Георгий Костаки. Собиратель «веком гонимых»[1]
ВЫСТАВКА «ГЕОРГИЙ КОСТАКИ. "ВЫЕЗД ИЗ СССР РАЗРЕШИТЬ...". К 100-ЛЕТИЮ КОЛЛЕКЦИОНЕРА» СТАЛА ГЛАВНЫМ ПРОЕКТОМ ТРЕТЬЯКОВСКОЙ ГАЛЕРЕИ ПРОШЕДШЕГО 2014 ГОДА. ВНИМАНИЕ И ИНТЕРЕС МНОГОЧИСЛЕННЫХ ПОСЕТИТЕЛЕЙ МУЗЕЯ К ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ГЕОРГИЯ ДИОНИСОВИЧА КОСТАКИ (1913-1990), ИЗВЕСТНОГО МОСКОВСКОГО СОБИРАТЕЛЯ, ЩЕДРОГО ДАРИТЕЛЯ И АКТИВНОГО ПОПУЛЯРИЗАТОРА ИСКУССТВА, БЫЛО ПРИВЛЕЧЕНО ЕЩЕ 5 ИЮЛЯ 2013 ГОДА ОТКРЫТИЕМ ИНФОРМАЦИОННОГО ЗАЛА В ЭКСПОЗИЦИИ НА КРЫМСКОМ ВАЛУ. РАЗВЕРНУТЫЙ ПОЧТИ ЧЕРЕЗ ГОД РАСШИРЕННЫЙ ПОКАЗ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ИЗ ЕГО КОЛЛЕКЦИИ ПРЕВРАТИЛСЯ В ПОДЛИННУЮ КУЛЬМИНАЦИЮ ЭТОГО СВОЕОБРАЗНОГО ЮБИЛЕЙНОГО МАРАФОНА.
Пришедшее на смену забвению широкое чествование и внимание к заслугам Костаки связаны с одним знаменательным фактом - передачей им части своего собрания, причем именно лучших и наиболее ценных художественных произведений из тех, которые удалось за долгие годы найти и приобрести коллекционеру, в дар государству в 1977 году. События тех лет изменили и осветили его жизнь высоким гражданственным смыслом. Поэтому, вероятно, Костаки и его деятельность нередко соотносят с другими отечественными крупными собирателями - С.И. Щукиным и И.А. Морозовым или даже со знаменитыми московскими жертвователями братьями П.М. и С.М. Третьяковыми. Сравнение это справедливо лишь отчасти. До революции 1917 года все - аристократы, предприниматели и купцы имели возможность и открыто совершать свои приобретения, и публично выражать волю о распоряжении своим имуществом, да и благотворительность, меценатство были распространенным, поощряемым делом. Костаки приходилось много тяжелее. Он жил совсем в другую, советскую, эпоху, когда любое собирательство приравнивалось к накопительству, осуждалось этически и даже преследовалось как проявление буржуазных пережитков. А «идеологически чуждые» увлечения Костаки коллекционированием икон и произведений русского искусства 1910-1930-х, так называемого русского авангарда, и вовсе подпадали под политическую статью. Преодолевая одному ему ведомыми способами многие опасности на тернистом пути искателя «забытых шедевров», он спас огромное количество бесценных произведений. Его воля, само желание передать государству для общественного обзора часть собранного в таких сложных условиях «запрещенного» художественного достояния - этот жест частного человека в пору «коллективного разума» был смелым и дерзким вызовом всей системе сложившихся правил. Пример Костаки в XX веке беспрецедентен.
Сейчас уже невозможно соединить все, что когда-то отобрал глаз Костаки. Как и любая другая частная коллекция, она претерпевала изменения - сначала по воле ее создателя, потом его наследников. Почти нереально «реконструировать» его собрание даже на 1977 год, когда произошел грандиозный раздел знаменитой тогда уже в мире коллекции русского авангарда 1910-1930-х годов на две части - то, что осталось в дар государству, и то, что Костаки увез с собой, покидая СССР. С тех пор выставки произведений из обеих частей коллекции, порознь или вместе, проводились во многих галереях и музеях мира не раз. «Костакиевские» шедевры русского авангарда часто съезжаются на общий смотр из двух мест - Москвы и Салоников, где они, как законные резиденты, имеют постоянную «российскую» и «греческую» прописку, правда, они еще ни разу не встретились в российских залах. Кураторами юбилейной выставки предложены новый угол зрения на коллекцию Костаки и отход от устоявшейся уже международной выставочной стратегии: как можно эффектнее преподнести главное - «авангард от Костаки». Устроители впервые сфокусировали внимание на масштабе личности самого коллекционера, и тщательно продуманными приемами зрители были подведены к размышлениям о его судьбе в историческом контексте. Коллекция Костаки показана в разных измерениях: она разнообразна по широте собирательских направлений и высоте шкалы художественного качества произведений, уникальна как зримая «энциклопедия русского авангарда», а его дар грандиозен по проявленной щедрости и экстраординарен как знаковое для советского времени событие. Вместе с Костаки и его семьей мы все получили весть - «выезд из СССР разрешен...», или обязательно будет разрешен. Юбилейное представление коллекции обращено к современному зрителю, и формулировка «Выезд из СССР разрешен.» - это знак, своеобразное метапослание нашему настоящему. В СССР в 1970-е годы все разновидности новаторских направлений в искусстве 1910-1970-х годов, то есть то, что собирал Г.Д. Костаки, находились под строгим идеологическим запретом. Произведения ныне таких признанных мастеров, как Шагал и Кандинский, Филонов и Татлин, Попова и Клюн, до 1986 года не выставлялись в музеях, были запрещены упоминания в официальной литературе имен многих других славных художников. Сам вопрос о приеме в дар части коллекции Костаки на долгое время застрял в недрах Министерства культуры СССР, проходя обсуждения в высших сферах различных ведомств. не было готового ответа на столь смелое предложение, чиновникам требовалось проявить творчество и не ошибиться с запятой в нужном месте известной фразы «разрешить нельзя запретить». Историческая реальность советского государственного уклада, атмосфера постоянной идеологической и пространственной стесненности тех дней влияли на все проявления культуры, общественного сознания и личной жизни отдельного человека. Поэтому послевоенное время и культурная жизнь эпохи оттепели и застоя - тоже еще один герой выставки. Художественным образом, своеобразной метафорой атмосферы того времени стал в пространстве экспозиции своеобразный светящийся дом-куб. В этом символическом «доме Костаки» поместились две огромные, увеличенные до размеров панно фотографии, показывающие, как в три ряда коллекция размещалась в низкой малогабаритной московской квартире. На другой стене плотно, по-домашнему висят маленькие черно-белые документальные фото в черных рамочках - немые свидетельства о тех встречах, что проходили в доме Костаки под полотном «Красная площадь» B. В. Кандинского. Коллекция Костаки привлекала внимание большого количества людей, в том числе иностранных дипломатов, известных представителей русской и зарубежной художественной элиты. Квартиру на проспекте Вернадского посещали И. Стравинский, С. Рихтер, М. Шагал, Э. Кеннеди, А. Вайда, М. Антониони, Д. Рокфеллер, C. Капица, А. Вознесенский и многие другие. С внешних сторон куба, с потрясающих снимков 1970-х годов известного фотографа И.А. Пальмина на зрителей обращены взоры плотно сбитой группы художников-нонконформистов, и в центре их - всегда он, Георгий Дионисович, их друг, кормилец, ценитель и храбрый защитник на знаменитой «бульдозерной выставке», разогнанной властями через полчаса после открытия. Такова завязка этого повествования. Основное пространство главного зала выставки поделено таким образом, что разные части представлены пропорционально тому месту, которое они занимают в коллекции Костаки.
Для особо чтимой всей семьей Костаки части коллекции икон и образов на богослужебном шитье на выставке сделан «красный угол». Из свыше 60 предметов, подаренных Музею имени Андрея Рублева, экспонируются 15 образцов разных иконописных школ, такие как икона новгородской земли первой трети XVI века «Чудо Георгия о змие», двусторонняя икона «Богоявление - Исхождение Креста» второй половины XVII века, определяемая в ряду традиций Русского Севера. Чрезвычайно интересен и редко встречающийся в России пример сербской работы - крест надиконостасный «Распятие Христово», созданный около 1600 года. Переданные произведения древней иконописи XVI-XVIII веков регулярно демонстрируются на выставках. Уникальные же сохранившиеся фрагменты монументальной стенописи разрушенного в годы войны храма Спаса на Нередице XII века стали неприкосновенной частью постоянной экспозиции Музея имени Андрея Рублева.
В противоположном конце большого зала размещены удобные витрины для всестороннего осмотра самых мелких экспонатов выставки из музея-заповедника «Царицыно». Георгию Дионисовичу довелось приобрести редкую по полноте коллекцию народных игрушек из глины, дерева и даже соломы и тем самым спасти от распыления результат многолетней собирательской деятельности одного своего собрата-коллекционера, актера и историка, автора одной из первых книг о центрах производства народных игрушек Н.И. Церетели. Эта коллекция также вошла в число передаваемых государству редкостей. Глиняная игрушка представлена несколькими именными работами знатного мастера Лариона Фроловича Зоткина из села Абашево («Козел с серебряными рогами», 1919), старыми дымковскими «барынями» и «петухами». Скульптурную композицию «Музыканты» в 1920-е годы смастерили из дерева в Сергиевом Посаде, а фигурка «Николай II на троне» (ГМЗ «Царицыно») в начале XX века была выточена в нижегородской губернии. Одной из самых редких крестьянских игрушек-символов Русского Севера является очень недолговечный на вид «Моховик рыжий», собранный в начале XX века из многих подручных материалов: дерева, мха, пакли, бересты, шпагата, бумаги. Подаренные свыше 200 предметов народного и декоративно-прикладного искусства, ожидая передачи в образуемый профильный музей, сначала временно поместили в хранилище Министерства культуры СССР, и лишь в 1993 году новым «домом» для них стал музей-заповедник «Царицыно».
Наибольшее место отведено самой знаковой и титульной части коллекции и дара Костаки - произведениям авангарда из собрания Третьяковской галереи. Все живописные и графические произведения этой группы распределены по отдельным разделам - ранний авангард; кубизм, кубофутуризм; пластическая живопись; супрематизм, конструктивизм; экспериментальные направления 1920-х, новая фигуративность 1930-х; поздний авангард 1940-х. Такое деление отвечает стремлению и сверхзадаче самого коллекционера - он хотел создать зримую «энциклопедию русского авангарда», отобразить всю историю этого направления русского искусства, которое вывело отечественную художественную программу 1910-х годов на передний край в общеевропейском предвоенном движении к обновлению изобразительного языка.
К экспонируемым избранным произведениям из огромного дара, переданного трем государственным московским музеям, были добавлены немногие предметы, предоставленные дочерьми коллекционера. Это акварельные портреты семьи Костаки, выполненные А. Зверевым, несколько работ художников-«нонконформистов» 1950-1970-х и семь полотен самого Г.Д. Костаки, созданных им после 1978 года. Эти два раздела поместились на антресоли главного зала. Одноименный альбом, сопровождающий выставку, и мультимедийный проект, куда включены многие произведения и архивные материалы, хранящиеся уже долгие годы в Греции, на исторической родине Г.Д. Костаки, существенно дополняют экспозицию выставки. Сведения о греческой части коллекции впервые стали доступны русскоязычным читателям. Очень долгий путь прошел Костаки к признанию своего вклада в отечественную и европейскую культуру, и биографическая канва, впервые документально составленная Л.Р. Пчелкиной, служит ярким тому подтверждением.
Греческий подданный Георгий Костаки родился 5 июля 1913 года в Москве и большую часть жизни прожил в России. Его отец Дионисий Спиридонович (1868-1932), выходец с острова Закинф, продолжатель семейного дела табачной торговли и занимавшийся с начала 1900-х годов коммерцией в России, и мать Елена Эммануиловна (в девичестве Папахристодуло, 1880-1975) создали большую и крепкую семью, жили в достатке и имели прочные связи с греческой диаспорой. Мать знала несколько языков, была набожна и обладала особым даром тактичного обращения со всеми окружающими. В семье родилось пятеро детей: дочь Мария (1901-1970) и четверо сыновей: Спиридон (1903-1930), Николай (1908-1989), Георгий (1913-1990) и Дмитрий (1918-2008). После революции, когда семья потеряла все источники существования, дети стали помогать родителям, занимаясь мелкой продажей остатков имущества на рынке; потом сыновья, рано приученные к технике, освоили шоферское дело. Семья перебралась в поселок на станции Баковка, где до конца своих дней будут проживать бабушка, мать, тетка и сестра с детьми, поддерживаемые всей мужской частью семьи. Этот дом в Баковке позже станет одним из самых дорогих воспоминаний и одновременно тревог коллекционера. В середине 1920-х отец семейства как греческий подданный смог устроиться на работу в греческое посольство, там же стали работать и старшие сыновья. Таким образом, это превратилось в семейную «традицию». В 1930-м Георгий Костаки, проучившийся в школе только семь классов, поступает в это же посольство на работу шофером. Вскоре семью постигают утраты - гибель любимого Спиридона, страстного мотогонщика, во время соревнований, в которых принимал участие и Василий Сталин, и смерть отца, сердце которого не выдержало горя. но в это тяжелое время судьба преподнесла Георгию свой дар - в 1932-м он встречает и через несколько дней венчается с Зинаидой Семеновной Панфиловой (1912-1992). В их семье родились дочери Инна (1933), Алика (1939), Наташа (1949) и сын Саша (1953-2003). Зинаида Семеновна происходила из московской купеческой семьи, «чуждой классовой среды», что не дало ей возможности получить образование, достойное ее редкой красоты и дивного тембра голоса. Оба супруга любили музыку, и исполнение Зиночкой романсов в сопровождении «дорогого Жоры» было фирменным «угощением» гостеприимных хозяев дома на всех посиделках.
В 1938-м арестовывают мать, тетку и младшего брата Дмитрия, женщин удалось вытащить через несколько месяцев, а Дмитрий провел несколько лет в Котласском лагере. Георгий, сильно рискуя личной свободой, сумел туда добраться и навестить брата, а по возвращении не переставал хлопотать о нем через посольство. При закрытии греческого посольства в Москве в 1939-м Костаки по семейным обстоятельствам не использует предоставленную ему возможность уехать в Канаду. Иностранцу найти занятие сложно, он соглашается на временную работу сторожа то в финском, потом в шведском посольстве. В 1944 году ему повезло: поступает на службу в посольство Канады, став завхозом. Вскоре Георгий Дионисович, исполнительный и обходительный, сметливый и предприимчивый по натуре, становится главным администратором над русским персоналом и вместе со статусом дипломатической неприкосновенности получает существенное преимущество перед советскими сотрудниками посольства - зарплату ему начисляют в валюте, и определенную часть официально можно менять в банке на рубли. Таковы были условия заключенного с ним, иностранным подданным, трудового контракта.
Когда Костаки приходилось отвозить дипломатических работников в антикварные магазины, он позволял себе делать небольшие приобретения. Постепенно втянулся в коллекционирование и старался как можно больше узнавать о предметах. Он помнил свой подростковый конфуз. Сразу после революции ему в наследство дядя Xристофор завещал коллекцию марок, и мальчик, не зная о ее истинной стоимости, без ведома взрослых с легкостью обменял на велосипед. Прозрение наступило позже, когда специально за этой коллекцией приехали богатые покупатели. негодование семьи трудно было перенести, и Георгий даже решился сбежать, но был обнаружен на вокзале и возвращен в отчий дом. Тот урок он запомнил и всегда старался изучать попадающие к нему редкости. Сначала собрал старых голландцев, фарфор, русское серебро, ковры и ткани. После войны интересы собирателя резко изменились, и коллекция изменилась также.
Георгий Костаки в своих воспоминаниях описал, как в 1946 году практически случайно увидел несколько работ художников авангарда, в частности «Зеленую полосу» (1917) Ольги Розановой. Уроженка древнего Владимира, Ольга Розанова принадлежала к небольшой группе художников-новаторов. Супрематизм Малевича открыл им тогда путь в понимание «невесомости», свободного парения тел в пространстве - ведь после изобретения кинематографа вдруг как-то почувствовалась «усталость» от созерцания статики классических схем. Через «Зеленую полосу» Костаки открыл для себя мир нового искусства, открыл раньше многих других. Он «заболел» авангардом, собирать который в идеологических условиях того времени было делом опасным и, по оценкам многих, бесполезным. Он ничего не мог понять в абстрактной живописи, но новый, неведомый ему ранее мир ярких красок и простых форм потряс его воображение, задел его любознательность и воодушевил на поиски «нового искусства». Первым его просветителем стал сосед по поселку Баковка, хорошо образованный архивист, знаток старых библиотек и потомственный собиратель И.В. Качурин. Он помог с первыми приобретениями, что-то даже дарил, подсказал, как искать знающих людей. И Костаки находил их, слушал, жадно впитывая знания. Обратился к известному исследователю творчества В.В. Маяковского - Н.И. Xарджиеву, познакомившему его с петербургским авангардом, наследием Малевича, Матюшина, Филонова, семьей художников Эндер. набирался сведений он и у Д.В. Сарабьянова, ставшего позже ведущим специалистом по авангарду и творчеству Л.С. Поповой. Костаки помогали в розысках увлеченные его азартом молодые искусствоведы В.И. Ракитин и С.В. Ямщиков, были и другие помощники среди художников, которые несли ему вести о любопытных встречах и находках. Костаки ехал, смотрел, отбирал и, находя нужную сумму, приобретал, чистил сам и отдавал в руки реставраторам, обрамлял и, наконец, вешал на стену. Он страстно желал доказать всему миру приоритет многих русских художников-новаторов начала XX века и все свои усилия направлял на достижение этой цели. Конечно, была надежда, что именно он открывает этот клондайк русского авангарда и со временем, когда-то, все окупится, оторванные от его семьи средства вернутся и дети поймут, ради чего были все их страхи, присутствие в подъезде вечных «наблюдателей» из органов КГБ. Глубокая убежденность коллекционера в том, что так захватившее и восхищавшее его искусство в дальнейшем поймут и признают, помогла сохранить бесценные работы художников русского авангарда, известные теперь во всем мире. Так и случилось.
В 1955 году Костаки познакомился с Р. Фальком, поведавшим ему о творческой жизни в Москве и Париже 1910-1930-х годов. Вскоре Костаки впервые выехал за пределы СССР и сразу после консультаций у врачей в Швеции помчался в Париж - встретиться с Гончаровой и Ларионовым, Ниной Кандинской и самим Шагалом. Гончарова, видя огромный энтузиазм необычного коллекционера из СССР к далеким годам их с Ларионовым молодости, написала небольшую картинку в «стиле лучизма» и преподнесла ее как своеобразный омаж увлечению Костаки. Домой он вернулся окрыленный, вступил в недолгую переписку с художниками-парижанами. Затем - фестивальные выставки 1956 года, интереснейшие новые знакомства, приезд в Москву известного критика Альфреда Бара-младшего, основателя Музея современного искусства в Нью-Йорке. Американец отсмотрел собранные вещи и изложил свое понимание увиденного искусства. Их точки зрения далеко не во всем совпадали, но Костаки было интересно узнать мнение видного профессионала, они стали обмениваться редкими письмами. В 1959-м он уже везет своих ранних «шагалов» на выставку маэстро в Гамбург. Жизнь кипит вокруг Костаки. В начале 1960-х годов он обошел дома художников-экспериментаторов 1920-1930-х годов И. Кудряшова и И. Бабичева, приобретал работы левых художников, своих современников, прежде всего А. Зверева, В. Вейсберга, Д. Краснопевцева, О. Рабина, И. Вулоха. Его гостеприимный дом стал для целого поколения шестидесятников местом первого знакомства с художниками русского авангарда, что в значительной мере определило направленность их творческих поисков. С ростом коллекции углублялись и знания Костаки, рос его авторитет. В 1973-м Костаки прочел серию лекций в университетах Америки и Канады, а также в Музее Гугенхайма в Нью-Йорке. В том же 1973 году состоялась выставка из коллекции Костаки в Лондоне.
© Фото: Артемий Фурман (FURMAN360), 2015
Однако к середине 1970-х происходит заметное ухудшение отношений Георгия Костаки с представителями советской власти, и он решает уехать из СССР. Как пишет в своих воспоминаниях Георгий Дионисович, он принял решение покинуть Москву, где родился и где прошла большая часть его жизни, нелегко, по медицинским показаниям и под давлением тревоги, сгустившейся вокруг него после странного пожара в его доме в деревне Баковка - там сгорели многие произведения нонконформистов 1960-х годов. Собранная за долгие годы коллекция была одним из тормозов - вывезти ее всю официально было сложно. По советским законам беспрепятственному вывозу подлежали только произведения, созданные за последние 40 лет, с оплатой значительной таможенной пошлины. Конечно, ему, иностранному подданному, можно было воспользоваться различными дипломатическими каналами. но как получить разрешение на выезд жене, имевшей советское гражданство, и его взрослым детям? Посоветовавшись с одним давним другом, Семеновым, известным советским дипломатом и коллекционером, Г.Д. Костаки нашел решение - 26 октября 1976 года написал письмо министру культуры СССР П.Н. Демичеву. Почти 36 лет оно было сокрыто от глаз исследователей, и мы впервые смогли, опираясь на него и другие рассекреченные недавно документы, реконструировать процедуру приема государством дара Костаки.
© Фото: Артемий Фурман (FURMAN360), 2015
«В настоящее время у меня созрело желание принести в дар государству результат моего многолетнего труда - уникальное собрание русского и советского искусства XX века. Среди передаваемых произведений есть работы, обладающие высокой эстетической и экономической ценностью, очень важные для развития художественной культуры эпохи, как то: "Портрет Матюшина" К. Малевича, "Красная площадь" В. Кандинского, рельеф В. Татлина, "Проун" Эль Лисицкого, пейзаж А. Явленского, рельеф и живописные композиции Л. Поповой, картины М. Шагала, Н. Удальцовой, А. Древина, А. Экстер, Г. Якулова, М. Ларионова, Н. Гончаровой, А. Родченко, П. Филонова, О. Розановой, И. Клюна /"Пробегающий пейзаж"/, И.Пуни, <...> ряд проектов агитационного искусства революционных лет Л. Поповой, И. Кудряшова, Г. Клуциса, <...> картины А. Волкова, С. Никритина, М. Плаксина, К. Редько, <...> живописные полотна Сержа Полякова».
За описанием характера коллекции следовали и условия дальнейшего ее существования в государственных собраниях, главными из которых были следующие: все произведения передаются в Государственную Третьяковскую галерею в Москве; «Пейзаж с амфитеатром» Г. Якулова передается в собрание Государственной картинной галереи Армении в Ереване; целесообразная часть коллекции должна быть выставлена в постоянной экспозиции советского искусства с указанием на дар Г.Д. Костаки. Это условие обязательно при экспонировании произведений на всех выставках, включая зарубежные. Коллекция не должна быть разрознена, работы не должны переходить в другие музеи и учреждения, продаваться и дариться. «Передавая большую часть коллекции государству, я прошу разрешить мне часть коллекции вывезти за границу / <.> два обособленных списка прилагаются/. Для решения всех проблем, связанных с судьбой коллекции, по моему мнению, должны быть назначены попечители в составе: Попова В.И., Xалтурина А.Г., Манина В.С., Семенова В.С., Ракитина В.И., Сарабьянова Д.В., Костаки Н.Г...». Дать ответ на все условия коллекционера министр культуры СССР самостоятельно не имел права, и в начале января 1977 года последовал его запрос в отдел культуры ЦК КПСС.
© Фото: Артемий Фурман (FURMAN360), 2015
Переписка МК СССР с идеологическим органом партии долгие годы хранилась под грифом «секретно», в ней была указана мотивировка, по которой принимались почти все условия Г.Д. Костаки: «Можно с уверенностью предположить также, что принятие дара Костаки и его выезд с частью собранных им работ получат положительный для нас политический резонанс». В итоге запрос министра, изложенный в справке, подписанной 25 февраля 1977 года руководителями трех отделов ЦК КПСС, был доведен до проекта решения и рассмотрен на заседании Секретариата ЦК КПСС 1 марта 1977 года. Постановлением Секретариата ЦК КПСС, состоящего из шести секретарей, единогласно проголосовавших «за», главное условие дарителя было поддержано: его дар принят, сам Костаки получил «разрешение на выезд с правом въезда и постоянного проживания в СССР, на владение кооперативной квартирой, принадлежавшей его жене, гражданке СССР». Разрешение на вывоз за рубеж части коллекции Г.Д. Костаки дали в порядке исключения из действующего закона. Права на репродуцирование произведений из дара Г.Д. Костаки в соответствии с нормами советского законодательства переходили государству.
После пяти месяцев ожидания и неопределенности 16 марта 1977 года коллекционеру был направлен ответ заместителя министра культуры СССР В.И. Попова с изложением всех принятых условий и добавлением: «Министерство культуры СССР выражает Вам искреннюю благодарность в связи с Вашим благородным поступком». Последней формальной точкой в деле передачи коллекции в дар стал Приказ МК СССР №175 от 14 марта 1977 года о создании комиссии и о приеме на постоянное хранение в Г ТГ.
Приемом произведений члены комиссии и сотрудники ГТГ занимались в течение нескольких недель. началась новая жизнь коллекции Г.Д. Костаки.
Осенью 1977-го, получив разрешение на выезд (с правом обратного въезда на постоянное жительство! - невиданный случай для отъезжающих на ПМЖ из СССР), дочь Алика и сын Александр с семьями вывезли большую части коллекции. Через несколько дней после их прибытия в Германию открылась первая в ФРГ выставка авангарда из коллекции Костаки в Кунстхалле Дюссельдорфа. Она произвела настоящую сенсацию. В январе 1978 года выехали Георгий Дионисович и его супруга, позже покинула страну семья дочери Инны. Для содержания всей большой семьи уже осенью 1979 года на торги аукциона Сотбис были выставлены произведения А. Арапова, А. Архипенко, Д. Бурлюка, Н. Гончаровой, В. Кандинского, И. Клюна, Э. Лисицкого, Л. Поповой и многих других. Чуть позже, в самом конце 1979 года, открылась выставка «Париж-Москва», на которой были впервые представлены за рубежом некоторые произведения авангарда из дара Костаки, но устроители почему-то «забыли указать», чей это дар. невнимание неприятно всегда, в данном случае оно ранило особенно больно...
Душевное равновесие Костаки помогали восстановить занятия живописью, которой он увлекся после отъезда из России, когда произведения перестали заполнять стены его дома - они «хранились» в музеях и в специальных ячейках банков. В 1981-1982 годах состоялось грандиозное выставочное турне по восьми городам США, сопровождаемое изданием коллекции авангарда и циклом выступлений, затем произведения показывались во многих музеях Европы. В 1986 году он приехал еще раз в СССР на выставку в Третьяковской галерее, в каталоге которой впервые опубликовали девять произведений из его дара и дежурные пять строчек, как и о других дарителях.
Георгий Дионисович Костаки, скончавшийся 9 марта 1990 года, был похоронен на афинском кладбище недалеко от места упокоения великого Шлимана, открывателя легендарной Трои. В конце жизни Костаки понимал: дарение части своего клада, своей отрытой «Трои» русского авангарда, тому народу, с которым ему выпало разделить испытания революцией, репрессиями, войной и разрухой, стало главным в его жизни Поступком. СПАСИБО, КОСТАКИ!
* В подписях к иллюстрациям отмечены произведения, подаренные Г.Д. Костаки Государственной Третьяковской галерее в 1977 году
- Осип Мандельштам. Стихи памяти Андрея Белого. 1934