Начало коллекции. К истории приобретения П.М. Третьяковым первой картины

В 1856 году начинающий коллекционер Павел Михайлович Третьяков сделал первое приобретение для будущей галереи. Этим произведением оказалась картина «Стычка с финляндскими контрабандистами» художника Василия Григорьевича Худякова.

Стычка с финляндскими контрабандистами. 1853
Холст, масло. 95,6 × 133,6. ГТГ

Худякову тогда исполнилось всего тридцать лет, но он уже пользовался большим успехом в художественных кругах. Его карьера удачно складывалась во многих отношениях. Живописец быстро получал звания: академика, потом профессора. Талант его позволял работать в разных жанрах: портретной, исторической, религиозной живописи. Он имел многочисленных заказчиков, в том числе императора Николая I и других знатных особ, а также возможность продавать свои произведения известным коллекционерам. Почти на каждой академической выставке тех лет можно было увидеть портреты его кисти.

В 1850 году внимание публики привлекла, пожалуй, одна из лучших работ В.Г. Худякова, дошедших до нашего времени, - портрет А.С. Каминского, тогда еще ученика Академии художеств, в будущем известного архитектора, создавшего множество проектов зданий, включая первые здания Третьяковской галереи[1].

Третьяков, видимо, приобрел этот портрет после знакомства с А.С. Каминским, которое состоялось в Риме в 1860 году. Они сразу понравились друг другу, став впоследствии друзьями и единомышленниками. В 1 862 году им суждено было породниться: молодой архитектор женился на родной сестре Павла Михайловича - Софье Михайловне Третьяковой.

Картину «Стычка с финляндскими контрабандистами» Павел Михайлович купил у Худякова, специально посетив его мастерскую в Петербурге. До этого, в 1853 году, произведение было показано в Москве на выставке, организованной Московским художественным обществом в Училище живописи и ваяния. О картине сразу заговорили критики, отмечая не только художественные достоинства произведения, но и оригинальность сюжета. В одной из статей, посвященной памяти В.Г. Худякова и изданной уже после его смерти, подчеркивалось, что «"Сцена контрабандистов" была в свое время отрадным явлением, от которого веяло жизнью»[2].

Заслуга Худякова состояла в том, что он, работавший преимущественно в жанре исторической и религиозной живописи, обратился к современному сюжету, пытаясь его реально трактовать.

На картине представлен момент, когда корпус русской пограничной стражи настигает любителей легкой наживы, занимающихся противозаконной переправой нелегального товара3. Несмотря на академическую схему композиционного построения произведения, автору удалось внести в работу жизненную экспрессию, передать накал страстей, сопутствующих остроте момента.

Не только сюжет картины, но и личность автора заинтересовали Павла Михайловича, во всяком случае, с этого времени между ними устанавливаются дружеские отношения. С переездом молодого художника в Москву, поскольку Худякову было предложено место преподавателя исторической живописи в Училище живописи и ваяния, у них появилась возможность чаще видеться и общаться. В одном из писем А.П. Боткиной имя Худякова названо в числе самых близких приятелей Третьякова[4]. Однако в воспоминаниях, написанных ею значительно позже, вносится ряд уточнений. Боткина пишет, что в начале 1860-х годов Худяков был для ее отца «безусловным авторитетом», что Павел Михайлович «ценил его суждения и вкус, доверял ему свои планы, но, тем не менее, душевная близость между ними не была достигнута»[5].

Действительно, ситуация складывалась таким образом, что их отношения постепенно охлаждались. Видимо, основной причиной тому стала разная оценка художественных процессов, протекавших в современном русском искусстве, а это в конечном счете невольно упиралось в главный для Третьякова вопрос, какой облик должна приобрести национальная галерея. Безусловно, в деле комплектования галереи, особенно на первых порах, Третьяков очень дорожил мнением и В.Г. Худякова, и А.А. Риццони. Однако негативное отношение Худякова к творчеству В.В. Пукирева, В.Г. Перова, Н.Н. Ге, И.Н. Крамского, за творчеством которых Павел Михайлович с интересом следил и произведения которых все чаще приобретал в свое собрание, не могло остаться без последствий. К тому же полученый опыт коллекционера позволял ему все реже прибегать к помощи друзей- художников, больше доверяя своему вкусу.

В январе 1862 года Худяков подает прошение о своем уходе из училища и покидает Москву. Официальная версия его отказа от преподавания - отсутствие мастерской, в которой остро нуждался художник, работая над исторической картиной «Осада Новгорода». Судя по архивным документам, в этом обстоятельстве не последнюю роль сыграл инспектор и преподаватель училища С.К. Зарянко. В рапорте, поданном Зарянко в Совет МХО, наряду с доводами, позволяющими отказать художнику в отдельном помещении мастерской, излагается возмущение старейшего преподавателя в адрес Худякова по поводу вопроса избрания на освободившуюся вакансию нового преподавателя. Из двух предложенных училищем кандидатур - В.Г. Пукирева и Н. Удалова - Худяков предпочел отдать свой голос за последнего. Несмотря на то, как пишет в донесении С.К. Зарянко, художник объяснил свой выбор «преимущественно из участия к его (Н. Удалову. - О.А.) бедствию»; истинная причина, как мы понимаем, была совершенно иная[6].

На переезд и обустройство в Петербурге художник попросил у Третьякова в долг 1000 рублей в надежде, что в скором времени он их вернет. Известно, что Павел Михайлович часто помогал художникам в денежных вопросах. Однако судьба, которая на протяжении стольких лет благоволила художнику, вдруг стала ему жестоко изменять. Теперь почти каждая вновь написанная работа Худякова вызывала критику. Его обвиняли в сухом академизме, в чрезмерной красивости и салонности, в поверхностном взгляде на действительность. Даже бывшие поклонники его таланта считали, что «Худяков успел прославиться и - выдохнуться»[7].

В 1867 году Павел Михайлович напомнил художнику о том, что пора бы вернуть долг. Не имея средств, но желая погасить взятую сумму, Худяков выслал коллекционеру картину «Тайное посещение» и два этюда итальянского периода. Из этих произведений Третьяков оставил для галереи только небольшой пейзаж «В Олевано», другие отправил обратно. Было ясно, что интерес Третьякова к творчеству художника пропадал. В 1861 году Павел Михайлович счел нужным расстаться с картиной В. Худякова «Разбойник», находившейся в его коллекции, уступив ее критику А.Н. Андрееву.

Трудно сказать, как развивались бы их отношения дальше, но в 1871 году в возрасте сорока пяти лет Василий Григорьевич внезапно скончался от холеры. Художник умер, прожив оставшиеся годы в полном одиночестве и практически в нищете. Комиссия Академии художеств, проводившая опись имущества бывшего академика и профессора живописи, оценила его на сумму 2127 рублей 40 копеек. Кроме скромной мебели и небольшого хозяйственного имущества, в опись вошли картина «Проводы царицы Сююмбике» и эскизы на религиозные сюжеты[8]. Оставшуюся часть долга в количестве 850 рублей Павлу Михайловичу выплатил брат покойного Михаил Григорьевич Худяков, купец 2-й гильдии, проживавший в селе Мураса, Спасского уезда, Казанской губернии. Эти деньги были пожертвованы П.М.Третьяковым в пользу кассы «вдов и сирот русских художников».

1. Каминский Александр Степанович (1829-1897) - архитектор, педагог С 1848 по 1857 обучался в качестве вольноприходящего в ИАХ. В 1856 получил вторую золотую медаль за проект публичной библиотеки в С.-Петербурге и звание художника. По проектам Каминского были построены часовня над склепом Мамонтовых в Алексеевском монастыре (начало 1860-х), дом С.М. Третьякова на Пречистенском бульваре (1871-1875), залы художественной галереи П.М. Третьякова (1872-1874, 1882, 1885, 1892 и 1897), спроектированы дома, принадлежащие П.М. Третьякову в Москве.
2. РГАЛИ. Ф. 191 (Ефремов), оп. 1, ед. хр. 2137, л. 1.
3. В воспоминаниях П.И. Щукина, создателя Музея российских древностей, приводятся следующие факты: «На чухонских станциях, кроме самовара, ничего нельзя было достать, потому мы брали с собой вино, чай, колбасу, сыр, сардинки, хлеб и разную другую провизию. В Белоострове был русский станционный дом, хорошо меблированный, и находилась русская таможня, где спрашивали паспорта и происходил таможенный осмотр. Так как учеников Бемской школы не осматривали, то чухонцы провозили в наших санях контрабанду: табак, сахарные головы и т.п. (Щукин П.И. Воспоминания. Из истории меценатства России. М., 1997. С. 28.)
4. Из письма А.П. Боткиной И.С. Остроухову от 27 марта 1901 (ОР ГТГ Ф. 10, ед. хр. 1502, л. 1). Дословно она пишет: «Письма Репина, Стасова, Верещагина, Ярошенки, все это интересно бесспорно. Но чем я увлекаюсь с головой, это письма 60-х годов, письма близких приятелей как Худякова, Горавских, Трутнева. Особенно близки мне письма Горавских. Они гостили в семье, посылаются поклоны людям, которых помню стариками или по слухам».
5. Боткина А.П. Павел Михайлович Третьяков в доме и в жизни. М., 1993. С. 51-52. Она пишет: «С Худяковым у П.М. были более сложные отношения, чем с другими художниками- современниками. Худяков был старше Третьякова, вернулся уже из Италии, получил звание академика, приглашен в УЖВ преподавателем, тогда как другие приятели П.М. только еще собирались ехать пенсионерами АХ за границу».
6. РГАЛИ. Ф. 680, оп. 1, ед. хр. 172, л. 30. В этом документе С.К. Зарянко добавлет: «Таким образом, на основании выбора, Худяков положил сострадание, а прочие мои товарищи [таковое] к воспитаннику нашего училища».
7. РГАЛИ. Ф. 191 (Ефремов), оп. 1, ед. хр. 2137. РГИА Ф. 789, оп. 14. № 16 «Х» (личное дело), л. 22, 38. В списке указаны следующие произведения: «Голова Спасителя и Евангелист Иоанн», «Снятие с креста», «Посещение Спасителем больного», «Ангелы дня и ночи», «Из истории Иоанна Грозного», «Поклонение волхвов», «Семейная сцена» и другие эскизы и этюды. Копия письма П.М. Третьякова к конференц-секретарю ИАХ П.Ф. Исееву хранится в ОР ГТГ Ф. 1, ед. хр. 4704.

Вернуться назад