Лев Бакст: «Одевайтесь, как цветок!»

Своим творчеством Лев Бакст стремился сделать жизнь гармоничнее и прекраснее. Мечтая осчастливить человечество, грезя античностью и Востоком, что мог он дать людям? Немного франтоватый и по-детски наивный художник нередко вызывал улыбку на лицах друзей. И все же именно ему удалось сделать жизнь светлее и ярче, приблизить красоту к повседневности. Бакст стал первым русским художником, получившим мировое признание как дизайнер.

О необходимости художественной гармонии в окружении человека художник рассуждал в статье «Об искусстве сегодняшнего дня»: «Посмотрите, что выходит: мы живем в прошловековых зданиях, среди старинной мебели, обтянутой облезлыми материями, среди картин, драгоценных “патиною” или желтизною, мы смотримся в зеркала блеклые, тусклые, с очаровательными пятнами и ржавчиной, где еле можем рассмотреть свою позорную современную фигуру, наряженную в платье из старинного куска материи. Я должен сознаться, что не могу отделаться от мысли, что все вокруг меня сфабриковано мертвецами для мертвецов и что я, современник, в сущности intru (втируша) в этом почетном и красивом собрании произведений мертвецов»¹.

Бакст не мог и не хотел смириться с таким положением вещей, но по натуре не был революционером, борцом или ниспровергателем. Он не отвергал наследия прошлого, наоборот, с головой погружаясь в него, искал то, что могло бы помочь простому человеку ощутить красоту жизни. «Русские сезоны» С.П. Дягилева стали той «площадкой», где художник смог применить талант, показать свои находки, создать неповторимый, очаровательный, красочный мир сказки. Оформление балетов «Клеопатра» (1909, театр Шатле) и «Шехеразада» (1910, «Гранд-oпера») принесло Баксту мировую славу и буквально перевернуло жизнь художника. Париж стал грезить Востоком, необычным и неожиданным, пряным и страстным, ярким и элегантным, открывшимся парижанам именно таким благодаря бакстовским декорациям и костюмам.

Экзотический Восток быстро вошел в моду. Великосветские красавицы хотели одеваться по-новому, и многие из них напрямую обратились к Баксту с просьбами о создании эксклюзивных одеяний. Парижские модные дома также склонялись к мысли о том, что лучшим создателем новомодных костюмов должен стать тот, кто смог увлечь публику восточными мотивами. Так неожиданно для Бакста открылась возможность стать успешным и высокооплачиваемым модельером.

Художник не сразу решился связать свою жизнь с миром высокой моды. Однако сомнения этического характера довольно быстро отступили на второй план. Летом 1910 года Бакст писал жене: «Слыхала ли ты про Poiret²-портного? C’est le dernier cri³. На днях он мне предложил 12 тысяч франков за 12 рисунков модных туалетов. Художники мне отсоветывают соединять свое имя с его, боятся, что я буду “declassé”. Но будет чудно, если Петербург через 2 года (раньше не докатится) будет носить мои фасоны!»⁴ Перед Бакстом разворачивалось грандиозное поле деятельности. Появилась возможность хотя бы частично осуществить то, о чем он мечтал с юности, сделать жизнь эстетически гармоничной в ее внешних проявлениях. В статье «Костюм женщины будущего» художник писал: «Архитектура, преимущественно в Германии, в своем стремлении внести нечто новое в свое искусство призывает на помощь скульптуру и живопись, чтобы создать ансамбль стиля и получаемого от него впечатления. Вполне логично поэтому, чтобы мужчина или женщина, для которых предназначено такое жилище, должны быть одеты ради общей гармонии в тон с тем, что их окружает. Разве артист-художник не призван к тому, чтобы выразить в костюме идеи своей эпохи? Именно в этом и состоит моя попытка»⁵. Это программное положение стало основой дальнейшей работы художника по созданию некоего стиля жизни, включавшего гармонично сочетающиеся с обстановкой костюмы, шляпы, парики, обувь, ткани, аксессуары и даже парфюмерию.

Все это делалось не в угоду обществу и его вкусам, а в соответствии с жизненными установками художника. Внимание к эстетической составляющей обстановки и одежды было характерно для Бакста всегда. В молодости друзья подсмеивались над его огромной коллекцией галстуков. Со временем Лев Самойлович стал придавать одежде мистический смысл, о чем свидетельствуют строки автобиографического романа, написанного художником в конце жизни. «Знаменитая среди друзей коллекция галстуков казалась восточною многоцветною сказкою на таинственном фоне раскрытого платяного шкафа, где в глубине... рядом висели обезглавленные и безжизненные Баксты, более аккуратные, более строгие, чем оригинал, но без живых складок. Лежа в кровати, я дивился сам количеству перемен, желтому и черному ряду ботинок. Я знал за собой эту слабость. Всякий раз, когда я покупал себе новое белье, новый костюм, шляпу — мне казалось, что я начинаю новую жизнь, гораздо более прекрасную и интереснее прежней, и день после пребывал в поднятом настроении духа»⁶.

Сейчас ни для кого не секрет, что комфортная одежда, цветовая гамма соответствуют определенному психологическому состоянию человека. Одни цвета будят агрессию, другие, наоборот, успокаивают. Вызывающий покрой костюма не может способствовать достижению покоя, деловой костюм не уместен в домашней обстановке. Бакст был очень чувствителен к подобным вещам. В 1903 году, собираясь жениться на дочери основателя Третьяковской галереи Любови Павловне Гриценко, он писал своей невесте: «Одевайтесь, как цветок — у Вас столько вкуса! Да это ведь одна из радостей этой земли! (Здесь и далее подчеркнуто Бакстом. — Е.Т.) Клянусь Вам. Носите у корсажа цветы, душитесь, завертывайтесь в кружева — все это безумно красиво — все это жизнь и ее прекрасная сторона»⁷.

В 1903—1904 годах Лев Бакст с увлечением создавал костюмы для жены, один из эскизов хранится в Третьяковской галерее. В начале 1910-х художник всерьез занялся созданием моделей одежды. Среди его клиенток были весьма знатные особы: великая княгиня Елена Владимировна (внучка Александра II), французская актриса Ева Лавальер, русские аристократки Фекла Георгиевна Орлова-Давыдова, красавицы сестры Елена Павловна Олив и княгиня Наталья Павловна Горчакова⁸. Как правило они заказывали туалеты по рисункам Бакста в Париже в самых престижных домах моды (у «Пуаре» и «Уорта»⁹). Особенно экстравагантные и эффектные костюмы художник создал для двух поистине удивительных женщин: Иды Рубинштейн¹⁰ и Луизы Казати¹¹. Обе отличались неординарной красотой, заоблачными фантазиями и огромными финансовыми возможностями. Для Иды Рубинштейн, с которой Бакст всю жизнь поддерживал дружеские отношения, он создал имевшие большой успех костюмы Саломеи, Клеопатры, Пизанеллы, а также множество повседневных платьев. Для маркизы Казати создавались уникальные костюмы для балов и великосветских приемов, а также эксклюзивная повседневная одежда. В 1913 году Бакст нарисовал для нее эскизы костюмов белого арлекина, дрессировщицы зверей, Богини солнца, индо-персидский и другие. Индо-персидский костюм Казати включал несколько голубых с золотой нитью покрывал, украшенный жемчугом конусообразный головной убор, восточные туфли с загнутыми носами, золотые наконечники на пальцах в форме когтей. Он несколько отличался от первоначального варианта, известного по рисунку Бакста под названием «Индо-персидский танец». Примечательно, что маркиза никогда не танцевала, скорее она любила принимать статичные позы, чтобы можно было полюбоваться ее красивой фигурой. Луиза Казати поручала Баксту оформлять и целые балы. Многие задумки художника были реализованы расточительной заказчицей на большом балу Пьетро Лонги в стиле XVIII века, состоявшемся в сентябре 1913 года в Венеции на площади Сан-Марко. Двести черных слуг, одетых в костюмы по эскизам Бакста, в белых париках и расшитых жемчугом красных бархатных камзолах, держали канделябры перед накрытыми на площади столами. Художник, заведовавший декоративной частью этого торжества, куда были приглашены английские, французские и итальянские аристократы, получил множество заказов на костюмы.

Не отставал и русский высший свет. В 1914 году в Петербурге состоялось несколько балов, дизайнерское решение которых поручили Баксту, создавшему также костюмы для некоторых великосветских красавиц. Бал у графини Марии Эдуардовны Клейнмихель¹² прославился роскошными восточными костюмами участников и шествием из «Тысячи и одной ночи». По сообщениям газет, «светлейшая княгиня Наталья Павловна Горчакова была в оригинальном серебряном с белым индийском костюме, выполненном по рисунку Бакста, с вставками из золота и серебра, изображавшими горельефные арабские орнаменты, широко вырезанный корсаж отделан синим бархатом bleu person с оригинальными наплечниками из белого лебяжьего пуха, на голове индийская чалма, ослепительно белая и легкая, с белыми токами и эспри, жемчугом и бриллиантами, обрамлявшими лицо по-восточному. Изумруды, сапфиры и серебряные кисти и бульонэ, также по Баксту, дополняли сказочное впечатление этого оригинального костюма»¹³.

Пожалуй, самым знаменитым стал так называемый бал цветных париков, состоявшийся у графини Е.В. Шуваловой¹⁴, из Ниццы выписали вагон цветов. Бакст поставил условие светским львицам: их волосы, или вернее парики, должны были быть обязательно выдержаны в одном тоне с цветом платья. Балы гремели по Петербургу, а Бакст не уставал давать разъяснения. «Знаменитые разрезы на платьях — не что иное, как перифраз более смелых греческих постановок, сделанных 3 года тому назад в балете Дягилева. Туда же следует отнести и котурны, так странно не вяжущиеся с мужской шапочкой, которую теперь носит добрая половина женщин земного шара. Синие, зеленые и золотые волосы обязаны происхождением балету “Клеопатра” и трагедии “Пизанелла” Габриеля Д'Аннунцио, которые ставились в прошлом году с Идой Рубинштейн в заглавных ролях в парижском театре Шатле. Ида Рубинштейн первая одела цветной (синий) парик в “Клеопатре”. Наконец, обошедшие весь мир и утвердившиеся на правах полного гражданства, моды на цветные тюрбаны и восточные костюмы идут исключительно от небывалого успеха “Шехеразады”...»¹⁵. Этот успех во многом объяснялся не только талантом Бакста-декоратора, но и вниманием художника к мелочам и деталям, к тщательности стилизации и исполнения. Это позволяло делать восточные костюмы яркими, но не вульгарными. Особое значение придавалось используемым тканям. Сам художник писал однажды директору парижского театра «Гранд-опера» Жаку Руше о необходимости использования хороших тканей: «.я ведь тоже модельер, по возможности выбирающий сам (причем всегда) качественную материю»¹⁶. Сохранились письма французских домов моды, свидетельствующие о том, что Бакст лично выбирал ткани для Иды Рубинштейн, Алис Гаррет и других светских красавиц¹⁷.

Серьезная работа по дизайну тканей стала реальной благодаря началу эры фабричного производства набивных тканей. В свой первый приезд в Америку (осень 1922 — весна 1923) Бакст познакомился с нью-йоркским текстильным магнатом Артуром Селигом, «шелковым королем» Америки. Тот заказал художнику серию рисунков на индейские темы для шелковых тканей. Возможно, сам Бакст предложил также варианты в русском народном стиле. Рисунки должны были быть стилизованы и довольно просты, ибо предназначались для фабричного производства. Выгодные американские заказы, возможность реализовать свои художественные идеи в массовом производстве тканей радовали Бакста. В мае 1923 года он писал: «Были у меня здесь заказчики на 2000 dollars материи (наконец!), очень выгодные, и будут всегда в Нью-Йорке брать мои рисунки»¹⁸. Но секретарь и поверенный в американских делах Бакста Н.О. Гришковский сразу предупредил художника: «Рисунки материй: при даче исключительного права с фабрикантами при заключении договоров на Америку надо быть очень осторожными: ведь все жулье и будет стремиться надуть»¹⁹.

Конечно, художник не сразу понял, что такое американская деловая хватка. Вначале его больше занимали творческие и технические вопросы. Переписка с Селигом свидетельствует о заинтересованности в сотрудничестве. Текстильный магнат дает Баксту конкретные советы (в том числе по цветовой гамме), излагая нюансы цветной печати при изготовлении набивной ткани: «Что касается использования цветов в тканях различного дизайна, я заметил, что большинство изменений коснулось самого рисунка, а не фона. Я уверен, что многие Ваши рисунки выглядели бы не менее восхитительно на темном фоне — к примеру, черном, синем или коричневом. Мне не терпится увидеть готовые ткани с Вашей цветовой гаммой и Вашим дизайном — в успехе я не сомневаюсь. Поэтому хотел бы попросить Вас указать, какие цвета можно использовать на темном фоне...»²⁰

В начале сотрудничества художник не был полностью удовлетворен поставленными условиями. По возвращении в Париж Бакст продолжил заниматься текстилем, добившись при этом некоторого делового успеха, о чем с гордостью сообщал Гришковскому в августе: «Рисунки материй. Я здесь гораздо лучше устроил дела, чем в Нью-Йорке! Мне блестяще заплатили долларами, очень большие деньги и право собственности до конца 1924 года их заставляет, как они мне сообщили, меня вовсю рекламировать, из их интересов же. Первый дом шелка в Америке»²¹. Бакст и Селиг договорились о взаимовыгодном сотрудничестве, о чем свидетельствуют и письма текстильного магната²².

Работая в Париже, художник создал довольно много рисунков тканей. Большинство эскизов было отослано за океан; по ним делались ткани, продававшиеся в крупных американских магазинах. Текстиль по рисункам Бакста пользовался настолько большим успехом, что началось производство контрафактной продукции «под Бакста». Купив несколько рисунков материй, американские производители хотели получать прибыль «именем Бакста». Об одном из таких случаев художник писал своему поверенному: «Пусть тотчас вернет вещи, кроме отобранных согласно бумаге, и разрешите ему писать: “color Bakst, influence”, но никоим образом: “сделано по рисунку Бакста”...»²³

Более чем успешные работы Бакста по дизайну тканей мало известны, особенно в России. А ведь успех был колоссальный. За полгода до смерти Бакст писал племяннице Марусе Клячко: «.Материи мои разошлись по всей Америке с огромным фурором — все дамы света щеголяют теперь в них.»²⁴ Часть эскизов сохранилась в коллекции Гарретов в Эвергринхаус (США, Балтимор). В марте—апреле 1927 года в Нью-Йорке состоялась небольшая выставка «текстильных» рисунков Бакста. Некоторые из них были опубликованы (черно-белые фотографии) в апреле 1927 года в бюллетене Художественного центра, проводившего выставку. В 1929-м в американском журнале “Design” была опубликована статья Гибсон о работах Бакста для текстильной отрасли²⁵, иллюстрированная рисунками тканей с индейскими мотивами. К сожалению, нынешнее местонахождение большинства рисунков неизвестно (за исключением хранящихся в Париже²⁶ и в Балтиморе²⁷).

Так же мало известно о дизайнерских разработках Бакста в области создания модных головных уборов (в том числе меховых) и эксклюзивной обуви. Пытаясь найти гармоничный облик современной женщины, художник естественно пришел к мысли о необходимости дополнения костюма соответствующими головными уборами и обувью. Отсюда цветные парики, необычные шляпы, шали и сапожки. Вот что писала газета «Биржевые ведомости» в статье «Модная знаменитость Парижа»: «Кто ввел в парижском обществе зеленые парики? — Бакст. Кто научил украшать дамские каблучки бриллиантами? — Бакст. Кто изобрел особый дамский костюм двадцатого века, свободный, яркий и дерзкий, варьируя его на всевозможные лады? — Бакст. Кто привил парижанкам во время больших вечеров и раутов манеру раскрашивать обнаженные части тела — грудь, шею, переходящую в линию спины, и руки? — Бакст. Словом, Бакст без конца и при том — такая исключительная многогранность»²⁸.

1913—1914 годы — пик популярности Бакста-модельера. Его революционные нововведения воспринимались на ура. Самые смелые представительницы женского пола, без оглядки следуя моде, нередко вызывали смех прохожих. Газеты пестрели сатирическими заметками, стихами и карикатурами на модные изыски Бакста. А тем временем крупнейшие дома моды заключали с художником контракты. «Теперь из другой оперы: знаешь ли, что Maison Paquin подписал со мной условие, по которому в течение 3-х лет две трети моделей ее дома исключительно по моим рисункам и под моим наблюдением? Я их свел с ума, суди, не только сама M-me Paquin²⁹, но и все premieres, мастерицы, одеваются под меня, носят белые чулки, рисунки в клеточку — daim и т.д. Сейчас, конечно, и собезьянничали: Camille Roger³⁰ подписал на год со мной шляпы, а Hellstem³¹ на год обувь по моим рисункам. Мои сандалии совсем в моде, а о расшитых чулках верно дошло до Петербурга уже. Je touche 10 poursents sur chaque robe, chapeau et chaussure³². Пока меня это безумно забавляет. Стиль платьев — свежий и без вычур, преобладают сочетания bleu roi и белого, иногда incidents зеленые. Есть и красно-сургучные talleurs (английские дамские костюмы (фр.) — Е.Т.) с белым. Большой успех имеют мои головные уборы для дома и гостей, род чулка или ночного колпака из шелка, расшитые и спускающиеся набок, как гарибальдийские колпачки с кистями из бисера»³³.

Сохранилось довольно много рисунков шляп, которые художник делал для известных французских домов моды Жанны Пакэн и Камиля Роже. Журнал “Comedie de la Mode” поместил целый разворот, посвященный сотрудничеству Бакста с Камилем Роже, приведя подробное описание шляп и поместив их фотографии³⁴. У наследников Бакста хранится альбом с эскизами головных уборов, по которому можно составить представление о разнообразии дизайнерских решений художника в этой области³⁵. Современники признавали не только элегантность и удобство, но и новизну и необычность созданных Бакстом шедевров. Газета “Daily mail” писала 1 декабря 1913 года: «В своих работах Бакст соединил любовь русских к варварским цветовым эффектам с изысканностью линии Обри Бердслея...»³⁶

Неожиданные находки в области моды были связаны не только с восточной темой, навеянной популярностью балетов «Клеопатра» и «Шехеразада». Леон Бакст смог привнести в парижскую и мировую моду русские мотивы. Так было не только с одеждой, но и с тканями, головными уборами, обувью. Живя за границей, Бакст стал использовать не известные там русские исторические реалии: меховые шапки наподобие боярских, пальто, похожие на тулупы извозчиков, народные орнаменты и вышивки. Грас Форстер писал в своей статье "Will Bakst dominate the faishions for 1916?”: «Русские идеи начинают проникать в моду. Русская рубаха была принята. Затем пришла отделка меха, имитирующая русскую манеру — с рисунков Бакста — и с этим высокие сапоги, меховые тюрбаны и реалистичное подобие русских головных уборов»³⁷. Для Парижа меха были роскошью, а не необходимым утепляющим материалом, как в России. Однако и в этой области идеи Бакста имели успех. «Много меху будут носить на платьях. Я сочинил забавные шляпы, вроде Екатерины II, сразу пошло. Paquin просила ей сочинить тоже модели с мехом»³⁸. По сохранившимся письмам мы знаем, что художник вел переговоры с представителями меховых фирм. Сотрудничал он и с известным модным домом обуви «Хельстерн и сыновья». Обувь, созданная по эскизам Бакста, была самой разнообразной: от сандалий в античном стиле до казацких высоких полусапожек. Успехом пользовалась бакстовская обувь в стиле «Ришелье» из вишневого шевро. По эскизам художника была сделана обувь на платформе для артистки Марии Николаевны Кузнецовой³⁹, исполнявшей роль жены Потифара в балете «Легенда об Иосифе». Бакст не только рисовал эскизы одежды, головных уборов, обуви; он пытался пропагандировать новый образ жизни. В 1923—1924 годах художник прочел в Америке и Канаде несколько лекций о моде, костюме, тенденциях в развитии стиля одежды. Огромный успех лекций у публики способствовал влиянию идей Бакста на развитие американской моды.

Желание сделать гармоничной внешнюю сторону жизни, придать красоту и элегантность повседневности — вот что привлекало Бакста в моде. Он писал: «Нет горячих пятен. Серая муть какая-то. Нечем восхищенно залюбоваться ищущему, “изголодавшемуся” глазу.. А между тем так хочется радостей, ликования красок не только на картинах, но и в одеждах, во всем человеческом обиходе»⁴⁰.

Интересно, что за океаном и сейчас не утрачена преемственность подхода к восприятию моды как искусства. Весной — летом 2010 года в Нью-Йорке Метрополитен-музей и Бруклинский музей планируют провести совместно две выставки: "American High Style: Fashioninga National Collection" («Американский высокий стиль: создание национальной коллекции») и "American Woman: Fashioninga National Identity" («Американская женщина: мода и национальная идентичность»). На выставках будет представлено искусство американских модельеров середины XIX — конца ХХ века, а также работы французских модных домов “Worth” и “Paquin”, для которых создавал свои эскизы Бакст. И через 100 лет идеи художника остаются актуальными.

1. Бакст Л. Об искусстве сегодняшнего дня // Столица и усадьба. 1914. №8. С. 18.
2. Пуарэ Поль - известный французский дизайнер и модельер, реформатор моды. В 1903 году открыл в Париже свой дом моды.
3. «Это последний крик» (перевод с фр. - ЕТ.).
4. ОР ГТГ Ф. 111. Ед. хр. 355. Л. 1 об.
5. Бакст Л. Костюм женщины будущего // Биржевые ведомости. 1913. 20 марта.
6. ОР ГТГ. Ф. 111. Ед. хр. 2337. Л. 11.
7. ОР ГТГ. Ф. 111. Ед. хр. 39. Л. 2 об.
8. Елена Владимировна (1882-1957) - великая княгиня, дочь великого князя Владимира Александровича (в 1890-х годах Бакст обучал рисованию его детей, в том числе Елену). Лавальер Ева (Евгения Фенолио) (1876-1929) - французская актриса. Орлова-Давыдова Фекла Георгиевна (1867-?) - графиня, урожденная баронесса Стааль, жена члена Государственной думы АА.Орлова-Давыдова. Елена Павловна Олив (1879-?) и Наталья Павловна (1880-?) Горчакова - дочери богатого сахарозаводчика, мецената и любителя искусств Павла Ивановича Харитоненко.
9. Дом моды “Worth” был основан Чарльзом Уортом в Париже в 1858 году. В 1945-м “Worth” был объединен с Домом “Paquin”.
10. Рубинштейн Ида Львовна (1883-1960) - актриса, танцовщица. Рано осиротев, унаследовала огромное состояние. Решив посвятить себя искусству, выступала в «Русских сезонах» С.П.Дягилева, впоследствии создала свою труппу.
11. Казати (урожденная Амман) Луиза (1881-1957) - маркиза, славившаяся своей необычной красотой и экстравагантностью, муза поэтов и художников, покровительница искусств.
12. Клейнмихель Мария Эдуардовна (1846-1931) - графиня, дочь сенатора Эдуарда фон Келлера, хозяйка великосветского модного салона в Санкт-Петербурге.
13. Петербургская газета. 1914. 25 янв.
14. Шувалова (урожденная Барятинская) Елизавета Владимировна (1855-1938) - хозяйка модного великосветского салона в Санкт-Петербурге, известная своими балами и благотворительностью, член Общества защиты и сохранения в России памятников искусства и старины.
15. Утро России. 1914. 11 фев.
16. Bibliothèque Nationale de France. Bibliothèque-Musee de lʼOpéra National de Paris. Fonds Rouché. Th. des Arts. R. 8 (4).
17. ОР ГТГ. Ф. 111. Ед. хр. 2140-2142, 2145.
18. Архив-библиотека Российского фонда культуры. Ф. Н.О.Гришковского (далее - Фонд Гришковского).
19. ОР ГТГ. Ф. 111. Ед. хр. 1047. Л. 4 об.
20. Перевод с англ. - ред. ОР ГТГ. Ф. 111. Ед. хр. 1934. Л. 1. ОР ГТГ. Ф. 111. Ед. хр. 1934. Л. 1.
21. Фонд Н.О.Гришковского.
22. ОР ГТГ. Ф. 111. Ед. хр. 1935-1939.
23. Фонд Н.О.Гришковского.
24. ОР ГТГ. Ф. 111. Ед. хр. 2644. Л. 2.
25. Gibson K. Textile Designs by Leon Bakst // Design, Syracuse (New York), 1929. Vol. 31, pp. 109-113.
26. Собрание семьи Константинович, Париж.
27. Evergreen House Foundation (USA, Baltimore).
28. Биржевые ведомости. 20 янв. 1914.
29. Дом моды Jeanne Paquin (Жанны Пакэн) - одной из первых французских женщин-модельеров - располагался на Rue de la Paix, 21; просуществовал до 1954 года.
30. Дом моды Camille Roger (Камиль Роже) - известного французского кутюрье и дизайнера шляп - располагался на Rue de la Paix, 6; специализировался на дизайне и изготовлении головных уборов. Расцвет фирмы пришелся на 1920-е годы.
31. Дом моды Maison Hellstern & Sons («Хельстерн и сыновья»), основанный в Париже в 1870-х годах, находился недалеко от Вандомской площади. Был одним из первых домов моды, специализировавшихся исключительно на дизайне и изготовлении обуви. Расцвет фирмы пришелся на 1920-е годы.
32. «Я получаю 10 процентов с каждого платья, шляпы и пары обуви» (перевод с фр. - Е.Т.)
33. ОР ГТГ. Ф. 111. Ед. хр. 435. Л. 1, 1 об.
34. Coétdie de la Mode. 1913. 20 avril.
35. Собрание семьи Константинович, Париж.
36. Daily mail. 1 December. 1913.
37. Sentinel. 26 Décembre. 1915.
38. ОР ГТГ Ф. 111. Ед. хр. 373. Л. 1.
39. Кузнецова Мария Николаевна (1880-1966) - оперная певица (сопрано), танцовщица. Дочь художника Н.Д.Кузнецова. В 1922 году в Париже организовала свою антрепризу (в сотрудничестве с Бакстом).
40. Биржевые ведомости. 1914. 20 янв.