Восхождение. Монолог об Аароне Априле

Персональная выставка Аарона Априля, открывшаяся в июне в залах Третьяковской галереи на Крымском Валу, совпала с 60-летием образования государства Израиль, где художник живет и работает почти 40 лет.

Замечательный живописец и график, почетный член Российской академии художеств представил около 100 работ, раскрывающих сложную эволюцию его творчества. Картины, написанные маслом и акрилом, акварели — неотъемлемая часть биографии автора, своего рода «автопортреты» жизненных коллизий, состояний души, размышлений. Это путь восхождения к Земле Обетованной, к вершинам духа и мастерства.

20 лет назад художник Илья Кабаков по-своему образно и метко определил суть произведений Аарона Априля: «...сложные, глубокие картины со многими слоями смысла... То, что в глубине живет долго, то, что сверху сделано мгновенно, и поэтому возникает странная и мучительная связь двух времен — того, что всегда, и того, что сейчас.»

В творчестве Априля, характеризующемся широтой философского обобщения фактов и явлений современного бытия в контексте исторического развития нашей цивилизации, для зрителя открывается сложная драматургия рождения художественного образа. Его полотна и акварели обозначают пути приобщения к таинствам мироздания, к духовным, нравственным и эстетическим ценностям человечества. Они светоносны и многоцветны, символичны и реалистичны одновременно. Прикосновения кисти к холсту, листу бумаги превращают следы, сгустки краски в живую, подвижную ткань переливов цвета, в энергию чувств и смысла, в полнозвучную и противоречивую картину времени, страстей человеческих. Произведения Аарона Априля подобны то заповедям и притчам, то поэтическим метафорам и гротескам, в них — отражение внутреннего мира художника, его жизненной философии и веры.

Мне Аарон Априль близок потому, что он свой «образ» нашел. Близок даже не как живописец, а как творец. Он творит! Хотя, не будь мы знакомы, возможно, я бы по-другому относился к его работам. Вот помню, в беседах Аарон говорил (еще когда жил у меня в мастерской), что не хочет, чтобы на него кто-то давил. Он не хотел никого слушать, ни на кого ориентироваться, не хотел иметь авторитетов. Он сам творец. Вот я, к примеру, прислушивался к мнению Фаворского, моего учителя, к его мудрости. Оценка мастера, которого уважаешь, и «поднимает», и обескураживает.

Аарон не искал для себя авторитетов. И вот Аарон ушел от авторитета! У него получилось. Он умный человек, ничего не скажешь. Он не лукавит когда творит. У него, как в скульптуре, так и в живописи, есть «образы», которые в сегодняшнем искусстве по большому счету отсутствуют. Образ либо есть, либо нет. Один всю жизнь проживет — не поймет, а другой уже в 20 лет больше понимает. Ведь все дело в том, что у Аарона работы «образные». Я для себя как-то упростил, как именно нужно относиться к сегодняшнему современному искусству, к этому «безобразию». Это искусство «без образа» — вот перевод этого слова. Когда образа нет — это самое страшное. У Аарона везде есть образ! Вот сейчас придумали такое очень удобное слово «арт». И забыли слово «искусство». Не произносят. Стесняются. Ведь искусство — это как религия, как вера. Если государство теряет веру оно распадается. Вот мы с этой «развалюцией» много потеряли. Потеряли традицию.

Аарон любит эстетизм. Все-таки эстетизм — это когда картина несет в себе некую незаконченность. Его «Раздумье» — хорошая работа. Много акварелей отличных. Он часто ездил в Париж, много акварелей там написано.

Бытует такое знаменитое выражение, которое якобы принадлежит Сурикову: «И собаку можно научить рисовать, а вот живопись — совсем другое». Но ведь это было сказано в споре, а мы подхватываем его слова как лозунг, что совершенно неправильно. Рисунок — основа изучения искусства, античной истории. Он чрезвычайно важен. А живопись условна. Живопись, как у Априля, сама приходит.

У него много работ на библейскую тему. Произведения крупные. От образного мышления он не отходит.

На выставку Аарона Априля пришли много людей, особенно нашего поколения. Пришли искать и увидеть тот самый образ. Он много выставлялся в Европе, но для нашего зрителя это большого значения не имеет.

Мне нравятся работы Аарона «сибирского» периода, портреты. У него все «заряжено» смыслом, нет ничего случайного. Для стороннего наблюдателя, который пришел с установкой «искусство должно быть понятно», будет чрезвычайно сложно по достоинству оценить работы Аарона. Они — для мыслящего человека! Для человека религиозно образованного. Для человека, который любит «настоящее». Так, например, «Аллегория размежевания». Сильная работа.

С Аароном мы знакомы 50 лет. Учились вместе, на практику ездили. Его родители жили в Пушкино. Он их очень любил. Еще в ранние годы его направили в командировку в Индию от Союза художников. Это было время, когда уже можно было мечтать уехать. И вот, помню, он говорит: «Я обязательно буду на Земле Обетованной!»

Будучи в России, он выучил иврит. Государство Израиль тогда только образовалось. И как только началась первая волна иммиграции, он сразу же уехал. Забрал с собой отца. Мать уже умерла к тому времени здесь в Пушкино. Довольно трудно там было сначала. Аарон преподавал в университете. Отец его жил в Иерусалиме, и когда Аарон уезжал, тот все время ждал его на пороге, старенький уже был.

Его родина — Россия — обошлась с ним очень круто. Он из прибалтийских евреев. После освобождения Прибалтики вместе с семьей как ненадежный элемент был выслан в Якутию. Потом его семья жила в Томске. Много этюдов и эскизов им там написано.

Мы с ним дружили. Когда ему негде было жить, он жил у меня в московской мастерской на Юго-Западе. Много писал. Вот, к примеру, работа «Расстрел» (1960) создана в моей мастерской. Это очень сильная вещь, замечательная. Никакого натурализма нет, есть трагедия.

Я Аарона уважаю. Конечно, иногда с ним спорю. Мне не дано, что дано ему — остановиться на случайном. Он может... В 60-е годы у него были реалистические работы, что лично мне стилистически ближе. Но с эстетической стороны работы последних лет, по моему мнению, лучше.

Стилистически его работы мне сложно понять. Я человек конкретный и в жизни, и в искусстве. Но у Аарона есть вещи, особенно те, которые касаются истории и жизни еврейского народа, которые хочется рассматривать, чувствовать, узнавать и понимать.

Материал подготовлен Марией Федоровой