Вспоминая Евгению Александровну Ланг...

Светлана Володина

Рубрика: 
НАСЛЕДИЕ
Номер журнала: 
#2 2019 (63)

Художница Евгения Александровна Ланг была знакомой моей тети - Людмилы Владимировны Маяковской, сестры поэта Владимира Владимировича Маяковского. Тетя много занималась моим воспитанием, надеялась вырастить из меня продолжательницу миссии по сохранению памяти о великом поэте и по изучению его наследия[1].

Е.А. Ланг и С.А. Володина. Фотография, 1960-е
Е.А. Ланг и С.А. Володина. Фотография, 1960-е

Людмила Владимировна, будучи сама художницей, познакомила меня со многими интересными людьми из мира искусства и литературы, особенно теплые отношения сложились с Евгенией Александровной Ланг (1890-1973).

Она родилась в интеллигентной семье, была двоюродной сестрой поэта В.Я. Брюсова. Отец ее Александр Иванович Ланг, русский, но имевший древние шотландские корни, был известным московским книготорговцем. Магазин его располагался на Кузнецком мосту, теперь в нем часовая мастерская.

Евгения Александровна окончила гимназию и исторический факультет Высших женских курсов, но постоянно занималась живописью. Первым ее учителем был художник Василий Никитич Мешков. Затем поступила в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, где одновременно с ней учился Владимир Маяковский. (С поэтом она была знакома еще раньше, поскольку училась с ним в одной гимназии.) Евгения Александровна с юности стремилась к художественному творчеству. Даже в самые материально тяжелые времена она не хотела зарабатывать ничем другим, кроме как кистью - впоследствии в Париже даже расписывала броши.

С 1922 по 1924 год Евгения Александровна училась в Дрезденской академии художеств, в Россию не вернулась. Художница признавала только фигуративное искусство и считала, что в послереволюционной России, где отрицались традиции классической живописи, не сможет зарабатывать на жизнь тем, что хорошо умеет. А умела она все: портреты, натюрморты, пейзажи. Она уехала во Францию, где прожила сорок лет.

Во Франции Ланг выставлялась в парижских салонах и на групповых выставках: в Салоне Тюильри (1939), где была награждена серебряной медалью за картину «La femme au scarabee», Салоне художников-декораторов (1939), Осеннем салоне (1937, 1943), Салоне независимых (1945-1948), Салоне современного искусства (1946), Женском художественном салоне (1947, 1948, 1957, 1958), Весеннем салоне (1947, 1948). Провела ряд персональных выставок в Париже, Ницце, Монако и Брюсселе. В 1950 году она была удостоена Гран-при по живописи на биеннале в Монако. Вместе с этим призом она получила заказ на два портрета: принца Монако Ренье и его супруги, американской актрисы Грейс Келли. В 1955-м участвовала в Выставке художников эзотерического искусства.

Евгения Александровна Ланг. Портрет С.А. Володиной. 1960-е
Портрет С.А. Володиной. 1960-е
Картон, масло. Собственность С.А. Володиной

Несмотря на творческие успехи и обилие заказов, особенно портретов, жизнь ее во Франции нельзя было назвать легкой. Она не взяла французского гражданства и жила с нансеновским паспортом, то есть «без гражданства», что особенно было опасно во время фашистской оккупации. Ей приходилось скрываться и часто переезжать к разным знакомым. А еще надо было возить двух котов[2], ее верных друзей.

В 1962 году Евгения Александровна приехала туристкой в Советский Союз и разыскала Людмилу Владимировну Маяковскую, которую знала еще со времен учебы. У них нашлось много общих тем для разговора, а самое главное, она смогла рассказать о Владимире Маяковском, дружба с которым началась еще с гимназии и продолжилась в период занятий живописью. По памяти она написала его прекрасный портрет. Увидев однажды у Людмилы Владимировны старинную чашечку, Евгения Александровна вспомнила, что эту чашечку ей хотел подарить Маяковский. Она была с ним на антикварном аукционе, чашечка ей понравилась, Володя хотел сделать ей подарок, но у него не было денег, он пообещал, что купит завтра. Они больше не встретились, так как Маяковский в тот же день познакомился с Бриками. Но чашечку, видимо, купил, как обещал. Евгения Александровна написала эту чашечку - одну работу подарила Людмиле Владимировне, другую - мне.

Евгения Александровна Ланг. Чашечка. 1960-е
Чашечка. 1960-е
Картон, масло. Собственность С.А. Володиной

Также Евгения Александровна рассказывала, что в гимназии они вместе с другими учениками издавали гектографический журнал, где печатали свои литературные произведения. В нем Маяковский впервые напечатал свои стихи. Этот рассказ вызвал сомнения, так как о журнале никто никогда не знал. Как вдруг через некоторое время журнал, называвшийся «Порыв», нашелся! Кто-то принес его в музей Маяковского!

Во время своего приезда в Москву Евгении Александровне не удалось найти могилу отца на Немецком кладбище, она помнила место, но с тех пор все изменилось. Я много показывала художнице Москву, и она всегда брала с собой рисовальный альбом и карандаши. В Царицыне она сделала великолепный рисунок полуразвалившегося грота.

Евгения Александровна хотела вернуться на родину в Россию, и Людмила Владимировна ей во многом помогла. Она получила хорошую однокомнатную квартиру у Бородинского моста (такие квартиры в Париже называют студиями), вступила в Союз художников. Много работ она подарила Людмиле Владимировне - сейчас они хранятся в Государственном музее В.В. Маяковского.

Эта дружба в последние годы вспыхнула с новой силой. Они часто встречались и вели нескончаемые разговоры о жизни, о творчестве и, конечно же, о Владимире Маяковском. Евгения Александровна вспоминала о нем очень охотно и с радостью - это была память о счастливых годах ее молодости... Евгения Александровна на почетном пьедестале в своей квартире-студии-мастерской хранила посмертную маску Маяковского. Она была ей подарена грузинским режиссером К.К. Пипинашвили, снимавшим фильм «Юность Маяковского». Возможно, эта маска хранится в Музее В.В Маяковского, ведь Людмила Владимировна пережила Евгению Александровну на три года. Мы с тетей ездили на съемки в Грузию, в Багдади, на родину - тогда это село называлось Маяковски. Мы жили в нашем доме, где был и есть мемориальный музей. Там был рай. («Я знаю: глупость - эдемы и рай! Но если пелось про это, должно быть, Грузию, радостный край, подразумевали поэты.»[3], - писал В.В. Маяковский.)

Евгения Александровна получала хорошую пенсию, но еще прирабатывала, главным образом потому, что не могла жить без кисти в руке. Она писала натюрморты и портреты, буквально за гроши, а часто и даром. Все мои друзья украсили свои дома ее великолепными работами. У меня помимо натюрмортов - она любила рисовать цветы - хранятся три моих портрета и один моего покойного мужа журналиста-международника Льва Дмитриевича Володина.

Евгения Александровна Ланг. Портрет Л.Д. Володина. 1960-е
Портрет Л.Д. Володина. 1960-е
Картон, масло. Собственность С.А. Володиной

Заказы на портреты она имела постоянно. У нее появился обширный круг знакомых, желающих приобрести портреты кисти знаменитой французской художницы, среди которых были и Вл.А. Серов, и В.С. Кеменов, и Вольф Мессинг. С последним у Евгении Александровны были особые дружеские отношения, потому что она верила в мистику. Когда я однажды уезжала в Париж, художница попросила положить цветы на могилу основателя французского мистицизма Алена Кардека на кладбище Пер-Лашез. Я искала эту могилу несколько часов, никаких планов кладбища не было. Наконец, я решила: «Все, ухожу!» Смотрю под ноги - написано: «Ален Кардек»! Евгения Александровна сказала потом: «Ну, иначе и быть не могло!»

Когда я впервые пришла домой к Евгении Александровне, мне в глаза бросилась картина с белыми колокольчиками. Я пришла в такой восторг, что, несмотря на то, что всю жизнь живу по булгаковскому завету «никогда ничего не просить», я в порыве попросила ее мне подарить! И она мне отказала. Как-то очень мягко, сказав что-то вроде того, что с картиной у нее связано много личного и она ей очень дорога. Неожиданно через несколько дней вижу, что картины на стене нет - она стоит запакованная у двери. Евгения Александровна мне говорит: «Я хочу вам подарить мою любимую картину». Впоследствии у меня появились ее картины, но собрание началось с этих колокольчиков.

На моей скромной даче садик не ухожен, как сейчас принято, по правилам ландшафтного дизайна. Из того, что я покупаю и сажаю, что-то приживается, но чаще всего цветы засоряет сныть.

Неожиданно несколько лет назад у меня вдруг сами собой стали расти белые многолетние колокольчики - да много! Во всех углах, первый появился под моим окном. Такие же, как на картине! Ни у кого на соседних участках их нет, только у меня! Я рада, что Евгения Александровна напоминает мне, чтобы я ее не забывала.

Л.В. Маяковская с родными и друзьями в Доме В.В. Маяковского в переулке Маяковского в Москве. Начало 1960-х
Л.В. Маяковская с родными и друзьями в Доме В.В. Маяковского в переулке Маяковского в Москве.
Слева направо: С.А. Володина, Л.В. Маяковская, Н.Б. Штром, Х.Н. Ставраков, моя мама Т.М. Киселева, Е.А. Китин, сотрудница музея, Е.А. Ланг, Л.А. Койранская. Фото: начало 1960-х

Евгения Александровна - одна из тех людей, которые не просто повлияли на мое мировоззрение и образование, но целенаправленно им занимались. У нее была французская приятельница, учительница, которая на свою учительскую пенсию могла два раза в год путешествовать по миру! Так она приехала в Москву к Евгении Александровне, и та заказала ей для меня самые разные книги. Я прочитала впервые по-французски «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл, «Утро магов» Жака Бержье и Луи Повеля, «Воспоминания о Сен-Микеле» Акселя Мунте, «Сарн», «Молчание полковника Брамбля» Андре Моруа, «Путешествие по России» Александра Дюма, сочинения Елены Блаватской, двухтомное «Путешествие по Тибету» Александры Давид-Нейл. В последней книге помимо удивительных впечатлений от самого путешествия я впервые (в советское время!) прочитала воспоминания о Гитлере. А. Давид-Нейл ехала в Тибет через Берлин, где остановилась у своих знакомых. В первый же вечер они повели ее послушать выступление Гитлера как самое интересное, чем они могли ее угостить. Его речь произвела такое потрясающее впечатление, что наутро она, как только встала, бросилась к газетному киоску, чтобы купить текст вчерашней речи. И не поверила своим глазам - это были сплошные общие места, пошлые банальности, которые можно слушать только под гипнозом.

Не только знания передавала мне Евгения Александровна, она ненавязчиво учила некоторым бытовым вещам. Она никогда принципиально не занималась хозяйством, считая, что все услуги должна оплачивать деньгами, заработанными творчеством. Так как она никогда не готовила и не стирала, у нее и в старости были очень красивые руки.

Поскольку я работала в Академии художеств, неподалеку от дома Евгении Александровны, то приезжала к ней почти каждый день. Она не выходила из дома, и я привозила ей продукты, иногда кое-что готовила, но ей не это было нужно. Главное - я слушала ее рассказы о жизни, о живописи, о литературе, она могла со мной беседовать часами. Часто она дарила мне свои работы, кое-что я покупала, но мои портреты всегда были подарком.

Я живу в окружении ее прекрасных картин; рядом с ними на меня с подаренной Евгенией Александровной иконы смотрит Николай Угодник... Благодарная сердечная память об этой удивительной женщине всегда со мной.

 

  1. В 1992 году мы с мужем, кинорежиссером Леонидом Сергеевичем Поповым, сняли по моему сценарию фильм «Смерть Владимира Маяковского» (Центрнаучфильм, 1992, 52 мин.). Я сделала это в память о тете Люде – Людмиле Владимировне Маяковской.
  2. Портрет этих котов достался мне после смерти Е.А. Ланг по завещанию вместе с креслом Луи Каторз, настоящим и очень удобным. Она привезла с собой его из Парижа и усаживала в него портретируемого человека.
  3. Из стихотворения В.В. Маяковского «Владикавказ – Тифлис».
Иллюстрации
Евгения Ланг. Ночные фиалки. 1960-е
Ночные фиалки. 1960-е
Картон, масло. Собственность С.А. Володиной
Евгения Ланг. Кукуруза. 1960-е
Кукуруза. 1960-е
Картон, масло. Собственность С.А. Володиной
Каталог выставки «Салон Тюильри» 1938 года
Каталог выставки «Салон Тюильри» 1938 года
Евгения Ланг. Коты. 1940-е
Коты. 1940-е
Картон, масло. Собственность С.А. Володиной
Каталог выставки «Осенний салон» 1938 года
Каталог выставки «Осенний салон» 1938 года
Каталог «Официальной выставки изящных искусств» 1945 года
Каталог «Официальной выставки изящных искусств» 1945 года
Евгения Ланг. Чесночки. 1960-е
Чесночки. 1960-е
Картон, масло. Собственность С.А. Володиной
Евгения Ланг. Календулы. 1960-е
Календулы. 1960-е
Картон, масло. Собственность С.А. Володиной
Евгения Ланг. Натюрморт с персиком. 1960-е
Натюрморт с персиком. 1960-е
Картон, масло. Собственность С.А. Володиной
Евгения Ланг. Натюрморт с бутылкой кьянти. 1940-е
Натюрморт с бутылкой кьянти. 1940-е
Картон, масло. Собственность С.А. Володиной
Евгения Ланг. Женское одиночество. 1960-е
Женское одиночество. 1960-е
Картон, масло. Собственность С.А. Володиной
Евгения Ланг. Французские полевые цветы. 1940-е
Французские полевые цветы. 1940-е
Картон, масло. Собственность С.А. Володиной
Евгения Ланг. Дачные колокольчики. 1960-е
Дачные колокольчики. 1960-е
Картон, масло. Собственность С.А. Володиной
Евгения Ланг. Стилизованный портрет С.А. Володиной. 1960-е
Стилизованный портрет С.А. Володиной. 1960-е
Картон, масло. Собственность С.А. Володиной
Евгения Ланг. Сирень. 1960-е
Сирень. 1960-е
Картон, масло. Собственность С.А. Володиной
Евгения Ланг. Маленькие астры. 1960-е
Маленькие астры. 1960-е
Картон, масло. Собственность С.А. Володиной
Евгения Ланг. Ночь в Сен-Мишель. 1940-е
Ночь в Сен-Мишель. 1940-е
Картон, масло. Собственность С.А. Володиной
Евгения Ланг. Брошь. 1960-е
Брошь. 1960-е
Старинное кресло – подарок Евгении Ланг
Старинное кресло – подарок Евгении Ланг

Вернуться назад

Теги:

Скачать приложение
«Журнал Третьяковская галерея»

Загрузить приложение журнала «Третьяковская галерея» в App StoreЗагрузить приложение журнала «Третьяковская галерея» в Google play