Маэстрия пера
Открывшаяся в ноябре 2008 года выставка произведений из фондов графики Третьяковской галереи «Маэстрия пера» продолжает серию сменных экспозиций, посвященных графическим техникам и материалам. Среди 300 работ, представляющих историю рисунка пером в русском искусстве XVIII-XX веков, - шедевры К.П. Брюллова, А.А. Иванова, Ф.П. Толстого, И.И. Шишкина, И.И. Левитана, И.Е. Репина, В.А. Серова, М.А. Врубеля, К.А. Сомова, А.Н. Бенуа, В.В. Кандинского, П.Н. Филонова и других известных мастеров.
Перовой рисунок — одна из самых древних рисовальных техник — на протяжении столетий претерпел значительную эволюцию. В разные эпохи в нем ценились то строгость и спокойная гармония классицистической линии, то способность в штриховках передать оттенки тона, игру света и тени, то беглость и скоропись наброска. В зависимости от индивидуальности художника и требований времени он мог играть вспомогательную, служебную роль или становился самоценным.
В Россию эта техника пришла в XVIII веке. Особая роль в ее становлении принадлежит иностранным мастерам, принесшим с собой развитую традицию западно-европейского рисунка.
Произведения театрального декоратора П. Гонзага, архитекторов Дж. Кваренги, Ч. Камерона и Ж. Тома де Томона, небольшие артистичные листы Д. Скотти и Г.-Ф. Дуайена демонстрируют все многообразие выразительных средств пера. Несмотря на то, что русские современники этих мастеров выступают еще в ранге учеников, в их работах, подчас программно копийных (зарисовки с античных рельефов, живописных полотен и гравюр старых мастеров), ощущается стремление к творческой интерпретации первоисточника. Во второй половине XVIII столетия появились русские мастера, свободно владеющие пером и кистью. Их отличает индивидуальность художественных приемов: острая пластическая выразительность присуща рисункам скульптора М.И. Козловского; мягкой гармонией наполнены библейские композиции И.А. Иванова; энергичная эффектная манера рисования характерна для С.Ф. Галактионова; изысканностью отличаются пейзажи Ф.М. Матвеева, в которых прозрачный тон сепии соединяется с тонким перовым кружевом. К шедеврам собрания графики ГТГ относится торжественный «Пейзаж с руинами» (1799) Сем.Ф. Щедрина.
В первой половине XIX века техника рисунка пером была особенно востребована в академическом искусстве; она являлась необходимым этапом при создании мифологических и библейских композиций, исторических картин, церковных росписей. Эстетика классицизма, основанная на гармонии и ясности форм, нашла идеальное воплощение в строгих и точных линиях перовых рисунков А.Е. Егорова, В.К. Шебуева, Ф.А. Бруни, О.А. Кипренского, К.П. Брюллова, А.А. Иванова, принадлежащих к плеяде выдающихся графиков, вышедших из стен Императорской академии художеств.
«Русским Рафаэлем» современники называли блестящего рисовальщика А.Е. Егорова. Представленный на выставке рисунок тушью «Богоматерь, венчаемая ангелами» (начало 1820-х) привлекает тонким чувством линии, музыкальной пластикой, точно найденным ритмом. В иной, экспрессивной манере исполнен эскиз «Тайная вечеря» (1820-е): цветовое сочетание галловых чернил и голубоватой бумаги, энергия движения кисти и пера раскрывают темперамент и фантазию художника. Совершенно противоположна рисовальная манера В.К. Шебуева: ее отличают твердость и уверенность контуров, чеканность абрисов, любовь к многофигурным композициям.
Талантливые педагоги Егоров и Шебуев подготовили многих знаменитых художников следующего поколения. Одним из самых одаренных рисовальщиков был Ф.А. Бруни. Рисунки и эскизы к картине «Медный змий» (1827—1839) знакомят с методом его работы над большим полотном: использовав в качестве основы карандашный рисунок, тушью пером художник обрисовывал окончательно «найденные» фрагменты композиции, которые в дальнейшем практически не менялись. Но особенно выразительны небольшие наброски, этюды, в которых Бруни отрабатывает детали, отдельные фигуры и фрагменты. Линейная экспрессия этих листов, быстрота, с которой перо буквально летит по бумаге, оставляя то легкий «паутинный» след, то яркие штриховые пятна, позволяют в полной мере оценить его темпераментную и свободную манеру исполнения.
Перовые рисунки К.П. Брюллова, в совершенстве владевшего всеми видами графических техник, исполнены с исключительным мастерством и истинно брюлловским артистизмом. Подлинный шедевр — маленький первоначальный эскиз к картине «Последний день Помпеи» (1828—1830), нарисованный быстрыми клубящимися линиями, словно спешащими за рождающимся замыслом. Одно из лучших произведений художника — аллегорическая композиция «Отъезжающий рыцарь» (1836) — построена на градациях тона и разнообразной игре штрихов и пятен.
В серии небольших листов А.А. Иванова с изображениями Дней творения, созданной в 1846—1847 годах, идея возникновения мира из небытия метафорически воплощена в самих художественных приемах. Рисунки, представляющие сцены рождения мироздания, совершенно свободны от традиционных академических канонов. Белое поле бумажного листа и многообразные градации темных тонов туши и сепии олицетворяют две библейские основы вселенной — свет и тьму. Каждый лист композиционно завершен, построен на сочетании лаконичного перового рисунка и удивительной пластики света и тени. Линии, кажущиеся особенно легкими, трепетными на фоне, образованном цветовыми пятнами сепии и заливками туши, расставляют в каждой сцене определенные эмоциональные акценты.
В видовых пейзажах М.Н. и С.М. Воробьевых (отца и сына) перовой рисунок предстает в изменчивом разнообразии. Увиденный мотив, мимолетное впечатление, настроение определяют характер работы пером. Рисунки М.Н. Воробьева разных лет, исполненные в России (виды села Никольского, Москвы, Санкт-Петербурга) и во время путешествий по Ближнему Востоку, островам Греческого архипелага, Болгарии, Италии, демонстрируют безупречное владение чисто перовым рисунком и умение сочетать его с тоном, сепией, акварелью. Обучавшийся у отца С.М. Воробьев совершенно самостоятелен в своем творчестве. В рисунках с видами города Ревеля (1838), мастерски варьируя нажим пера, он передает объем и глубину пространства, играет на сопоставлении облегченных контуров архитектурных зданий и «звучности» линий, подвижности штрихов в обрисовке деревьев.
В отличие от темпераментных рисунков С.М. Воробьева работы Ф.П. Толстого проникнуты покоем и гармонией. Его иллюстрации к поэме И.Ф. Богдановича «Душенька» (1817—1833) удивительно артистичны в своей чисто линейной выразительности. Виртуозное перо мастера наносит на бумагу филигранное графическое кружево; ритм линий, их протяженность, легкость сплетений приобретают музыкальное звучание. Обратившись к античному сюжету, художник тонко выразил восхищение классикой. «Душенька» Толстого вошла в историю искусства как одно из лучших творений русской очерковой графики.
В искусстве второй половины XIX века постепенно вырабатываются новые типы, жанры и виды перового рисунка, особый, характерный почерк. Эту новую манеру демонстрирует в своих рисунках Н.С. Самокиш, многие годы преподававший рисунок и живопись в Рисовальной школе Общества поощрения художеств. Именно он в 1894 году в своем учебном пособии «Рисунок пером» (неоднократно переиздавалось) изложил основные навыки и технические приемы перового рисунка, сформировавшиеся к концу столетия. Согласно практике того времени главное место в изобразительном искусстве занимала картина. Рисунок пером был одним из инструментов для разработки и фиксации будущего живописного произведения.
Среди эскизов и этюдов тех лет заметно выделяются подготовительные рисунки В.Г. Перова, отмеченные индивидуальным графическим стилем. Свои картинные замыслы художник строил, перемежая в одной композиции карандашный и перовой рисунок, сочетая контурные линии пера с мягкой тонировкой карандашом. Приемы тонового и очеркового рисунка сливались, графический язык приобретал пластическую выразительность, достигая эффектов живописного звучания («Юродивая, окруженная странницами», 1872; «Ходоки-просители», 1879—1880; «Спор о вере», 1880). Часто художник сначала набрасывал композицию уверенными линиями пера, точно определяющими границы пластических объемов, и лишь потом завершал моделировку рисунка мягкой карандашной растушевкой («Вечер в Великую субботу», 1870—1873; «Поволжские хищники», 1878). Другую группу его рисунков составляют беглые импровизационные наброски, отличающиеся свободой и раскованностью линий («Иван-Царевич на Сером волке», 1879; «Весна-Красна», 1878; «По воду», 1879; «Странница в поле», 1879).
Главная особенность перового рисунка второй половины XIX столетия определяется его тесной связью с печатной графикой. В этот период выходят в свет различные иллюстрированные журналы, многочисленные альбомные издания. Бурно развивавшееся в России печатное дело нуждалось в художниках. Чаще всего рисовальщики использовали технику пера как наиболее близкую к гравюре. Это способствовало развитию определенных приемов рисования, которые знаток и исследователь русского рисунка А.А. Сидоров назвал «неконтурным рисунком открытыми штрихами». Ярким выразителем, мастером штриховой манеры можно считать основоположника историко-бытового жанра в русской живописи В.Г Шварца — автора иллюстраций к произведениям А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, А.К. Толстого.
В середине XIX века особую популярность приобрел офорт. В 1871 году А.И. Сомовым было основано «Общество аквафортистов», объединившее большой круг мастеров, среди которых были И.Н. Крамской, И.И. Шишкин, Ф.А. Васильев, К.А. Савицкий, Н.Н. Ге, М.П. Клодт, А.П. Боголюбов. Практика работы острой иглой, с помощью которой рисунок процарапывается по мягкому грунту, безусловно, сказалась на характере перового рисунка в творчестве многих художников. Часто рисунок почти имитирует офорт. В творчестве И.И. Шишкина они настолько тесно соприкасались, что в результате их взаимодействия выработался тот характерный шишкинский штрих, который отличает его графические произведения, будь то рисунок «от руки» или печатный лист. С именем Шишкина связаны главные достижения перового рисунка в период передвижничества.
Особую роль в развитии перового рисунка сыграло издание под названием «25 лет русского искусства. Иллюстрированный каталог художественного отдела Всероссийской выставки в Москве 1882 г.», куда вошло «более 250 фотолитографий, воспроизведенных гг. Скамони и Честермэном большею частью с оригинальных рисунков художников». Новые технологии печати позволили с большой точностью воспроизвести специально созданные для этой книги авторские графические реплики живописных полотен.
Передвижники придавали особое значение репродуцированию своих произведений для знакомства с ними широкого круга зрителей. Необычайная популярность реплик способствовала развитию интереса к перовому рисунку в художественной среде того времени. Рисунки пером, черной тушью на белом листе бумаги, предназначенные для печати, стали предвестниками чернобелой графики выставок «Blanc et noir» («Черное и белое») 1890-х годов. По своей стилистике многие из них предвосхищают графику ХХ века. Так, экспонируемые в ГТГ перовые рисунки И.Е. Репина, связанные с работой для журналов и книг, по своему образному строю, манере исполнения, пластической раскрепощенности являются абсолютно самодостаточными, это блестящие образцы свободного рисования.
Рубеж XIX—XX веков отмечен расцветом графического искусства. Новое отношение к рисунку пером возникает прежде всего в традиционных областях его применения: эскизах будущих картин и в книжном оформлении. Иллюстрации М.А. Врубеля стали той точкой отсчета, с которой закончилась традиция книжной иллюстрации XIX века, и были заложены иные принципы соотношения текста и изображения. Иллюстрации к произведениям М.Ю. Лермонтова[1] — первое публичное выступление Врубеля, поразившее современников необычностью художественного языка. Драгоценная фактура врубелевских листов — фантастический узор мельчайших движений кистью, точек и причудливых, словно «змеящихся» перовых штрихов, создает дополнительные тональные переходы, «дает атмосферу», по словам Врубеля. Художник стремился воплотить то, что не поддается изображению (поэтическую материю лермонтовского стиха, аромат его прозы), достичь соответствия словесной и графической ткани.
Освобождение от необходимости буквального следования сюжету при иллюстрировании нашло воплощение в творчестве художников объединения «Мир искусства» и символистов. «Убранство» книги стало для них составляющей программы эстетизации жизни. Книга воспринималась ими как некое гармоничное соединение словесного и изобразительного искусства. Декоративные особенности рисунка, его линеарные качества, сохраняющие плоскость страницы, сочетание черного и белого, силуэта и штриха — эти новые принципы даже не иллюстрирования, а книжного оформления были заложены на рубеже веков и развиты в начале ХХ века.
Своеобразие следующего этапа развития перового рисунка во многом определяется деятельностью художественных журналов, использовавших в своем оформлении не только иллюстрации, но и всевозможные элементы графического дизайна: виньетки, заставки, буквицы. Такие журналы, как «Мир искусства», «Весы», «Золотое руно», «Аполлон», представляя различные группировки и объединения, предлагали свои эстетические программы, свою «философию графики». Один из разделов выставки «Маэстрия пера» посвящен журнальной и книжной графике и позволяет проследить развитие этого вида искусства от первых работ пером его основоположников — художников «Мира искусства» А.Н.Бенуа, Л.С. Бакста, М.В. Добужинского, К.А. Сомова до еще более рафинированных и декоративных рисунков «младомирискуссников» С.В. Чехонина, С.Ю. Судейкина, К.Ф. Юона и причудливых фантазий символистов В.Д. Милиотти, Н.П. Феофилактова. Впервые достаточно полно, как целостное явление, представлен хранящийся в собрании Третьяковской галереи изобразительный архив издательства «Скорпион».
Традиционной областью применения тушевого рисунка остаются эскизы картин и монументальных композиций,
росписей особняков и театральных декораций. Энергичный перовой рисунок М.А. Врубеля к картине «Демон поверженный» (1901) уже содержит всю гамму трагических эмоций большого полотна, позволяет осознать его пластический размах. Маленькие беглые эскизы-наброски В.А. Серова для дома Е.П. Носовой — самые «первые мысли» художника, разработанные впоследствии в угольных картонах и цветных гуашах. В них он выявлял композицию и общую «идею росписи», не останавливаясь на подробной разработке фигур. Стремительный летящий росчерк пера, превращает эскизы в удивительные наполненные воздухом и движением «кадры», в которых присутствует эффект пребывания в будущем интерьере, ощущается масштабность пространства. Тушевые эскизы В.Э. Борисова-Мусатова — многочисленные варианты композиций для росписи дома А.И. Дерожинской — позволяют проследить постепенное развитие замысла художника. «...Мечты мои формируются. Найдется ли им место, где они воплотятся, где можно будет написать фреску так, как я ее понимаю», — писал он[2]. Росписи не были осуществлены, но благодаря эскизам они остались в истории искусства.
Начало ХХ века — время ярко выраженного индивидуализма. Художественные эксперименты 1910-х годов отражаются и на стилистике перового рисунка: он приобретает подчеркнуто авторский характер. Стремившиеся к абстрактному пониманию художественной формы, мастера авангарда были сосредоточены на исследовании природных свойств пера, его разновидностей — палочки, черенка кисти. Их интересовали чистая (абстрактная) выразительность линии, а также взаимодействие линии с красочным пятном. В своем творчестве они часто обращались к традиционным народным и примитивным видам искусства (европейского и восточного), где свойства формы наивно обнажены. На пересечении интереса к лубку (немецкому — у В. В. Кандинского и японскому — у Г.Б. Якулова) и авторских теорий света и цвета рождались такие произведения, как стекла Кандинского («Дама в золотом платье», «Амазонка», оба — 1917; «Корабль», «Дамы в кринолинах», оба — около 1918) и композиции «Скачки» (1905) и «Кафешантан» (1906) Якулова, удивительные по красоте и увлекательности диалога равноправных сторон — линии и цвета. В еще большей степени эти диалоги воплощены в беспредметных работах Кандинского. Рисуночная и красочная «живописная» формы в них находятся в непрерывном взаимодействии, которое и есть — основная движущая сила построения всей композиции.
Для П.Н. Филонова, тяготевшего к «вскрыванию атомистической структуры предмета», рисунок пером стал идеальной формой выражения. Штрихи-точки, штрихи-царапины как бы проявляют внутреннюю природу вещей или явлений, течение «жизненных токов». Перо в его руках превращалось в ланцет, вскрывающий внешнюю оболочку предметов. «…Глаз исследователя изобретателя — мастера аналитического искусства стремится к исчерпывающему видению. он смотрит своим анализом и мозгом и им видит там, где вообще не берет глаз художника», — писал художник[3].
В творчестве Н.С. Гончаровой перовой рисунок возникал время от времени и в зависимости от задачи носил различный характер. Знаменитая композиция «Электрическая люстра» (1912), построенная на контрастах черных линий различной толщины и светлого поля листа, часто воспринимается как своеобразный манифест лучизма. В 1920-е— 1930-е годы, в период увлечения китайским и японским искусством, Гончарова открыла для себя иные особенности этой техники. Экспрессия линий уступила место мягкости тональных оттенков, растекающихся пятен в сочетании с тонким перовым «каркасом» линий.
М.Ф. Ларионов обращался к рисунку тушью редко и использовал не перо, а палочку, дающую более свободный пластичный контур. Особенно выразителен этот инструмент в иллюстрациях к поэме А. Блока «Двенадцать» (1920). Иногда сам материал как бы провоцирует определенную манеру рисования. Найденная на антикварных развалах набережной Сены старая бумага и флакон орешковых чернил (традиционные материалы XVIII века) заставили Ларионова почувствовать себя современником знаменитых рисовальщиков прошлого. В традициях старых мастеров исполнен «Мужской портрет в старинном стиле» (1920-е—1930-е). Неслучайно именно эта работа завершает выставку, протягивает нить — «тонкую перовую линию» — к открывающим экспозицию произведениям европейских мастеров, стоявших у истоков культуры рисунка пером в России.
При подготовке статьи использованы материалы А.З. Антоновой и Л.А. Торстенсен.
- М.Ю. Лермонтов. Сочинения. Художественное издание тов-ва И.Н. Кушнерова и К° и книжного магазина П.К. Прянишникова. М., 1891.
- Дурылин С. Врубель и Лермонтов. Цит. по: Врубель. Переписка. Воспоминания о художнике. Изд. 2-е. Л., 1976. С.317.
- Филонов П.Н. Живопись. Графика. Из собрания Государственного Русского музея: Кат. выст. Л., 1988. С. 108.
Бумага, сепия, тушь, кисть, перо. 48 × 37
Бумага, тушь, кисть, перо, графитный карандаш. 19,2 × 24,3
Бумага, тушь, перо. 19,2 × 52,9. Лист склеен из двух частей
Бумага, тушь, перо. 34,4 × 40,5
Бумага, бистр, кисть, перо, графитный карандаш. 19,8 × 9,2
Один из первых эскизов одноименной картины (1830–1833, ГРМ). Бумага, бистр, перо. 15,5 × 18,9
Бумага, сепия, тушь, кисть, перо, графитный карандаш. 14,9 × 22,8
Эскиз. Бумага, галловые чернила, кисть, перо, итальянский карандаш. 21,5 × 31
Бумага, тушь, бистр, итальянский карандаш. 40,5 × 52,8
Реплика одноименной картины (1878, ГТГ). Бумага, тушь, перо. 22 × 26
Эскиз-вариант неосуществленной картины. Бумага, графитный карандаш, растушка, тушь, перо. 15 × 25
Бумага желтая, графитный карандаш, растушка, тушь, перо, кисть, белила. 37,2 × 54
Бумага, акварель, тушь, кисть, перо. 22,2 × 35,7
Бумага, тушь, перо. 48 × 64,5
Иллюстрация к поэме М.Ю.Лермонтова «Измаил-бей». Бумага, черная акварель, белила, тушь, сепия, кисть, перо, графитный карандаш. 41 × 30,5
Бумага, акварель, тушь, кисть, перо. 33,4 × 25,2
Бумага, гуашь, перо. 64 × 96
- И.Е. Репин |
- Кандинский |
- Врубель |
- К. Юон |
- Брюллов |
- Графика |
- В.Д. Поленов |
- И.И. Шишкин |
- Федор Толстой |
- М.Н. Воробьев |
- П. Гонзага