Биеннале современного американского искусства в Музее Уитни, Нью-Йорк

Натэлла Войскунская

Рубрика: 
МЕЖДУНАРОДНАЯ ПАНОРАМА
Номер журнала: 
Специальный выпуск 2. АМЕРИКА - РОССИЯ: НА ПЕРЕКРЕСТКАХ КУЛЬТУР

Каждая биеннале - это попытка установить временный порядок в неконтролируемой ситуации.

Адам Д. Вайнберг

В марте этого года мне довелось оказаться в Нью-Йорке как раз во время открытия Биеннале-2008 в Музее американского искусства Уитни и, совершенно естественно, я не упустила шанс познакомиться с этим значительным событием, увидеть своими глазами современное искусство США. Путешествие по Музею Уитни представляло для меня несомненный интерес, ведь российский опыт проведения аналогичных мероприятий практически равен нулю. И тем не менее идея сравнения, раз сформировавшись, не отпускала меня - любая масштабная национальная выставка великой мировой державы, как в зеркале, отражает наиболее существенные тенденции, характеризующие состояние современного искусства в целом. Мои ожидания оправдались: они были очень точно сформулированы Донной де Сальво, шефом-куратором и заместителем директора по выставочным программам Музея Уитни: «Биеннале - это лаборатория, это попытка нащупать пульс того, что же происходит в настоящий момент, и выставить происходящее на публичное обозрение... Работать с современным искусством означает, во-первых, избегать легковесных оценок, а во-вторых, понимать, что этих оценок - великое множество. Для Музея Уитни и для наших зрителей Биеннале - это один из способов знакомства с состоянием современного искусства».

Для участия в Биеннале-2008 было отобрано более 80 художников (причем среди них нет ни одной знаковой фигуры американского искусства!). Результаты их творческих усилий демонстрировались на трех этажах музея. Самому старшему экспоненту — 77 лет, самому молодому — 29. Впервые с 1932 года Биеннале вышла за пределы Бройеровского здания музея и была представлена в Армори на Парк авеню интерактивными инсталляциями, музыкальными и танцевальными перформансами и т. п.

Кстати, несколько слов о самом музее. С первого знакомства с ним, состоявшегося в 1989 году, мне запомнились, а при последующих многократных посещениях все больше нравились его архитектурная организация, великолепные выставки, возможность непосредственного соприкосновения с современным американским искусством... Всякий раз я была удовлетворена, причем это вовсе не означает, что мне нравилось то, с чем я знакомилась воочию: иногда я полностью отвергала экспозицию или признавалась себе, что просто не поняла, а потому и не приняла какую-то выставку. Увиденное нередко вызывало во мне раздражение, но никогда я не могла квалифицировать это как бессмыслицу, как непрофессиональный показ артефактов нового американского искусства. Ни одного раза не возникало ощущения, что экспозиция не вписывается в архитектурное пространство музея или полностью выпадает из континуума настоящего времени, не принадлежит ему.

Всю эту гамму эмоций мне довелось испытать и на Биеннале-2008. Вновь обращаюсь за поддержкой к американскому коллеге Адаму Вайнбергу: «Люди приходят на Биеннале в Уитни, ожидая открыть для себя новые имена в искусстве, увидеть нечто свежее и значимое, принять вызов, исходящий от экспериментальных идей и форм, и, возможно, более всего осознать, каково состояние современного искусства». А для этого надо вспомнить заповедь, зафиксированную еще в далеком 1932 году на первой биеннале американского искусства: «миссия биеннале — защита интересов и поддержка живущих художников». А многолетний арт-директор ведущей частной художественной галереи «Уилденстейн» в Нью-Йорке бывший киевлянин Владимир Виссон компетентно свидетельствует: «Я не думаю, что в мире есть еще одна страна, так же озабоченная открытием и пропагандой талантов своих живых художников, как Соединенные Штаты». Это объясняет многое, и прежде всего те поистине титанические усилия, которые предпринимались кураторами, сотрудниками Музея Уитни, многими галереями, музеями и всеми заинтересованными лицами для того, чтобы представить на суд зрителей результаты действительно достоверного и профессионально оправданного отбора участников Биеннале-2008. Конечно, говоря о биеннале современного искусства любой страны, мы вполне осознаем, что за два года, прошедших после предыдущего события, как правило, не стоит ожидать никаких революционных, кардинальных изменений. Именно поэтому надо обладать особым видением и интуицией, чтобы почувствовать что-то новое в самом зародыше, увидеть некое зерно истины в «мультивалентном отклике» ныне живущих художников на вызовы сегодняшнего дня. Таким образом, кураторы уподобляются волшебникам, ибо они как бы конструируют будущее.

Итак, вот краткое обозрение «пейзажа» современного американского искусства, увиденного моими глазами.

Трудно не заметить явное количественное преобладание видеоарта — подобная тенденция характерна не только и не столько для Америки. Пожалуй, этому виду искусства уже пора завоевать обособленное место под безжалостно палящими лучами солнца международного художественного Универсума, так сказать, отделиться от того, что традиционно принято называть изобразительным искусством. Я испытывала искреннее сожаление, переходя из зала в зал Музея Уитни: глядя на довольно немногочисленных видеозрителей, мне было немного жаль художников, этих многочисленных видеоартистов, ведь посетителей, у которых хватало терпения досмотреть фильм до конца и уловить его идею, постичь суть и заглянуть в корень, было и того меньше. Конечно, можно сказать, что кто-то посмотрит одно, кто-то — другое: выбор-то поистине велик и, пожалуй, пока что превышает спрос... А все же одна мысль не покидала меня: если взять да убрать все видеопроекты, что же останется? Почти ничего? Похоже, что так.

К счастью, есть еще художники в традиционном понимании этого слова — адепты скульптуры, живописи, графики (наверное, как исключение!). Об их работах и хочется поговорить в первую очередь. Чувствую, что мои слова звучат крайне старомодно — словно я никогда не читала статей и эссе современных критиков или не удосужилась хотя бы просмотреть напечатанное в каталоге к Биеннале-2008... Но вернемся к отобранным для участия в Биеннале авторам, добровольно отдавшим себя на заклание современному искусству.

Итак, можно ли отразить современность со всеми ее зигзагами (да разве были когда-либо времена без зигзагов?), используя исключительно традиционные виды искусства? Или же быть традиционалистом означает не быть современным? Разве современный художник не может достичь наивысшего уровня самореализации, создавая живописные работы на холсте или рисуя на листе бумаге? Может, конечно. Всегда, однако, хочется чего-то нового, не проторенного предшественниками. Хочется двигаться по собственной колее, да еще и на своем коне. А все-таки не подталкивают ли подобные всадники современного зрителя к восприятию «чего-то несуществующего», не создается ли своеобразный эффект «голого короля», когда «ничто» принимается за «нечто», за норму?.. Я имею в виду два полотна Оловьера Моссета «Без названия», наглядно воплощающих его радикальную идею деквалификации мастерства. Любой «медитирующий» зритель, глядя на эти работы, вполне может подумать: а ведь и я могу выкрасить холст краской, да еще и не потрудиться придумать броское наименование своему опусу…

Если вернуться к видеоарту, то хотелось бы отметить двух нью-йоркских авторов — венесуэльца Хавьера Теллеза и аргентинку Мику Роттенберг. Фильм Теллеза «Письма слепых тем, кто зряч», в котором сочетаются принципы документального и художественного кино, провоцирует к осмыслению того, насколько условна граница между нормой и патологией. В цепочках слепцов и в грустных циркачах чувствуется что-то близкое стилистике Феллини — Теллезу удалось отразить даже столь свойственное великому мастеру сочувствие к безнадежности надежды. Шесть длинноволосых, облаченных в холщевые хламиды героинь Роттенберг («Сыр»), конечно, вызывают прямые аллюзии с сестрами Сазерленд и их снадобьями для роста волос. Не обошлось тут и без братьев Гримм, ведь сказочная обладательница прекрасных длинных кос Рапунцель вполне могла бы быть прообразом каждой из роттенберговских молочниц. Видеохудожнице удалось в некоторых моментах приблизиться к волнующему эстетизму прерафаэлитов, для которых было характерно особое внимание к женской красоте и, в частности, к красоте волос. Свободные волны ниспадающих почти до земли прядей создали магическое действо, притягивающее как магнит. Кажется, зритель готов еще и еще раз наблюдать редкостное представление — живой танец волос.

Неудивительно, что, будучи сторонницей обращения к традиционным художественным формам, я не прошла мимо впечатляющих работ живущей в Нью-Йорке венгерки Риты Акерманн. Создавая образы, привлекательные своей отпугивающей красотой, она использует различные техники, смело сочетая все со всем, — живопись, рисунок, коллаж.

Мои поиски эстетствующих художников увенчались успехом: нью-йоркская художница Эллен Харви родом из Великобритании показала «Несостоявшийся музей: коллекция невозможных предметов и невидимых автопортретов, 2007». Представьте себе некий вариант салонной экспозиции: подсвеченную зеркальную стену с прорезанными в ней прямоугольными проемами, на месте которых могли бы быть картины — рамы для них «остались» на зеркальной поверхности (они имитированы искусно выполненной ручной гравировкой). Сквозь одно из отверстий можно разглядеть неразличимый из-за вспышки фотокамеры автопортрет Харви в ее студии. Идея соединить художника и музей; рамы, которые притягивают взоры и стилем, и художественным исполнением; наконец, ничем не примечательные картины — не прозрачный ли это намек на то, что произведения, украшающие стены вполне состоявшихся музеев, нередко бывают хороши ровно настолько, насколько хороши их рамы?

Понравился мне и Джо Брэдли из Нью-Йорка. Его монохромные яркие полотна в различных геометрических комбинациях образовали инсталляцию а ля Мондриан. Схематичные анималистические и антропоморфные конфигурации лаконичны, доведены до минимализма. Объединенные общим пространством, они отлично уживаются друг с другом и как бы образуют некий просцениум — вероятное место действия.

Живущий в Лос-Анджелесе Чарлз Лонг привлек внимание многочисленных посетителей Биеннале-2008. Он делает свои скульптуры из скапливающегося по берегам рек мусора. Про себя я назвала его «ловец у реки». В полном соответствии со своей фамилией (в переводе с английского «лонг» означает «длинный»), художник создает из помета серой цапли удлиненные, как работы Джакометти или некоторые персонажи полотен Сальвадора Дали, скульптуры-призраки. Глядя на них, невольно вспоминаешь ахматовское «когда б вы знали, из какого сора.».

Шерри Левин представила отлитые из бронзы полированные «маски тела», соединив ритуальные танзанийские маски с «Насилием» (1934) и «Представлением» (1937) Рене Магритта. Серия «Золотые ключи» Сета Прайса также вызывает ассоциации с работами великого бельгийца: изображение рук, передающих ключи, сюрреалистическим видением преображается в двух птиц...

На Биеннале-2008 было представлено и «настоящее реалистическое искусство», но при всем желании я не могу сказать, что фотореалистические работы Роберта Бектла привели меня в восторг. Старейшему из участников не удалось достичь нужной степени художественной убедительности, чтобы сравняться с заслуженно добившимися признания предшественниками.

В этом кратком изложении я остановилась именно на том, что привлекло мое внимание, показалось интересным, смелым, в чем «билась» творческая мысль. Что же сказать об основной массе представленных артефактов, «терапевтических» проектов, видеоразмышлений о гей-порнографии в доспидовскую эру или реконструкции сюжетов всемирно известных сказочников?.. Людвиг Витгенштейн, помнится, обронил как-то фразу, которая оказалась замеченной, поскольку шла вразрез с устремлениями философского мэйнстрима — завершая свой «Трактат», он заявлял: «О чем нельзя говорить, о том следует молчать». Я, пожалуй, последую этому призыву...

В заключении своего обозрения, не могу не отметить надпись, сделанную Бертом Родригесом на дверях кабины лифта, — “The End” («Конец»). Это было первое, что я увидела (прочла) на Биеннале-2008. Что ж, ироническое послание звучит вполне символично. Однако в каждом разумном завершении некоего процесса должны быть заметны ростки нового. В современном искусстве таких одновременно прорастающих процессов тьма. Как всегда, неясно, что именно возьмет верх и чем станут восхищаться новые поколения ценителей. Вероятно, искусство XXI века будет конкретным и вместе с тем скандальным, рефлексирующим и в то же время эмоционально откликающимся на происходящее вокруг плюс все более и более техногеннотронным.

Кардинальные изменения затрагивают все виды искусства, хотя и с разным ускорением. Прежде всего трансформации подвергается художественный язык: основополагающие элементы построения образа, правила соединения их между собой, обращенный к зрителю посыл, скрытый смысл, если таковой имеется. При всем при том на выставках современного искусства добросовестный зритель зачастую пребывает в недоумении пока не превратится в читателя пространных объяснительных кураторских текстов (они-то иной раз и способствуют созданию эффекта «голого короля»). А тем временем язык современной литературы — искусства изначально вербального и лишь в очень небольшой степени визуального — отменяет синтаксис, борется с метафорой, уничтожает стилистику. Появился, к примеру, «новейший» образец старинного и почтенного литературного жанра — романа в письмах: Ханну Лунтиала сконструировал роман от лица топ-менеджера подразделения «Майкрософт», состоящий из одних лишь 8МЯок, которые стали единицей описаний, взаимоотношений и в целом двигателем авантюрного сюжета. Из литературного текста ушла Литература, остались одни литеры. Не идет ли современное изобразительное искусство тем же путем? Каким окажется наиболее лаконичный эквивалент 8МЯок? Какая изогема станет новым символом новой формы нового современного искусства — той формы, которой предстоит стать его будущим? Ответят ли на этот вопрос грядущие национальные и международные биеннале?

Редакция журнала «Третьяковская галерея» выражает признательность пресс-службе Музея американского искусства Уитни за предоставленные материалы.

Вернуться назад

Теги:

Скачать приложение
«Журнал Третьяковская галерея»

Загрузить приложение журнала «Третьяковская галерея» в App StoreЗагрузить приложение журнала «Третьяковская галерея» в Google play