Парижский Боровиковский

Третьяковская галерея выражает глубокую признательность ОАО «Сургутнефтегаз» и компании «Бритиш Американ Тобакко» в России за финансовую поддержку выставочного проекта.

В прошлом году исполнилось 250 лет со дня рождения Владимира Лукича Боровиковского (1757-1825), художника, который завершил славную плеяду русских живописцев XVIII столетия. Портреты людей эпохи Просвещения, прежде всего сентиментальных барышень, чью красоту, по выражению поэта XIX века Якова Полонского, «Боровиковский спас», снискали ему заслуженную славу.

Однако в творчестве художника образы гармонично уживались с образами. «Вдохновенный религиозный художник» - так назвал Боровиковского первый исследователь его творчества В.П. Горленко. В дореволюционной литературе религиозная живопись мастера выдвигалась на первый план и оценивалась очень высоко. Иконы его работы хранились в частных собраниях Федора Прянишникова, Ивана Цветкова. В залах Румянцевского музея, находившегося в доме Пашкова, они демонстрировались вместе с портретами кисти Боровиковского. В советскую эпоху иконопись мастера наряду с храмами подверглась варварскому уничтожению. Сохранившаяся часть религиозного наследия художника надолго обосновалась в запасниках музеев, она была малодоступна исследователям и практически не известна широкой публике. Например, монументальный иконостас из Троицкой церкви на Смоленском кладбище в Санкт-Петербурге (ныне хранится в ГРМ) - последнее прижизненное произведение мастера.

В октябре 2008 года в залах ГТГ на Крымском Валу откроется первая монографическая выставка Боровиковского. На ней будет собрана светская и религиозная живопись художника из Третьяковской галереи, Русского музея, Эрмитажа, региональных музеев нашей страны, а также из частных собраний. Российских любителей искусства ждет уникальная встреча с произведениями живописца из Лувра.

В художественном наследии Боровиковского еще много «белых пятен», касающихся атрибуции и местонахождения зафиксированных произведений. Так, долгое время оставалась неизвестной судьба серии портретов богачей и фабрикантов Яковлевых. В период перестройки картины обнаружились у различных владельцев в Париже. После целого ряда приключений две из них удалось приобрести для Третьяковской галереи, три другие остаются разрозненными. Впервые на короткое время портреты объединятся на выставке в Москве.

Ранней весной 1987 года редактор журнала «Художник» Юлия Михайлова показала мне любительские диапозитивы, которые попали к ней от певца Большого театра Александра Ведерникова. На них были запечатлены четыре портрета членов семьи Яковлевых, предположительно написанные В.Л. Боровиковским. Полотна хранились в частном собрании в Париже. Поздно вечером уже дома я достала проектор, посмотрела изображения на экране, лихорадочно стала листать монографии о художнике, написанные Татьяной Васильевной Алексеевой (руководителем моей диссертации) и... не смогла уснуть. В моих руках оказались изображения произведений, о которых упоминала Татьяна Васильевна, но их местонахождение не было ей известно[1].

В период славы Боровиковский получал многочисленные заказы на выполнение портретов сановников и вельмож. Он исполнил изображения «светлейшего князя» А.Б. Куракина и П.В. Лопухина, дочерей сенатора Г.П. Гагарина. Многолетние связи сложились у художника с семейством богатых фабрикантов Яковлевых, получивших потомственное дворянство во второй половине XIX века. Основателем рода был осташковский мещанин Савва Яковлевич Собакин, прибывший в Петербург, как гласило предание, «с полтиной в кармане и родительским благословением». В северной столице предприимчивый откупщик нажил большое состояние, затем умножил его благодаря рудным и золотым промыслам. У знаменитого заводчика П.А. Демидова Савва Яковлев приобрел четыре уральских завода, позднее стал владельцем бумажных и полотняных мануфактур близ Ярославля. В 1774 году вышел указ Екатерины Великой, повелевшей Собакину сменить неблагозвучную фамилию. Отныне он стал именоваться по отчеству — Савва Яковлев. После смерти основателя династии все его колоссальное состояние было разделено между пятью сыновьями и двумя дочерьми. Представителей этого многочисленного семейного клана запечатлели многие русские и иностранные живописцы. И вот теперь пропавшие произведения нашлись, и мне предстояло ввести их в научный оборот.

Утром следующего дня я уже была в отделе рукописей Третьяковской галереи, а через неделю отправилась в Центральный государственный архив Октябрьской революции (ныне Государственный архив Российской Федерации), где хранятся дневники живописца. Уже в мае 1987 года я выступила на научной конференции «Россия— Франция. Век Просвещения» в Эрмитаже с сообщением о сенсационной находке[2]. После доклада ко мне подошел доктор искусствоведения Александр Пунин и сообщил, что видел эти произведения в Париже, прекрасно знает владельца — архитектора Владимира Гофмана, сына петербургского историка музыки, эмигрировавшего во Францию в 1920-е годы, — и может дать мне его парижский адрес. Мы списались, и я узнала, что в июне Владимир Ростиславович впервые приедет в Россию вместе с мамой Татьяной Викторовной. В Москве произошло наше знакомство, состоялось посещение Гофманом фондов Третьяковской галереи. Тогда речь шла о возвращении картин в Россию, о возможном даре их Советскому фонду культуры, но Гофман обладал не всеми портретами Яковлевых. Самая лучшая работа из этого семейного цикла находилась в то время в руках галерейщика и поэта Гарига Басмаджяна. Армянин из Иерусалима, изучавший филологию в Ереванском университете, показал выставку своего собрания летом 1988 в залах Третьяковской галереи на Крымском Валу. Тогда я впервые увидела «Портрет Д.С. Яковлевой» — подлинную жемчужину коллекции[3].

Дарья Семеновна Баратова происходила из древнего княжеского грузинского рода. В середине 1790-х годов она вышла замуж за богатейшего заводчика Н.М. Яковлева. Дарья Семеновна имела пятерых детей, была доброй и чадолюбивой матерью. Ее незаурядная натура пробудила в художнике живой отклик.

Полотно, исполненное художником в 1801 году, относится к зрелому периоду творчества Боровиковского. Оно отличается оригинальностью композиции и совершенным исполнением. На фоне густой зелени парка выделяется яркое и характерное лицо кареглазой красавицы с нежным румянцем на щеках. Ее темные, «что смоль», волосы перехвачены светлым прозрачным шарфом, повязанным наподобие тюрбана. Дарья Семеновна одета по последней моде: на ней жемчужно-голубое ампирное платье с глубоким декольте и завышенной талией. Она не похожа на чувственно-томных и меланхоличных молодых дам, запечатленных Боровиковским в 1790-е годы (Мария Лопухина, Елена Нарышкина). Мастер изобразил зрелую женщину, наделенную повышенной эмоциональностью и природной пылкостью.

Как следует из записных книжек Боровиковского, он писал для семейства Яковлевых иконы, заказные портреты императора. В начале XIX века живописец портретировал трех братьев Ивана, Савву и Николая Яковлевых, а также членов их семейства. Сеансы проходили, по-видимому, в трехэтажном особняке Яковлевых на Гороховой улице, а дорабатывались портреты в мастерской художника в доме на Большой Миллионной улице.

Во время экспонирования в 1988 году произведений своего собрания Басмаджян изъявил желание расстаться с некоторыми экземплярами (в том числе, с портретом Д.С. Яковлевой кисти Боровиковского). Начались переговоры дирекции Третьяковской галереи с Министерством культуры СССР, которые, увы, не увенчались успехом. Вскоре в Ереване при таинственных обстоятельствах известный французский антиквар исчез (по-видимому он погиб, но тело его не обнаружили). Коллекция Гарига Басмаджяна перешла в руки его сестры, но по существующим законам она в течение 10 лет (пока не объявится владелец) не могла формально вступить в права наследства и распоряжаться им. Оставалось набраться терпения, надеяться и ждать.

Моя работа по выявлению архивных данных о портретах кисти Боровиковского продолжалась, ее итогом стала публикация в журнале «Наше наследие»[4]. История бытования произведений оказалась весьма интересной.

Семейные изображения Яковлевых бережно хранились в частном собрании доктора И.М. Яковлева в Петербурге. В 1905 году в связи с подготовкой грандиозной выставки русских портретов в Таврическом дворце видный деятель и художественный критик С.П. Дягилев обратил внимание на эти произведения и отобрал их для экспонирования, предварительно включив в обширный каталог[5]. Однако обнаружить их на старинных негативах (в фототеке ГТГ), запечатлевших экспонаты выставки и ее интерьеры, нам не удалось. Объяснение этому факту нашлось в отделе рукописей Третьяковской галереи. Из сохранившегося письма дочери П.М. Третьякова А.П. Боткиной к художнику и члену Совета галереи И.С. Остроухову выяснилось, что портреты Яковлевых не были выставлены из-за несогласия владельца с суммой страховки. «Давно, еще во времена выставки Таврического дворца, — писала Александра Павловна, — Дягилев мне рассказал про одного богатого и странного человека, имеющего 5 портретов Боровиковского, который их не дал на выставку. Этот старый, сопящий, многоглаголющий, скупой и противный тип сказал, что для выставки, т. е. для страховки, он их оценил в 40 000. Тогда великий князь нашел, что платить 400 р. страховки слишком дорого, и портреты не пошли на выставку»[6]. По прошествии трех лет, в 1908 году, И.М. Яковлев решился все-таки расстаться со своими фамильными реликвиями. Он вновь обратился к Дягилеву, а тот информировал А.П. Боткину и настоятельно рекомендовал приобрести картины для Третьяковской галереи. «На днях Дягилев телефонировал мне, — сообщала Боткина Остроухову, — что этот тип думает их продать и что если я хочу, то можно посмотреть. Мы съехались у владельца знатных предков... Он хочет, чтобы они были в музее, и именно в Третьяковской галерее, и делает уступку в 15 000. И продает их по пяти тысяч за штуку, все или ни один»[7].

Осмотрев произведения, Александра Павловна выбрала только парные портреты супругов Яковлевых. По ее мнению, они выделялись среди остальных лучшей сохранностью и более высоким качеством исполнения. Такой скупой отбор работ старых мастеров не был прихотью дочери известного собирателя. Объяснялся он определенной позицией Совета галереи. Преданный делу пополнения коллекции И.С. Остроухов в ответном послании напомнил о материальных трудностях. «О Боровиковском, — писал Илья Семенович, — повторяю: попытайтесь купить 2 портрета, которые вам очень нравятся, за цену по 5000. Попытка не пытка, а спрос не беда. Положение наше финансовое теперь таково, что следует действовать с оглядкой. У нас всего в кассе около 25 000 р. на весь год. Конечно, сумма изрядная, но все же она определяется размером покупок»[8]. Третьяковская галерея располагала тогда 12 произведениями кисти Боровиковского, среди которых были такие шедевры, как портреты М.И. Лопухиной и сестер Гагариных. Павел Михайлович Третьяков — один из первых московских собирателей, обративших внимание на творчество почти забытого тогда мастера. «Должна указать, — вспоминала Боткина, — на любовь и восхищение Павла Михайловича "стариками", любовь, которую он в полной мере передал и нам. у него было несколько чудесных портретов работы Боровиковского, из которых особенно любили мы Лопухину»[9].

Во времена Совета галереи приобрести сразу еще пять произведений Боровиковского, истратив при этом весь годовой бюджет, не представлялось возможным. Доктор Яковлев, по понятным причинам не соглашавшийся делить семейные реликвии, не шел ни на какие уступки. Возможность пополнить третьяковское собрание произведениями Боровиковского была упущена. В дальнейшем, скорее всего после Октябрьской революции, холсты оказались за границей, где с ними произошло то, чего собственно он и опасался. Переходя из рук в руки, портреты утратили имена изображенных, и разошлись по разным собраниям. В начале 1980-х годов картины продавались на парижском аукционе как семейные портреты Лазаревых и были приобретены тремя владельцами, в том числе В.Р. Гофманом и Г. Басмаджяном.

После описанных мною событий прошло почти 10 лет. В середине 1990-х годов я узнала, что Владимир Гофман продал три портрета другому парижскому коллекционеру Владимиру Царенкову, а тот, в свою очередь, предложил два из них к приобретению в Третьяковскую галерею. Речь шла о портретах Н.М. и М.Н. Яковлевых. «Муж кротости», Николай Михайлович Яковлев (1761—1813) являл собой образец добродетельного семьянина, что отвечало идеалам времени. В посмертной эпитафии говорилось, что он «нежный был супруг, отец чадолюбивый, родных своих любил, был чуждым друг нельстивый».

Портрет старшей дочери Николая Михайловича и Дарьи Семеновны, исполненный Боровиковским в 1812 году, — самый поздний в серии семейных изображений. Мария Николаевна Яковлева вышла впоследствии замуж за генерал-майора Карла Георга Августа Бистрома, павшего во время Русскотурецкой войны. Лицо шестнадцатилетней девушки, унаследовавшей красоту черт матери, вылеплено объемно, с помощью подчеркнутых сопоставлений света и тени. Стройная фигура Марии Николаевны упругим силуэтом вырисовывается на фоне красноватого занавеса. Композиция портрета сходна с композициями портретов М.И. Долгорукой и мадам де Сталь кисти Боровиковского (оба — в ГТГ). Вместе с тем психологическая характеристика образа русской барышни значительно уступает характеристике образа французской писательницы. Портрет М.Н. Яковлевой подвергался значительному реставрационному вмешательству. В 1996 году он вместе с портретом Н.М. Яковлева был куплен Министерством культуры РФ, но не оставлен за Третьяковской галереей, а передан в Ростово-Ярославский архитектурно-художественный музей-заповедник.

Портрет Н.М. Яковлева вошел в академический каталог собрания Галереи[10]. Я же продолжала мечтать о воссоединении супругов и возвращении в Галерею портрета Дарьи Семеновны. В 2000 году это полотно оказалось в руках известного парижского антиквара Мориса Баруша (галерея «Попов и Ко»), с которым у нас сохраняются давние дружеские связи. Благодаря финансовой поддержке Министерства культуры РФ картина была приобретена для Третьяковской галереи. Наконец осуществилось желание дочери П.М. Третьякова. Парные изображения супругов воссоединились и заняли достойное место в экспозиции. В руках В.Р. Гофмана продолжал оставаться портрет И.М. Яковлева (1801) — самый ранний из фамильной серии. Иван Михайлович — старший брат Николая, — в отличие от деда получил прекрасное образование и принадлежал к новому поколению просвещенных российских промышленников. Из всех братьев он единственный активно занимался делами Ярославской мануфактуры. Волевое выражение лица Ивана Михайловича на портрете кисти Боровиковского соответствует сохранившимся свидетельствам о нем, как о человеке практичном с твердым характером. Однако тонкий портретист запечатлел не только черты делового человека, но и благородную простоту, человеческое достоинство.

В 2001 году я приехала в Париж для чтения лекции на семинаре в Сорбонне и посетила гостеприимный дом Гофманов. Владимир к тому времени был готов расстаться с последним полотном из серии изображений Яковлевых, но наступили другие времена. Министерство культуры не могло выделить указанную владельцем сумму, спонсоров также не нашлось, и картина «ушла» в частные руки. На выставке в Третьяковской галерее этот портрет будет впервые показан широкой публике. Там же можно будет увидеть еще одно изображение Ивана Михайловича (1810-е, собрание В.В. Царенкова, Лондон), на котором он представлен не только в дворянском мундире с орденом Святой Анны на шее, но и с медалью земельного войска. Эту награду получали в 1807—1811 годах лица, принимавшие активное участие в формировании народного ополчения в годы Отечественной войны с наполеоновской Францией. Недавно этот вариант портрета демонстрировался на выставке «Время собирать...», прошедшей с большим успехом в Русском музее и музее-заповеднике «Царицыно».

1. Алексеева Т.В. Владимир Лукич Боровиковский и русская культура на рубеже веков. М., 1975. № 184.
2. Маркина Л.А. Портреты Яковлевых кисти В.Л. Боровиковского в собраниях Парижа // Россия-Франция. Век Просвещения: Тезисы докладов международной науч. конф. Л., 1987.
3. Выставка художественных произведений XVI-XX веков из собрания Г. Басмаджяна : Кат. М.-Л., 1988 (без пагинации).
4. Маркина Л.А. Портреты из Парижа // Наше наследие, № 6, 1990. С. 7-11.
5. Каталог историко-художественной выставки русских портретов, устраиваемой в Таврическом дворце. СПб., 1905. С. 34-35.
6. ОР ГТГ Ф. 10. Ед. хр. 1712. Л. 4.
7. Там же. Л. 4, об.
8. ОР ГТГ Ф. 48. Ед. хр. 512. Л. 1, об.
9. Боткина А.П. Павел Михайлович Третьяков в жизни и искусстве. М., 1993. С. 106.
10. Государственная Третьяковская галерея. Живопись XVIII века : Кат. собр. Т. 2. М., 1998. С. 74.