изображен орден Святого Георгия. Членам императорской фамилии Андреевская звезда принадлежала по факту рождения, Георгиевский же крест давался за личную доблесть на поле брани. Кроме Александра I из российских императоров его удостоился только Николай II.

Подчеркивая роль свободной личности, романтики проявляли огромный интерес к душевному миру человека. Чувства и мысли, волнения и страсти — излюбленная тема поэзии Пушкина и портрета романтизма. Портретисты-романтики (Орест Кипренский, Александр Варнек) стремились уйти от будничной обыденности и представить человека в исключительные, «избранные» минуты, когда в нем наиболее полно раскрываются лучшие стороны духовного облика. Для этой роли подходили русские люди, ставшие в период Отечественной войны 1812 года героическими защитниками России. На парижской выставке в разделе графики преобладают виртуозные листы Ореста Кипренского, среди которых — «Портрет Е.Е. Комаровского» (1823), генерал-адъютанта императора Александра I; в разделе живописи — блистательный по исполнению «Портрет В.А. Перовского» (1837) кисти Карла Брюллова. Храбро сражаясь в рядах лейб-гвардии Егерского полка, Перовский получил ранение в руку. Впоследствии, будучи оренбургским генерал-губернатором, он помогал Пушкину в сборе материалов о восстании Пугачева.

Значительное место уделено в экспозиции «питомцам моды легкокрылой» — Пушкину и его окружению (поэтам, литераторам, художникам). Гений «солнца русской поэзии» освящает все отечественное искусство эпохи романтизма. В Париже демонстрируется модель памятника поэту, воздвигнутого по проекту Александра Опекушина в 1880 году в Москве. Представление о внешнем облике Пушкина дает гравюра Николая Уткина, выполненная с живописного оригинала Кипренского. На выставке представлены «Портрет В.А. Жуковского» (1816) — виртуозное творение романтической кисти Кипренского, «Портрет Н.Ф. Арендта» (врача, находившегося в последние минуты жизни при Пушкине), исполненный в 1822 году польским живописцем Юзефом Олешкевичем, а также редкое по иконографии изображение баснописца Ивана Крылова работы Романа Волкова.

Специально для выставки был отреставрирован «Портрет императора Александра I» (вторая четверть XIX века) кисти малоизвестного художника К.А.Шевелкина. В основе изображения — типологический образец английского маэстро Джорджа Доу. В этом произведении воссоздается романтический миф эпохи о гениальном полководце и обаятельном человеке, которого Наполеон Бонапарт называл «изобретательным византийцем» и «северным Тальма». Демонстрирующийся на выставке «Портрет императрицы Елизаветы Алексеевны, супруги Александра I» (1802) выполнен французским живописцем Жаном Лораном Монье в год его приезда в Россию. В политике и в жизни Елизавета Алексеевна предпочитала держаться на втором плане. Мало кто так близко и так верно изучил сложный характер и непроницаемую душу «сфинкса» (по точному слову Пушкина) — Александра I, как она.

Монье представил Елизавету Алексеевну перед зеркалом, подчеркнув тем самым ее тонкий классически правильный профиль. На столике в античной вазе — роскошный букет, но в руке юная императрица держит веточку скромных анютиных глазок. Как человек французской культуры, Монье мог придерживаться ее цветочной символики.

Начиная с XVI столетия анютины глазки во многих странах Европы стали служить символом глубокомыслия, верности, мудрости. Не исключено, что находясь в России, художник обратился к печальной легенде славянских народов о деревенской девушке Анюте с добрым сердцем и доверчивыми лучистыми глазами. Она умерла в тоске по коварному обольстителю. На месте ее погребения выросли цветы — анютины глазки, в трехцветных лепестках которых отразились надежда (белый), удивление (желтый) и печаль (фиолетовый).

Аллегорического смысла исполнено также полотно «Дуб, раздробленный молнией» (1842) кисти Максима Воробьева, написанное в трагические минуты жизни художника, когда он потерял горячо любимую жену. В композиции, решенной в духе позднего романтизма, противопоставлены необузданная сила стихии и подвластный ей человек.

Эпоха романтизма — время расцвета русской графики. Богатство и гибкость языка рисунка, тонкие колористические переходы акварели открывали безграничные возможности эмоциональной выразительности образов. Самая обаятельная и оригинальная часть наследия Федора Толстого — изящные изображения цветов и фруктов. В собственноручном «Обзоре» мастер указал листы, на которых он исполнил «рисованные с натуры цветы, букеты в стеклянных сосудах, фрукты, ягоды, с упавшими на них росинками, бразильские птички с их разноцветными, с металлическим блеском перышками, бабочки с их фантастически испещренными крыльями, стрекозы, жуки»⁴. Действительно, в работе над альбомным циклом художник выступил как подлинный натуралист. Скрупулезно и тщательно он выписывал строение цветка, каждый лепесток и тычинку. Работы мастера демонстрируют уникальное владение графической техникой. Он сам приготовлял красочную массу. «Я пишу мои цветы, — вспоминал Толстой в своих «Записках», — и все не акварелью и не гвашевыми красками (гуашью — Л.М.), которых и не люблю... Я употребляю краски более корпусные. но весьма тщательно очищенные и чрезвычайно мелко перетертые, и потому большую часть из них приготовляю сам»⁵. В исполнении художника акварель лишена свойственной ей воздушности и прозрачности, часто смешана с белилами. Работая тонкой кисточкой, Толстой накладывал один красочный слой на другой, добиваясь эффекта особой «сплавленной» поверхности. Таков лист «Нарциссы» (1817), в котором без видимого движения мазка передается пленительная свежесть цветов и едва уловимые переходы цвета от белого в лепестках к серо-оливковому в листьях. В натюрморте «Букет цветов, бабочка и птичка» (1820) отразилась любовь мастера к предметам «живой и мертвой» натуры, его желание достичь иллюзорности изображения. В сосуде прозрачного стекла стоит скромный букетик. Рядом, на деревянной жердочке, сидит щегол, пестрое оперение которого гармонично соотносится с колористическим «набором» цветов: красная головка птицы и ее белая грудка сочетаются с цветком мака, желтые перышки крыльев — с «прожилками» лепестков бархатцев. В самом подборе садовых цветов видится отражение русской усадебной культуры.

Толстой словно соперничал с природой, добиваясь в своих работах абсолютной тождественности воспроизведения. Иногда он словно подшучивал над наивным зрителем: настолько реалистично изображал капельку воды, что ее хотелось смахнуть, или так филигранно выписывал бабочку, что возникало желание ее спугнуть. Произведения художника прочно вошли в жизнь и быт людей пушкинской эпохи. Неслучайно классик упоминает в «Евгении Онегине» альбомы, «украшенные проворно / Толстого кистью чудотворной / Иль Баратынского пером».

В историю русского искусства Федор Толстой вошел также как замечательный скульптор и медальер. На выставке в Музее романтической жизни представлена серия гипсовых барельефов, посвященных Отечественной войне 1812 года («Сражение при Березине», 1820) и заграничным походам русской армии 1813—1814 годов («Освобождение Берлина», 1821; «Переход за Рейн», 1825). Особое внимание привлекает образ русского воина в медальоне «Бой при Арсис-сюр-Об (Франция)» (1830). Согласно академической традиции он изображен в виде античного героя Геракла, который, как пояснял сам художник, «отброся в нетерпении меч свой и копье, берет палицу и мощными руками поражает всеобщего врага». Завершает серию работа под названием «Мир Европе» (1836): женская фигура, символизирующая Россию, простирает руку над коленопреклоненным крылатым гением войны. На щите юноши изображено похищение Европы Зевсом в образе быка, в руке он держит свиток со знаменательной датой — «1815» — годом битвы при Ватерлоо, вторичной ссылки Наполеона на остров Святой Елены и создания в Европе Священного союза.

Ярким и привлекательным явлением романтической эпохи стал камерный портрет. Карандашные и акварельные портреты украшали интерьеры дворянских особняков, их дарили близким и друзьям, они сопровождали владельцев в путешествиях, военных походах. В начале XIX столетия возникла мода на альбомы, в которых рядом с опытами домашнего рисования соседствовали произведения известных мастеров. К этому же времени относится формирование первых графических коллекций. Особенно высоко ценились произведения Петра Соколова, Ореста Кипренского и братьев Брюлловых. Внимание посетителей парижской выставки привлекал созданный Александром Брюлловым портрет Екатерины Бакуниной — первой юношеской любви Пушкина, посвятившего ей ряд лирических стихотворений.

Интерес к восточной экзотике, характерный для русского искусства эпохи романтизма, ярко проявился в сепиях «Полдень в караван-сарае» и «Турок, садящийся на коня» Карла Брюллова, исполненных во время путешествия художника в Турцию в 1835 году, а также в акварели Карла Рабуса «Лунная ночь в Галлиполи» (начало 1830-х).

Налево от входа в музей, в конце аллеи, располагается ателье-салон, где собирались гости Ари Шеффера. Нетронутыми остались детали обстановки: старинное бюро, огромные шкафы библиотеки, уникальное фортепьяно, на котором играл Шопен. Среди этих раритетов есть несколько картин, созданных русскими живописцами. Они посвящены Италии — стране, ставшей для молодых творцов не только академией, где они совершенствовали свое мастерство, но и поистине обетованной землей, дарившей вдохновение.

Своеобразное преломление стиля романтизм мы находим в историческом жанре, занимавшем ведущее место в академической живописи классицизма. Этот жанр был зеркалом эпохи, в котором отразились общественные и художественные идеалы. Во Франции художники-романтики в своих исторических полотнах («Плот Медузы» (1816) Теодора Жерико, «Резня на острове Хиос» Эжена Делакруа, «Наполеон на Аркольском мосту» (1796) Антуана Гро) обратились к трагическим событиям, глубоко трогающим душу зрителя. Карл Брюллов создал грандиозное полотно «Последний день Помпеи» (1830—1833, ГРМ), в котором передано смятение народа, охваченного ужасом перед надвигающейся неминуемой гибелью. На выставке в Музее романтической жизни демонстрируется эскиз, дающий представление об этом шедевре русского искусства.

Пейзажи Сильвестра Щедрина и Максима Воробьева демонстрируют изменение задач ландшафтной живописи. Пейзажисты-романтики конкретизируют не только определенную местность, но и время дня, различные состояния природы. Изучение натуры внесло в картины свет и воздух, приближая художников к пленэрной живописи. Щедрин первым из русских мастеров открыл этот род живописи, что наглядно демонстрируют его работы «Новый Рим. Замок Святого Ангела» (1824, 1825) и «Лунная ночь в Неаполе» (1828).

Городские пейзажи Воробьева «Вид Московского Кремля (со стороны Устьинского моста)» (1818) и «Осенняя ночь в Петербурге. Пристань с египетскими сфинксами на Неве ночью» (1835) расширяют границы жанра «перспективных видов», показывают облик двух российских столиц глазами художника-романтика. Рядом с ними на выставке представлено произведение Антона Иванова «Переправа Николая Васильевича Гоголя через Днепр» (1845), дающее представление о природе Малороссии. Экспонируется в Париже и «Портрет Н.В. Гоголя» (начало 1840-х), исполненный Федором Моллером, самый известный в иконографии писателя.

Весьма важным для французского зрителя было включение в состав выставки работы Владимира Боровиковского — представителя направления сентиментализма, предтечи романтизма. Предполагаемое изображение французской писательницы Ж. де Сталь его кисти вызвало споры и неоднозначные суждения специалистов.

Особая роль в типологии романтического портрета принадлежит автопортрету. В России он стал формой борьбы за утверждение права художника на уважительное отношение к себе и своему творчеству. В экспозиции занял заметное место небольшой, но выразительный автопортрет (1847 ?) первой русской профессиональной художницы Софьи Сухово-Кобылиной.

Специальный раздел посвящен искусству живописного и акварельного интерьера 1830—1840-х годов. В небольших работах раскрывается не только эстетика дворянского дома, но и его особая духовная атмосфера, «романтика русской жизни». Здесь «Зимний сад Зимнего дворца в Петербурге» (1840) Михаила Антонова, гостиная в доме Лопухиных (1844) Николая Тихобразова, охотничий кабинет (1830) Николая Жерена. На полотне кисти Федора Хруцкого «В комнатах (мальчики, рассматривающие альбом с картинками)» (1854) запечатлен интерьер дома в имении художника Захарничи близ Полоцка. Дополняют картину русской неспешной жизни в провинции изображения уездных барышень («Девушка с клеткой» (конец 1820-х) Александра Златова) и городских музыкантов («Гитарист» (1832) Василия Тропинина).

Одна из задач парижской выставки — выявление параллельных явлений и сопоставление русского и французского искусства эпохи романтизма. Неслучайно в основную экспозицию Музея романтической жизни Даниэль Маршиссо включил работы из Карнавале (Музея истории Парижа): «Въезд в Париж союзных войск 31 марта 1814» Жана Циппеля и «Торжественный молебен на площади Конкорд, совершенный по просьбе Александра I 10 апреля 1814 года» неизвестного французского художника.

Романтизм в России как мироощущение и стилистическое направление просуществовал до середины XIX столетия. В 1850-е годы этот стиль теряет свое единство, а в 1860-е полностью сдает позиции развивающемуся критическому реализму.

1. На втором этаже музея представлено творчество Шеффера во всем его разнообразии: портреты, религиозные, исторические картины.
2. На первом этаже музея находятся принадлежавшие Жорж Санд вещи и портреты, которые воссоздают жизнь писательницы и ее окружения. В 1923 году коллекция была передана городу Парижу ее дочерью Авророй Лот-Санд.
3. La Russie Romantique a l’Spoque de Pouchkine et Gogol. Chefs-d’oeuvre de la galerie nationale Tretiakov, Moscou. Paris, 2010
4. Граф Ф.П.Толстой. Обзор художественной деятельности // Русская старина. Т. 7. 1873. Кн. 4. С. 531.
5. Записки графа Федора Петровича Толстого. М., 2001. С. 309.