РУССКАЯ ДЕТСКАЯ КНИГА. 1920-1930

Книга для детей как самостоятельный вид творчества появилась в России вместе с другими художественными предприятиями, инициированными обществом «Мир искусства» в самом начале XX века. Стремления мирискусников к созданию единого стиля распространялись на все сферы; в России именно они впервые объявили книгу «малым синтезом» искусств, наряду с «большим синтезом», опиравшимся на архитектуру.

Книги для детей создавали известные мастера Александр Бенуа, Мстислав Добужинский, Иван Билибин... По преимуществу это были как русские народные, так и фольклорные сказки народов мира, а также сказочно-романтические истории, сочиненные русскими и зарубежными писателями и поэтами.

Высшим воплощением мирискуснической книги для детей стали работы Георгия (Егора) Нарбута (1886-1920). Они и по сей день чаруют непревзойденной изобретательностью, цветистой роскошью листов, вниманием к «аромату эпохи», точностью исторических деталей. Нарбутовский декоративный стиль оказал неоспоримое влияние на самых разных художников, а нарбутовские работы стали классикой русской детской книги.

В дореволюционной России была еще одна сфера книжного искусства, полемически противопоставлявшая себя стилизаторским и ретроспективистским устремлениям мирискусников, внешне порывавшая с какой-либо традиционностью. Футуристическая книга эпатировала корявостью, самодельностью, употреблением самых неподходящих материалов- как известно, футуристы использовали иногда в качестве бумаги обыкновенные обои. Обычно футуристическая книжка была тонкой брошюрой, чьи листы целиком исполнялись или на литографском камне, или с помощью гелиографии. Самодельная, самописная книга становилась оригинальным шедевром своих творцов, среди которых были Алексей Крученых, Ольга Розанова, братья Давид, Николай и Владимир Бурлюки, Велимир Хлебников, Казимир Малевич и другие русские авангардисты.

Революционные потрясения в России не могли не найти своего отражения в книгах для детей. Они выпускались и в самые трудные годы. Наряду с традиционными народными сказками появились брошюрки с агитационной направленностью и текстов, и картинок. Стилистика народного лубка оказывала значительное воздействие на эти произведения, имевшие тот же визуальный характер, что и «Окна РОСТА», и политические плакаты, и оформление агитационных поездов, и многие другие пропагандистские начинания советской власти.

«Левые» художники сотрудничали с новой властью, установленной в бывшей Российской империи самой левой политической партией. Отечественные авангардисты полагали, что у них одинаковое мировоззрение, одинаковые задачи, и свою роль художники видели в том, чтобы через создание нового искусства выйти к созданию нового справедливого общества, воспитанию нового человека.

Художники в большинстве своем, как известно, так и остались утопистами, еще долго боровшимися за создание нового искусства, адекватного современности, в отличие от большевиков, использовавших утопические вековечные мечтания совсем для другой стратегии.

Сопряжение супрематизма, самого радикального направления в русском авангарде, с нуждами новой власти и с традиционными сказочными мотивами эффектно проявилось в детской книге «Супрематический сказ про два квадрата в 6-ти постройках», спроектированной Эль Лисицким в 1920 году в Витебске (опубликована в 1922 в Берлине). В ней были заложены фундаментальные основы новой детской книги - опора на игровую визуальность, равноправие текста и пластических элементов. «Книга входит через глаз, не ухо»[1], - провозгласил основоположник отечественного дизайна, впоследствии блистательно развивший приемы, впервые в полной мере проявившиеся при создании книги для детей.

Детская книга, молодой и новый вид искусства, развивалась стремительными темпами. В 1920-е годы исторически сложилось так, что центрами этого развития стали две столицы, Петроград-Ленинград и Москва.

Малой родиной почти всех мирискусников был Петербург, и не удивительно, что именно там расцвели заложенные ими традиции. В Петрограде (затем Ленинграде) сразу после революций начала складываться знаменитая ленинградская школа детской книги, функционировавшая в естественно-органическом виде на протяжении полутора десятков лет и оставившая по себе замечательные памятники.

На протяжении 1920-х и вплоть до середины 1930-х годов советская книга для детей переживала небывалый подъем. Условность книжного пространства, плоскостность бумажных листов заведомо располагали к творчеству, основанному на новых пластических ценностях, выработанных во «взрослом» искусстве русского авангарда. Тем более что художники, пришедшие в детскую книгу, были полноправными участниками авангардного художественного процесса эпохи «бури и натиска».

С особой рельефностью это обстоятельство проявилось в биографии Владимира Лебедева (1891-1967), чьи заслуги в деле становления новой детской книги трудно переоценить. В 1920-1930-е годы среди профессионалов за ним закрепился титул «король детской книги»[2], а саму ленинградскую школу по праву называли «лебедевской школой».

Работа в детской книге началась для Лебедева в раннесоветские годы. Обогащенный опытом художественного претворения обыденной реальности, художник совершил революционный по своему значению акт. От традиционной сказки, условного, вымышленного «детского» мира, культивировавшегося мирискусниками, он обратился к современной действительности, видя в ребенке маленького человека, познающего окружающую жизнь и нуждающегося в надежном и опытном наставнике, руководителе.

В цветной литографированной книге «Приключения Чуч-ло» (Петроград, 1921, опубликована в 1922) Лебедев продолжил экспериментаторство русских футуристов - нарисованную и написанную им самим книжку он целиком выполнил на литографском камне. Несколько предваряя изложение, следует сказать, что уже тогда было положено начало целому ряду будущих изданий, где картинки были настолько выразительны и самостоятельны, что не нуждались даже в самом лаконичном тексте. Такие книжки были призваны расширить кругозор самых маленьких детей, еще не знавших о письменных знаках. Альбомы «Верхом» и «Охота» самого Лебедева, «Вот так картинки» и «Всякая всячина» Владимира Конашевича, «Вольные птицы» и «Птенцы» Евгения Чарушина и многие другие получили жанровое определение «книжки-картинки».

Новоизобретенные приемы Лебедев углубил и отшлифовал в знаменитой книжке «Слоненок» (Петроград, 1922) - сказке Редьярда Киплинга, переведенной на русский язык Корнеем Ивановичем Чуковским и Самуилом Яковлевичем Маршаком. «Приключения Чуч-ло» и «Слоненок» сыграли роль своеобразных манифестов новой книги для детей. Именно они ознаменовали рождение новой школы, «лебедевской школы» книжной графики, революционизировавшей детскую иллюстрированную книгу.

Заново продуманные принципы искусства книги, их четкая конструкция и архитектоника вобрали в себя достижения и супрематизма, и конструктивизма; синтез этих двух авангардных течений, дополненный собственными открытиями Лебедева в изобразительном языке, определили глубоко индивидуальный стиль художника в эпоху высшего расцвета ленинградской школы детской книги.

Другой, не менее существенной традицией в новой книжной графике была традиция, идущая от красочно-декоративных книг Георгия Нарбута. Ее по-своему интерпретировали и воплощали Сергей Чехонин, Дмитрий Митрохин, Юрий Анненков и другие. Наиболее последовательным сторонником и выразителем этой традиции стал второй столп ленинградской школы Владимир Конашевич (1888-1963).

В отличие от живописно-лапидарных образов Лебедева, средой которых была белая бумажная страница, иллюстрации Конашевича строились на многосюжетном изобразительном рассказе, они были полны увлекательных и точных деталей, одушевленных предметов, воспроизводили пейзажные и интерьерные фоны, существенные для массовых сценок.

Революционные изменения в отечественной детской книге были подкреплены организационными институтами. Еще в 1923 году возник детский альманах «Воробей», переросший затем в ежемесячный журнал «Новый Робинзон». Идейным вдохновителем и руководителем группы художников и литераторов, объединившихся вокруг этих изданий, был замечательный детский поэт С.Я. Маршак (1887-1964). Он возглавил образованный в 1924 году Детский отдел Государственного издательства (Госиздата). Легендарные детские журналы «Чиж» и «Еж», функционировавшие в Ленинграде, были также детищами Маршака.

Выдающийся литератор К.И. Чуковский (1882-1969) наряду с Маршаком вел титаническую деятельность по созданию новой литературы для детей. Начав в революционном 1917 году, когда был издан его первый опыт в детской книге - «Ваня и Крокодил» (впоследствии «Крокодил»), Чуковский в истории русской культуры остался прежде всего сочинителем легендарных детских стихов и поэм, основанных на сказочных сюжетах, но с предельно реалистическими деталями и околичностями: маленькие дети в России и по сей день не сомневаются в подлинности похождений злого Бармалея и доброго доктора Айболита.

В необычайно сжатые сроки в СССР сформировалась новая детская литература с широчайшим диапазоном видов и жанров. Ее создатели полагали, что огромный сложный мир со всеми его сторонами должен стать доступным ребенку, - свою задачу они видели в том, чтобы приготовить его к активной творческой жизни, дать правильные в ней ориентиры.

Традиционные фольклорные сказки, главная духовная пища детей в старые времена, никто не отменял, но они превратились теперь лишь в часть литературного половодья, называемого «книги для детей».

Виды и жанры новой литературы включали в себя стихотворные сказки на современную бытовую тему, научно-фантастические повести, лирические новеллы о родной природе, рассказы о современной технике и ее достижениях, познавательно-научные очерки обо всех сферах знания - от математики с биологией до истории с философией.

Живая жизнь во всем многообразии ее проявлений преломлялась в произведениях талантливых писателей и художников, составивших костяк ленинградского отдела Госиздата. Энтузиаст Маршак привлек к деятельности отдела таких авторов, как прозаики Борис Житков, Виталий Бианки, Михаил Ильин, Елена Данько, поэты Евгений Шварц, Николай Олейников, Николай Заболоцкий, Александр Введенский, Даниил Хармс, и многих других. Они писали без всяких скидок на «неразумность малых детей», их произведения были настоящими творениями настоящей литературы, доставляя высокое эстетическое наслаждение и взрослым читателям.

Художественную редакцию ленинградского отдела возглавил Владимир Лебедев. Его коллегами и единомышленниками стали Николай Тырса, Николай Лапшин и Вера Ермолаева, а вскоре к ним присоединились лебедевские ученики Алексей Пахомов, Евгения Эвенбах, Татьяна Шишмарева, Эдуард Будогоский. В конце 1920-х годов появилась талантливая молодежь - Юрий Васнецов, Валентин Курдов, Евгений Чарушин. Этим мастерам принадлежит заслуга в деле утверждения художественной системы, определившей облик новой отечественной книги для детей.

Литераторы, направившие свои усилия на создание стихов и прозы, рассчитанных на маленьких слушателей и читателей, в полной мере осознавали первостепенное значение художников в детской книге. К.И. Чуковский, автор «Тринадцати заповедей для детских поэтов», говоря о первой заповеди, пояснил: «Всякая поэма для детей должна быть графична. Ибо стихи, сочиняемые детьми, так сказать, стиховые рисунки... Те стихи, с которыми художнику нечего делать, совершенно непригодны для ребят»[3].

Среди видов и жанров детской литературы, порожденных общественными изменениями в 1920-е годы, особенно примечательным был жанр книги научно-познавательной - ему не было аналогий в прежней жизни.

Новый мир населяли новые вещи: от чуда техники - аэроплана, до электрической лампочки, преобразившей прежний быт. Эти вещи и предметы были очеловеченными, интересными, добрыми - восторг перед их разумной гармонией с предельной выразительностью воплотился в книжках Михаила Цехановского (1889-1965), удивительного новатора, шагнувшего из условного пространственно-временного измерения книги в реальное пространственно-временное измерение кинематографа.

Придя в детскую книгу в середине 1920-х годов, Цехановский сразу заявил о себе как о художнике, умевшем крупно и занимательно представить «психологический» портрет того или иного предмета с любовным воспроизведением его устройства, с демонстрацией наиболее «физиономических» деталей. Специфическим свойством рисунков Цехановского была своеобразная магия представленных вещей; ему, как никому другому, удавалось рассказать о поэзии техники, поэзии обыкновенных орудий труда - при предельной конкретности и достоверности их облика.

Многие книжки Цехановского были созданы в соавторстве с Борисом Житковым (1882-1938), писателем, увлеченно и увлекательно рассказывавшем детям о подлинных, невыдуманных чудесах окружавшего их реального мира.

С именем Бориса Житкова была опосредованно связана книжка Маршака «Почта» (первое издание - 1927), ставшая судьбоносной для Цехановского. В маршаковских стихах нашла отражение реальная история: письмо, посланное Житкову, пропутешествовало за ним по многим странам и нашло своего адресата, лишь вернувшись обратно в Ленинград.

Динамичная «Почта» Цехановского была построена как стелющаяся лента дороги - каждый следующий разворот представлял собой смену видов, а контрастный монтаж картинок составил всю книжку целиком.

Логическое продолжение этих приемов побудило Цехановского стать автором рисованных игровых альбомов, получивших жанровое название «кинокнижек». В альбомах «Бим-Бом», «Игра в мяч», «Поезд» (вышли в свет в 1928) на страницах были помещены рисунки, разложенные на последовательные фазы движения - при быстром перелистывании изображение начинало двигаться, как в мультипликационном фильме. Цехановский и стал одним из родоначальников советской мультипликации - в 1929 году по сценарию С.Я. Маршака им был выпущен графический фильм «Почта» (I часть).

Уцелевшие мультфильмы Цехановского - среди них уникальный «Пасифик 231» на музыку А. Онеггера - говорят о нем как о творце, предвосхитившем возникновение телевизионных клипов, столь влиятельного в конце ХХ века вида искусства. Музыкально-графические эксперименты Цехановского имеют статус подлинных шедевров, синтетически спаявших музыку, графику, динамику, свет, время.

В конце ХХ века широкое распространение получили интерактивные виды искусства, включавшие физическое общение зрителей-потребителей с тем или иным произведением, - трансформации и изменения, происходившие в процессе взаимодействия, рождали новые творения. И здесь следует подчеркнуть, что это качество новых видов искусства было инициировано и с блеском развито в советской книге для детей.

Как известно, великолепные книги мирискусников лучше было не давать в руки детям - они должны были благоговейно рассматривать драгоценные листы, перелистываемые взрослыми. Вникание в психологию детей, понимание этой психологии привело к возникновению оригинальных начинаний, прямо противоположных музейному отношению к детской книге, - появились издания, которые не только давались ребенку в руки, но и были рассчитаны на то, что ребенок самостоятельно будет рисовать, резать, клеить, конструировать с их помощью и на их основе.

Речь идет о многотиражных изданиях, в которых детям предлагалось самим вступить в интерактивный творческий процесс. Альбомы для раскрашивания и вырезания, книги, позволяющие мастерить игрушки и поделки, пробуждали воображение ребенка, приучали его к результативному взаимодействию с миром.

Одними из самых изобретательных мастеров этого вида были Вера Ермолаева (1893-1938) и Лев Юдин (1903-1941), ближайшие сподвижники и последователи Казимира Малевича. Их альбомы отличала неистощимая выдумка: с помощью ножниц, клея, цветных карандашей дети создавали собственный «материальный мир». Замечательные книжки-игрушки «Бумага и ножницы» Ермолаевой - Юдина, «Покатаемся. Игрушки из бумаги и клея» и «Считалочка» Юдина, побуждая ребенка самому мастерить своеобразные бумажные изделия, воспитывали в нем понимание и ощущение формы, фактуры, цвета, композиции.

Советская книга для детей стала заметным явлением в европейском и мировом искусстве межвоенных десятилетий. Великий русский поэт Марина Цветаева (1892-1941), жившая с 1925 по 1939 год в Париже в эмиграции, была восхищена масштабностью новых отечественных изданий: «Что в России решительно хорошо - это детская книжка... Так в моем детстве для детей не писали.». Отмечая «высокую культуру руки и глаза», Цветаева завершила свой анализ примечательными и в высшей степени справедливыми словами: «.русская дошкольная книга лучшая в мире»[4].

Великолепный взлет, небывалый расцвет новой детской книги, в особенности в период с конца 1920-х и вплоть до ее разгрома в середине 1930-х годов, имели еще один существенный исток, стыдливо замалчиваемый в советские времена. После 1929 года, года сталинского «великого перелома», коммунистические идеологи все более и более агрессивно боролись с «непонятными, чуждыми народу» явлениями в искусстве, укрепляя власть тоталитарной системы. Через три года, в 1932 году волевым решением партии и правительства были уничтожены все группировки в изобразительном искусстве и образован единый Союз советских художников.

Не секрет, что художники-авангардисты - прежде всего супрематисты и конструктивисты - также были заняты созиданием «большого стиля», направляя свой талант на проектирование архитектурных зданий, создание предметно-бытовой среды. Книжке в этих новых стилях отводилось место, но не основное. С возрастанием гонений на художников- «формалистов» детская книга постепенно трансформировалась в практически единственную сферу, где сохранялась хоть какая-то возможность реализоваться художественным установкам былых авангардистов.

Специфика книг для детей с ее приоритетами - визуальностью, декоративностью - еще долго позволяла культивировать высокие формальные достижения русского авангарда. Энергия цвета, плоскостность композиций, деформация рисунка во имя выразительности и наглядности, апроприация национальных стилей и их обыгрывание словно бы оправдывали применение условных, т.е. прежде всего пластических, приемов при нараставших требованиях «реалистической передачи великой социалистической эпохи».

В первой половине 1930-х годов книга для детей превратилась в нишу для выживания всех талантливейших русских мастеров, чья биография была неразрывно связана с историей русского авангарда, и не только изобразительного. Последний отряд русских авангардистов в литературе, наследники отечественных будетлян и кубофутуристов, поэты Даниил Хармс, Александр Введенский, Николай Олейников находили свой путь к читателю только в детских книгах.

Советские власти были заняты чисткой и установлением идеологического порядка во «взрослой» литературе и искусстве. До детских книг у них дошли руки чуть позже - и раз гром лучшей в мире детской книги был чудовищным по своей силе и последствиям.

В январе 1936 года было проведено совещание по детской литературе в Центральном Комитете Всесоюзного Ленинского коммунистического союза молодежи (ЦК ВЛКСМ), где уничтожающей критике подверглись книги ленинградской школы. В «Правде», правительственной газете страны, 1 марта 1936 года появилась погромная статья «О художниках-пачкунах». Одной из главных ее мишеней стало творчество Владимира Лебедева и Владимира Конашевича.

Некий «коллективный идеолог» особо издевательские пассажи посвятил книге «Сказки, песни, загадки» Маршака в оформлении и с рисунками Лебедева, подготовленной к выпуску в издательстве «Academia» в 1935 году. В нее вошли лучшие совместные произведения знаменитой «пары» - хрестоматийные стихотворения «Сказка о глупом мышонке», «Багаж», «Мороженое», «Цирк», «Пудель» и многие-многие другие. А неведомый автор статьи- доноса выражал возмущение «мрачным разгулом уродливой фантазии Лебедева... Вот книга, которую перелистываешь с отвращением, как патологоанатомический атлас. Здесь собраны все виды детского уродства, какие только могут родиться в воображении компрачикоса... Даже обыкновенные вещи - столы, стулья, чемоданы, лампы - все они исковерканы, сломаны, испачканы, приведены умышленно в такой вид, чтобы противно было смотреть на них и невозможно ими пользоваться. Словно прошел по всей книге мрачный, свирепый компрачикос и все испортил, изгадил, на всем оставил грязную печать. А сделав свое скверное дело, расписался с удовольствием: Рисунки художника В. Лебедева. ... Это сделано не от бездарности, не от безграмотности, а нарочито - в стиле якобы детского примитива. Это - трюкачество чистой воды. Это - «искусство», основная цель которого - как можно меньше иметь общего с подлинной действительностью». Обвинение партийного дуболома было не только идеологическим, но и по сути дела уголовным, ибо «компрачикосами» именовались средневековые изуверы: они воровали или покупали детей и затем, изуродовав их, продавали для показа на ярмарках и в цирках.

Вторым объектом уничтожения в статье «Художники-пачкуны» была книга избранных «Сказок» Чуковского - Конашевича, выпущенная тем же издательством «Academia» в 1935 году. Ей повезло больше - несмотря на критику, она все же успела увидеть свет, а тираж тома Маршака - Лебедева был почти весь уничтожен[5].

Но уничтожались не только книги - уничтожались сами творцы. Лебедеву и Конашевичу повезло, их не тронули, им «лишь» сломали жизнь и творчество. Вера Ермолаева, Александр Введенский, Даниил Хармс, Николай Олейников, Николай Заболоцкий, Владимир Стерлигов, Густав Клуцис - мартиролог нескончаем - были арестованы, многие расстреляны, а их книги и произведения изъяты из библиотек и музеев и сожжены. «Лучшая в мире» книга для детей подверглась не только идеологическим гонениям, но и физическим репрессиям. Оправиться ей удалось очень нескоро.

Детская книга 1920-1930-х годов стала последним всплеском того могучего художественного движения, что получило в истории мирового искусства название «русский авангард».

1. Эл Лисицкий. Примечание не к этой книге // Альманах Уновис № 1. Витебск: Уновис, 1920 (без пагинации).
2. Исследователи истории русской книги отмечали: «Лебедев (его даже называли «король детской книги») вообще распространял вокруг себя сильное влияние» (цит. по изд.: Кузнецова В., Кузнецов Э. Цехановский. Ленинград: Издательство «Художник РСФСР», 1973. С. 78).
3. Чуковский Корней. Тринадцать заповедей для детских поэтов // Книга - детям. Москва, 1929. № 1. С.13.
4. Марина Цветаева. О новой русской книге // Воля России (Париж), 1931, № 5-6. (Цит. по изд.: Цветаева М. Об искусстве / Комментарии и подготовка текста Л. Мнухина. М.: Искусство, 1991.)
5. Художественный редактор издательства «Academia», М.П. Сокольников, готовивший книгу Маршака-Лебедева к изданию, позднее рассказывал, что 50 экземпляров ему было приказано отправить советским начальникам, а весь остальной тираж был пущен под нож. Книга С.Я. Маршака «Сказки, песни, загадки» с рисунками В.В. Лебедева была переиздана в 1971 году Детгизом.