Марк Шагал. Здравствуй, Родина!

Екатерина Селезнева

Рубрика: 
ВЫСТАВКИ
Номер журнала: 
#1 2005 (06)

С 25 февраля по 29 мая 2005 года Третьяковская галерея представляет большую ретроспективную выставку Марка Шагала, озаглавленную, как и произведение, исполненное художником в 1953 году, «Здравствуй, Родина!».

Шагал спрашивает в книге «Моя жизнь»: «Почему в России я всегда был пятым колесом в телеге?»[1] Он с горечью констатирует: «Ни царской России, ни советской России я не нужен. Я им непонятен, я чужой»[2]. Но для него, Шагала, его Родина, которую он иначе как Россия не называет, так никогда и не стала чужой. В 1935 году, путешествуя в Польшу и Литву, Шагал пишет в письме к другу: «Я поехал в Польшу, Вильно <...> чтобы доехать до границ моего города, и сказать ему, что он меня не любит, но что я его люблю <...> и что я уеду обратно, так и не войдя в него»[3]. Сегодня можно сказать, что пророческими стали его слова: «Быть может, Европа полюбит меня, а с ней и моя Россия»[4]. Время действительно все расставляет по своим местам - история не только европейского, но мирового искусства ХХ века без присутствия в ней Шагала не может претендовать на полноту. Сейчас осознание роли Шагала в контексте мировой и родной ему культуры происходит и на его Родине - в Белоруссии, в Витебске и Минске[5], и в России.

«Мои Родины существуют, быть может, только на моих холстах?»[6] - спрашивает Шагал Иосифа Опатошу в год получения им французского гражданства, когда ему казалось, что в Советском Союзе уже никогда не найдется места для его творчества.
Наступило наконец время отблагодарить Марка Захаровича за все[7] и показать (а он всегда горячо желал присутствовать своими произведениями в российских музейных собраниях) большую и полную его выставку в России. Во все времена отечественные музеи бережно хранили уникальные произведения раннего периода творчества художника.

Значительная часть произведений Шагала никогда не экспонировалась в нашей стране. Московской публике впервые будет предоставлена возможность увидеть и оценить собранные вместе произведения классика ХХ века - от ранних витебских работ до известнейших шедевров французского периода[8]. «Человек провел всю свою жизнь за писанием картин ... писание картин - и есть его жизнь», - написал про Шагала Луи Арагон[9].

На протяжении всей долгой творческой жизни художника, его отношения с современным ему искусством складывались скорее противоречиво.

Увлекаясь новациями, пробуя себя в различных видах и жанрах искусства, Шагал тем не менее не примкнул ни к одной из существующих ранее эстетических систем, но утвердил собственную шкалу человеческих и художественных ценностей. Сам Шагал считал (и это на первый взгляд неожиданное признание многое объясняет в его искусстве), что творчески наиболее близок ему Чарли Чаплин. В одном своем интервью он сказал: «Чаплин стремится в кино делать то, что я стараюсь делать в живописи, это без сомнения единственный на сегодня артист, с которым у меня есть полное взаимопонимание - нам даже слова не нужны»[10]. И, конечно, дело здесь не только в их общей любви к цирку, театру, артистам и клоунам, прекрасным цветочницам и букетам. Как и Чаплин, Шагал любит притчу. Как и Чаплин, Шагал понимает и, главное, любит «маленького человека», бережно относится к его «нежным чувствам», всегда стремится оградить его от превратностей судьбы. Как и Чаплин, он понимает, отчего в мире вырастает «диктатор». Потому что для обоих - «человек мера всех вещей», а следовательно, надо прежде всего «познать самого себя». Как и Чаплин, Шагал стоит особняком среди художников XX столетия, так как в своем творчестве он не только не нивелировал, но, наоборот, всеми способами подчеркивал ту особую роль, которую играет глубокое осмысление художником собственного жизненного опыта. Человеческая и творческая жизнь Шагала становится в его произведениях некой точкой отсчета, мерой события, переживания, воспоминания. Не удивляет, что именно Шагал написал картину с названием «Жизнь» (1964). Выбор и интерпретация героев и событий, предметов и символов, смена ритмов превращают эту композицию в театрализованное представление (как тут не вспомнить шекспировское «жизнь - театр»).

Особость положения Шагала в ряду художников различных течений XX века - и модернистов, и традиционалистов - состоит еще и в том, что его «взгляд» на бытие не направлен вперед. Шагал не конструирует утопию, он просто мечтает - его прекрасное, его «светлое» не в будущем, а в настоящем".

Куда же направляет Шагал свой взгляд? Он устремляет его внутрь себя и обнаруживает там Любовь, своих близких, себя в искусстве. Он смотрит вверх и там тоже видит Любовь и Небо - божественные библейские сюжеты спускаются оттуда. Он смотрит назад - там дорога истории, изменяющиеся пейзажи от Витебска до Ванса, там весь мир, пропущенный через призму осознания себя - как иудея, как еврея, рожденного в России, как земного жителя, как божьего создания.

Шагал на протяжении всей жизни наблюдал за самим собой - художником и человеком, и начиная с 1910 по 1985 год он эти наблюдения - над собой и людьми, его окружавшими, над событиями и местами, где ему довелось жить и бывать, и даже за собственными чувствами и воспоминаниями - заносил в художественный дневник своего бытия, страницы которого сложились из его работ... Не удивительно, что многие герои его произведений напоминают нам самого Шагала. Еще Леонардо да Винчи отмечал, что «любая особенность картины отражает своеобразие самого ее автора», вплоть до того что «большинство лиц походит на художника... И если душа находит кого-то, кто похож на то тело, что она создала себе, то радуется виду его и в него влюбляется»[12]. Шагал, точно, и радовался и влюблялся.

«Великий талант Шагала, его гениальная интуиция состоят в том, что он сумел, задавая себе вопросы о самом себе, вписать личность художника, его мысли и ощущения в центр произведения», - справедливо полагает директор Национального музея «Библейское послание Марка Шагала» в Ницце Жан-Мишель Форе[13].

«Я люблю “контрасты", в которых кроется гармония»[14].

Внимательному зрителю выставка даст возможность самому перелистать страницы этой захватывающей автобиографии в красках, писавшейся день за днем на протяжении 75 лет. Она даст возможность ощутить найденную и выверенную художником гармонию индивидуального и универсального, понимание. которой становится для многих ценителей его искусства своевременной опорой, облегчающей поиск и осознание актуальности вечных человеческих ценностей.

Все картины Шагала «рассказаны» от первого лица. Но почти во всех своих произведениях - от огромных панно до небольших эскизов - Шагал предоставляет зрителю возможность собственной интерпретации сюжета. Его станковые работы - это живописные оперы с причудливым сюжетом и сложной партитурой, в них всегда есть «партия» повествователя - автора-художника. Эта полифония, как и в музыке, дает каждому желающему возможность сопричастности переживанию, событию, рефлексии. Шагал не предлагает готовых рецептов бытия и не навязывает своей точки зрения. Он вроде бы с иронией относится к тому образу художника-мессии, который он сам для себя избрал. Он не выставляет его напоказ, а как бы предлагает сыграть в игру «Где спрятался художник?», который иногда зримо, а иногда неявно, присутствует в картине и знакомит нас с ее содержанием с помощью выработанной им системы живописного письма. Письма в смысле послания. Если художник - мессия, то все, что в мире происходит, имеет к нему отношение, его касается. Он может обо всем говорить в своем искусстве, и в этом его искусстве поверившие ему найдут и правду и предсказание. Ведь неспроста на некоторых его картинах то Христос, то крылатый ангел предстают с палитрой и кистью в руках, а художник оказывается распятым. Это - один из «символов веры» художника. В этом смысле Шагала можно считать «естественным символистом». Из символов, как из слов, он слагает свое послание. Оно - как колодец (сказочный колодец, из которого всякий черпает, что ему хочется: кто молоко, кто воду, в том числе и святую, кто вино, а кто и что-нибудь кошерное), из которого каждый волен выпить, сколько сможет... Шагал предоставляет зрителю право трактовать послание художника, он предоставляет ему самому выйти «на глубину» понимания послания.

Шагал терпелив, готов объяснять снова и снова в своем невероятном, прямом, по-детски сильном желании (питаемом, безусловно, ответственностью, осознанием высокой миссии художника) в постижении сути божественной и земной Любви.

Именно любовь у Шагала основа, объединяющая все, именно любовь составляет главное содержание его «Библейского послания». Он перешагнул рамки просто иллюстрирования Библии, в этом ему нет равных среди художников ХХ столетия, и если бы Шагал оставил после себя только это наследие, его уже с полным основанием можно было бы причислить к выдающимся мастерам своего времени, потому что никто лучше Шагала не смог, соединив визуальное и вербальное, выразить суть этой священной книги.

«Я люблю говорить о Любви», - сказал Шагал в 1973 году на открытии своей выставки в Третьяковской галерее. Третьяковка с радостью предоставляет Марку Захаровичу возможность еще раз рассказать нам о Любви - так, как это мог сделать только он.

PS. После экспонирования в Государственной Третьяковской галерее выставку готов принять у себя Государственный Русский музей.

 

  1. Марк Шагал. Моя жизнь. М.: Эллис Лак, 1994. С. 99.
  2. Marc Chagall. Ma Vie. Paris, Stock, 1993, р. 247 (пер. авт.).
  3. Отрывок из письма Иосифу Опатошу от 16 июля 1935 года; цит по кат. выставки: Chagall connu et inconnu. Paris, 2003, p. 79. Иосиф Опатошу - польский писатель еврейского происхождения, живший в США.
  4. Marc Chagall. Ma Vie. Paris, Stock, 1993, p. 249 (пер. авт.).
  5. Уже без малого 15 лет в витебском Музее М.Шагала ежегодно проходят «Шагаловские чтения», а в Минске состоялись две персональные выстаки художника в Художественном музее республики Беларусь - в 2003 и 2004 годах.
  6. Отрывок из письма Иосифу Опатошу от 31 марта 1937 года; цит. по кат. выставки: Chagall connu et inconnu. Paris, 2003, p. 79.
  7. Вспомнить хотя бы, что в нестабильное постперестроечное время именно шедевры Шагала в числе прочих помогали выжить и Третьяковской галерее и многим другим музеям Российской Федерации, которым посчастливилось обладать его работами, так как за их предоставление на выставки за границу зарубежные партнеры перечисляли российским музеям финансовые средства. Мало кто знает, например, что уникальный огромный подрамник для «Принцессы Грезы» Михаила Врубеля был изготовлен на деньги, полученные от проката выставки Марка Шагала в Швейцарии и Германии в 1991 году, на них был закуплен и целый ряд материалов, необходимых для отдела реставрации.
  8. Фактический объем предлагаемой экспозиции составит около 170 экспонатов, из них - 70 картин, 70 акварелей, рисунков и гуашей и около 30 гравюр. Кроме российских собраний, 27 выдающихся полотен, важных для понимания творчества художника, на выставку представляет парижский Музей современного искусства (Центр искусств им. Жоржа Помпиду). Среди них - «Свадьба» (1910), знаменитое «России, ослам и другим» (1911), «Ангел с палитрой» (1927-1936), «Акробатка» (1930) и, конечно же, триптих «Сопротивление. Освобождение. Возрождение» (1937-1952). Эту трилогию Жан-Мишель Форе, директор Музея Марка Шагала в Ницце, характеризует в парижском каталоге 2003 года персональной выставки художника как «историческую картину такого масштаба, который в искусстве ХХ века не часто встречается». Девять произведений выдает из своего собрания Национальный музей «Библейское послание Марка Шагала» в Ницце. Среди них - уникальное трехметровое полотно «Гостеприимство Авраама» (более привычное для нас название этого сюжета - «Троица»), которое еще никогда не покидало стен французского музея. Существенным дополнением, без которого представление о творчестве Шагала было бы неполным, будут произведения, предоставленные на выставку семьей художника. Это эскизы к знаменитым, хранящимся в Третьяковской галерее, семи панно, выполненным мастером в 1920 году для Еврейского театра в Москве. Очень интересна также коллекция рисунков, полученных Государственным музеем изобразительных искусств им. А.С. Пушкина в 1990 и 1991 годах в дар от Иды Шагал, дочери художника. Они выставлялись лишь однажды - весной 1992 года зрители имели возможность видеть эти рисунки в залах ГМИИ им. А.С. Пушкина в рамках выставки новых поступлений.
  9. Louis Aragon. Chagall L'admirable. Цит. по кат. выставки: Chagall connu et inconnu. Paris, 2003, p. 91.
  10. Цит. по интервью М. Шагала с Жаком Генном, опубликованному в «Аrt vivant» за декабрь 1927 года.
  11. «В один прекрасный день - а других и не бывает на свете», - пишет в книге «Моя жизнь» художник, на долю которого выпали огромные испытания, лишения, потери (Марк Шагал. Указ. соч. С. 45).
  12. Цит по: Филипп Серс. Тоталитаризм и авангард. М.: Прогресс-Традиция, 2004. С. 45.
  13. Цит. по статье Ж.М. Форе «L'Identité de l'artiste»; см. каталог выставки 1973 года в I ГГ.
  14. Из речи, произнесенной Марком Шагалом в Нью-Йорке 30 июня 1944 года. Цит по статье Бенджамина Харшава «О поэтике Шагала»; см. каталог выставки 1973 года в ГТГ.
Иллюстрации
Марк Шагал. Окно на даче. 1915
Окно на даче. 1915
Гуашь, масло, картон. 100,2×80,3
ГТГ
Марк Шагал. Авраам и три ангела. 1960–1966
Авраам и три ангела. 1960–1966
Холст, масло. 190×292
Ницца
Марк Шагал. Ангел с палитрой. 1927–1936
Ангел с палитрой. 1927–1936
Холст, масло. 131,5×89,7
Центр Помпиду
Марк Шагал. России, ослам и другим. 1911
России, ослам и другим. 1911
Холст, масло. 157×122
Центр Помпиду
Марк Шагал. Гостеприимство Авраама. 1931
Гостеприимство Авраама. 1931
Бумага, гуашь. 66×52.
Ницца
Марк Шагал. Освобождение. 1937–1952
Освобождение. 1937–1952
Центральная часть триптиха. Холст, масло 168×88
Центр Помпиду
Марк Шагал. Возрождение. 1937–1948
Возрождение. 1937–1948
Правая часть триптиха. Холст, масло. 168,3×107,7
Центр Помпиду
Марк Шагал. Двойной портрет с бокалом вина. 1917–1918
Двойной портрет с бокалом вина. 1917–1918
Холст, масло. 235×137.
Центр Помпиду

Вернуться назад

Теги:

Скачать приложение
«Журнал Третьяковская галерея»

Загрузить приложение журнала «Третьяковская галерея» в App StoreЗагрузить приложение журнала «Третьяковская галерея» в Google play