Наш современник Андрей Васнецов

Андрей Владимирович Васнецов (1924-2009) - прославленный внук легендарного и великого классика Виктора Михайловича Васнецова. Со второй половины 1950-х годов имя младшего Васнецова на слуху: он был одним из лидеров молодежного движения оттепели в нашем искусстве, среди первых отечественных мастеров он открывал и утверждал современный стиль, осуществив прививку формотворческих идей модернизма к поэтике русской картины. Вопреки разносам партийной критики Андрей Владимирович Васнецов многое сделал, чтобы у нас появилось современное искусство стенописи, монументально-декоративного ансамбля - искусство, соединившее публицистическую актуальность, волевой интеллектуализм, присущую новому дню энергию ритмов и форм выражения с философией человечности. Он стал также одним из крупнейших мастеров-педагогов русской художественной школы второй половины XX века - многие годы возглавлял кафедру в Московском полиграфическом институте, из стен которого вышла целая когорта его учеников. Последний председатель Союза художников СССР, Андрей Владимирович Васнецов имел звания действительного члена Академии художеств и народного художника.

Андрей Владимирович ВАСНЕЦОВ. Женский портрет. 1957
Холст, масло. 120 * 100. © Государственная Третьяковская галерея, 2024

Ретроспективный взгляд на работы А.В. Васнецова не оставляет сомнений - это живописная пластика большой мощи, мерного, мужественного дыхания. Все это характерно и для других шестидесятников, однако лучшие холсты Андрея Владимировича нередко рождали особенно сильное впечатление, покоряя сочетанием музейного качества и живой пульсации авторского переживания. При этом зритель с очевидностью понимал: перед ним стилистика модернистского плана, адекватная тому месту и времени, где Васнецов-внук чувствует себя, вне всякого сомнения, «своим».

Андрей Владимирович показал себя не менее прямым и последовательным, чем его дед Виктор Михайлович. Он ничуть не скрывал, что его «школу» составляет кубизм, переосмысленный в традициях ВХУТЕМАСа, В.А. Фаворского, К.Н. Истомина, Р.Р. Фалька. Избранный художником вектор опоры на модернистскую классику XX века - наглядное подтверждение музейного статуса васнецовской живописи. Нельзя не отметить исключительное благородство его живописной манеры: без малейшей тени кокетства, дешевых эффектов любого свойства. Мировидение художников поколения А.В. Васнецова складывалось под серьезным воздействием современной культуры Италии. В отдельных случаях заметно, допустим, прямое влияние живописи Джорджио Моранди, Ренато Гуттузо или Джузеппе Зигайны, однако гораздо чаще в творчестве молодых шестидесятников улавливаются отголоски идей и настроений, присущих итальянскому неореалистическому кинематографу.

Это касается и раннего Васнецова. Шедевры того периода сразу же получили довольно внятное признание знатоков. Так, в «Натюрморте с черной курицей» (1955, Государственный музей изобразительных искусств Республики Татарстан, Казань) и «Завтраке» (1960, ГТГ) примечательно и сознательное погружение живописца в будни современного горожанина, и предметное окружение человека, которое становится неким знаком его судьбы, социальной ситуации, и, наконец, итоговая констатация драматической сути бытия лирического героя, простого человека, будь то итальянец или же русский. Во всем этом - прямое созвучие неореалистическому искусству.

По тем временам такая жизненная философия, окрашенная в тона экзистенциализма, была весьма смелой, что легко оценить, особенно если мы на месте определения «русский» представим иное - «советский человек». Нет ничего более чуждого штампам советского оптимизма, нежели мрачновато-аскетическая атмосфера, в какую Васнецов погружал зрителя. Но именно таким видел художник окружающий мир.

Если иметь в виду философские поветрия середины прошедшего века, как раз в данном случае уместно напомнить об экзистенциализме; это вполне согласуется с «минорной» тональностью картин, появляющихся из- под такой кисти. Подобное видение а) принципиально не выделяет «героя», вплавляя и человека, и все атрибуты его окружения в нераздельность жизненного потока, и б) к постижению сути бытия подводит через «трудное», напряженное соотношение света и тьмы, черного и белого, в контексте которого рассматривается конкретика сюжетных коллизий, затрагиваемых художником. Такая символика черно-белого у А.В. Васнецова тоже как будто навеяна типичным решением кадра в неореалистических лентах.

Драматической символикой определен эмоциональный строй его живописи, которую кое-кто называет «черной», подчеркивая преобладание темных оттенков в палитре А.В. Васнецова. Но мы бы серьезно ошиблись, если стали бы подозревать ушедшего от нас мастера в предвзятой упертости в черноту. В ряде его работ, особенно позднего времени, чернота разрешается богатством и тонкостью лирической красочности. Даже у раннего Васнецова можно было встретить вещи поразительно теплые - «Тетя Маша» (или «Женская фигура в платке», 1957, собрание В.С. Семенова), «Женский портрет» (1957, ГТГ) с его удивительным свечением кирпично-красных тонов, - которые не дают ни малейшего повода говорить об особой склонности к пессимизму.

Со второй половины 1960-х годов мы могли наблюдать утверждение зрелого стиля А.В. Васнецова. Мастер отрабатывал нечто вроде собственного канона, что придавало его станковым холстам оттенок серийности, когда отдельные композиции словно бы складываются в монументальный фриз. Такие вещи лаконичны и тяготеют к геометризму, они обыгрывают пластику взятой динамичным силуэтом крупной фигуры, которая размещается в относительно тесном неглубоком пространстве. Достоинство васнецовских композиций в сочетании монументальной архитектоники с обаянием живой пластики изображенных фигур, которая даже в лаконичной плоскостной форме сохраняет характер непосредственного движения тела.

В 1970-е годы А.В. Васнецов достигает некой классической убедительности в разрешении образных и стилевых задач. При этом станковая классика Васнецова воспринимается словно оазис стабильности среди заряженных драматизмом черно-белых пространств его живописи. Это мир одновременно реальный и идеальный. Но все то, что врывалось извне в его личный круг гармонии, с неизбежностью требовало какой-то особой реакции. И следуя этому ощущению, на рубеже 1970-1980-х годов А.В. Васнецов решился на определенные эксперименты, моментами даже едва ли не отступая от своих принципов. Так, кажется, он оказался готов жертвовать столь важным для него качеством пластической цельности произведения, вводя в живописную композицию инородный план - текстовый.

Стоит упомянуть пару весьма сложносочиненных вещей. Первая - появившаяся в 1985 году работа «Похороны солдата» (ГТГ). Ритуал похорон. Над могилой - с поднятым вверх оружием друзья ушедшего. Залп последнего салюта. Над головами людей, прямо «в небе», выведены слова: «ЗДЕСЬ ВОИН ПОХОРОНЕН НЕИЗВЕСТНЫЙ...» Картина оставляет сугубо неординарное впечатление. В ней накладываются один на другой смыслы, которые часто сочетаются в жизни, но редко и трудно - в искусстве. Это страшная до гротеска, безоговорочно опознаваемого в своей примитивно грубой, «голой» ясности знака, проза события. Перед зрителем проводы павших на очередной бойне, какие страшным пунктиром прошили всю русскую историю минувшего века.

Вторая из них - «Охотничьи забавы» (1977) - содержит хрестоматийную пушкинскую строку «И страждут озими от бешеной забавы». Как и в первой работе, тут налицо контраст между словом и изображением. Однако контраст обратного свойства - скорее юмористического. Текст, вписанный в изображение, придает бытовому мотиву неожиданную отстраненность иронически-философского свойства. Можно представить, что художник исследует пределы обогащения содержательных возможностей станкового образа за счет подключения знаковых элементов внеобразного, внепластического порядка.

1980-1990-е годы стали для Васнецова периодом нарастающе тяжких жизненных испытаний, что ограничило и его возможность занятий живописью. В поздних работах лирическое видение художника завораживает удивительным богатством состояний, явленных в новых качествах колорита таких полотен, как «Дождь» и «Радуга» (обе - 1990), «Чистят картошку» (1994), «Лестница в Абрамцеве» (1997). Глаз увлекают тончайшие оттенки золотистого, розовато-малинового, изумрудно-зеленого - прохладные, вырастающие как будто из антрацитового мерцания любимых мастером черно-стальных тонов. Такие краски - сугубо его, васнецовские, у современных ему живописцев ничего похожего не удалось бы найти, и вместе с тем в них ощутима «кровь» национальной традиции.

После таких констатаций, надеюсь, не покажется странным возникшее у меня ощущение вещи, которая и по времени своего создания, и по сути оказалась своего рода заключительным аккордом выставочной активности Андрея Владимировича Васнецова. Речь о картине «Затмение» (2003, собрание Р.Д. Бабичева). Захотелось понять ее в исторической перекличке эпох, в ретроспективе, исходным пунктом которой является незабываемое полотно классической коллекции Третьяковской галереи «Над вечным покоем» Исаака Левитана. Символика пейзажного образа в обоих случаях принадлежит времени знаменательнейшего предчувствия. Картина Васнецова погружена в состояние перелома истории, всего уклада российской жизни, выпавшего на начало XXI века. Думается, этот поздний холст нашего мастера из тех произведений, в каких чрезвычайно нуждается ныне искусство России.

Написанная в 2005 году для журнала «Третьяковская галерея» статья Александра Ильича Морозова (1941-2010), посвященная восьмидесятилетнему юбилею Андрея Владимировича Васнецова, за короткое время стала поистине классической. Редакция приняла решение вновь опубликовать данную статью в тематическом «васнецовском» выпуске журнала. Статья подверглась легкому сокращению и редактуре.