Переписка Матильды Похитоновой

В ПИСЬМАХ И.П. ПОХИТОНОВА ЧАСТО ПРОСКАЛЬЗЫВАЮТ ВЫСКАЗЫВАНИЯ О «СЕМЕЙНЫХ НЕВЗГОДАХ», КОТОРЫЕ НЕ ПОЗВОЛЯЛИ ЕМУ ОСУЩЕСТВИТЬ ТОТ ИЛИ ИНОЙ ЗАМЫСЕЛ, НАДОЛГО ОТЛУЧИЛИ ОТ РОДИНЫ. ПРОЯСНИТЬ ЭТУ ЖИЗНЕННУЮ СИТУАЦИЮ В КАКОЙ-ТО СТЕПЕНИ ПОЗВОЛЯЮТ ВПЕРВЫЕ ПУБЛИКУЕМЫЕ ПИСЬМА МАТИЛЬДЫ КОНСТАНТИНОВНЫ ПОХИТОНОВОЙ, ПЕРВОЙ ЖЕНЫ ХУДОЖНИКА.

М.К. Похитонова,
первая жена
художника.
Фото. 1900

Матильда Вульферт-Похитонова (1856-1927) родилась в семье полковника в отставке барона Константина фон Вульферта, немецкие предки которого переселились в Россию и на протяжении двух столетий проживали в Минской губернии. Ее мать, Александра фон Вульферт, была шведкой.

Для своего времени Матильда Константиновна представляла собой тип передовой образованной женщины: одной из первых среди современниц она посещала лекции на высших женских курсах в Петербурге¹, затем изучала медицину в Сорбонне, где впоследствии защитила докторскую диссертацию². Работала в одном из парижских госпиталей и вела частную практику как врач дерматолог-венеролог. Она стала авторитетным врачом-клиницистом, получившим широкую известность. Матильда Константиновна активно занималась и научной деятельностью. Ее перу принадлежат несколько специальных и популярных книг и статей по медицине³.

Еще в бытность свою студенткой Сорбонны, будучи очень деятельным и общительным человеком, она познакомилась со многими русскими художниками, жившими тогда в Париже. Об этом свидетельствует публикуемое нами письмо к И.С. Остроухову, в котором Матильда Константиновна просит передать привет Г.Г. Мясоедову, Н.А. Ярошенко «и даже Шишкину, если он помнит ту студентку, с которой он спорил о медицине 3 года тому назад у Ярошенко»⁴.

Скорее всего, Матильда Константиновна бывала на вечерах в клубе Общества взаимного вспоможения и благотворительности русских художников, учрежденного в 1877 году в Париже художниками совместно с русскими писателями и общественными деятелями. Здесь устраивались концерты и литературные чтения, распространялись свежие новости культурной жизни, возникали знакомства с интересными людьми. Похитонов, которого И.С. Тургенев и А.П. Боголюбов привлекли к работе по организации этого общества вскоре после его приезда в Париж, был непременным участником всех вечеров. «Его скромность и простота располагали всех в его пользу», - вспоминал о Похитонове скульптор И.Я. Гинзбург⁵. Вероятно, в клубе молодые люди и познакомились.

В 1881 году Матильда Вульферт и Иван Похитонов вместе отправились на Балканы, где по заказу Александра III художнику предстояло написать памятные для императора места, связанные с его участием в Русско-турецкой войне 1877-1878 годов. 18/30 октября 1882  в городе Черновцы состоялось их бракосочетание. После короткого пребывания в Москве и в Финляндии на даче родителей Матильды, называемой «Камчаткой», молодожены вернулись во Францию. По приезде в Париж они получили трогательное поздравительное письмо из Матреновки от Павла Даниловича Похитонова, оповещенного о женитьбе сына⁶.

В ноябре того же года художник приступил к работе над портретом И.С. Тургенева. В дневнике Тургенева есть записи, относящиеся к этому времени. В одной из них, от 5/17 декабря 1882 года, содержится короткое упоминание о Похитоновых: «Похитонов, который написал прелестную картинку (зима, стадо коров), привозил мне свою жену, превостренькую и прехорошенькую медицинку»⁷. В записи от 31 декабря 1882/12 января 1883 года читаем: «Липгард сделал с меня портрет (пером) для глазуновского издания. Похитонов также пишет портрет - необыкновенно выходит удачно и похоже. Этот - мастер! Он привозил показывать мне и Виардо картины, которые он написал нынешним летом - прелесть»⁸.

Тургенев относился к Похитонову с большой теплотой с первого дня их знакомства в начале 1877 года, когда художник только приехал в Париж. Отеческое внимание Тургенева распространялось и на молодую жену его подопечного.

В начале семейной жизни Матильда Константиновна поддерживала Похитонова во всех его творческих устремлениях. Публикуемое нами письмо к И.С. Остроухову от 8 февраля 1883 года дает представление о живом и непосредственном ее участии в делах и заботах мужа. Весной того же года супруги выехали в По, где Похитонов намеревался работать над пейзажами.

В мае Матильда Константиновна писала Н.Д. Дмитриеву-Оренбургскому⁹: «Мы теперь, как настоящие цыгане, никогда не живем больше 2 месяцев на месте, и потому растеряли многих знакомых. Муж даже работает теперь в «atelier roulant» [передвижном ателье], которое ему сделали по его плану в По, и мы решили не снимать никакого atelier в Париже.

Это хорошая вещь для него, так как он работает все с натуры и в этом своем atelier по крайней мере не простужается так часто, как прежде... это просто карета с верхним освещением, а боковое окно дает пейзаж, который он хочет копировать. Правда, удобно?»¹⁰

В способе находить понравившиеся пейзажи из окна движущейся повозки Похитонов был не одинок. Так, Франсуа Добиньи, один из его любимых художников, искал мотивы для своих картин, путешествуя по реке Уазе, и тут же, в лодке, обустроенной под мастерскую, писал приглянувшиеся виды. Удивительно другое: письмо Матильды Константиновны написано 16 мая 1883 года, а менее чем через месяц во время путешествия у Похитоновых родилась их старшая дочь Вера¹¹ (или Barbe, как ее будут звать позже). В этих малопригодных для беременной женщины условиях проявился стойкий и решительный характер Матильды Константиновны, ее любовь и привязанность к мужу, желание участвовать в его творческой жизни, готовность разделить с ним все трудности и заботы.

Ее письма этого времени полны любви и искренней привязанности к Похитонову. Так, в одном из них она писала: «Мое сокровище Ваня, мой дорогой. Великое спасибо, что похристосовался с нами. Получили твою телеграмму на первый день в половине 7-го вечером. Все мы думаем, что ты, разговевшись, пошел похристосоваться с нами. А может быть, мы ошибаемся, в самом деле, уж очень быстро дошла бы телеграмма. Погоды здесь стоят хорошие, ясные, теплые, совсем праздничные. Звон колоколов превращается в торжественный непрерывный гул. Сегодня получили от папы письмо. Он все жалуется, что от тебя ничего не получает. Уж соберись с духом да напиши ему. После твоего отъезда с генералом мы не виделись. Бог их знает, прогневались за что-то? Будь же здоров, мой дорогой. Да хранит тебя Матерь Божия. Обнимаю тебя крепко, крепко, твоя Матильда»¹².

Судя по фотографиям и отзывам современников, Матильда Константиновна обладала весьма привлекательной внешностью. В собрании правнука художника¹³ обнаружился ее портрет работы И.Н. Крамского. До недавнего времени мы не знали почти ничего о личных и творческих взаимоотношениях Похитонова и Крамского. Сохранился лишь отзыв Крамского о художнике: «Похитонов - весьма солидное дарование». Художник познакомился с Крамским в 1884 году в Ментоне, небольшом курортном городке на юге Франции, где во время их совместного пребывания Крамской, как оказалось, работал над портретом Матильды Похитоновой. Следовательно, общение Похитонова с Крамским было достаточно длительным.

В 1885 году в По родилась вторая дочь Похитоновых - Нина. Здесь же в 1888 году на свет появилась и младшая дочь Зоя. Нетрудно представить себе сколько, забот легло на плечи молодой женщины, не прекращавшей при этом своей профессиональной деятельности.

Однако еще до рождения третьего ребенка в их семейных отношениях уже наметился разлад. Относящиеся к 1887 году письма Матильды Константиновны к художнику В.В. Верещагину свидетельствуют о возникшем между супругами непонимании, о постоянной раздраженности Матильды, откровенно писавшей своему адресату обо всех семейных неурядицах, не опасаясь при этом выставить себя в неприглядном свете. Обладая крайне независимым характером, она, вероятнее всего, вообще мало заботилась о том, какое впечатление производила на окружающих. В.Д. Поленов писал в одном из писем к жене из Парижа: «Вчера вечером был у Похитонова. Очень он симпатичный господин, а жена его мне не нравится, что-то. фальшивое и грубое»¹⁴.

К сожалению, мы не располагаем сведениями о том, когда, где и при каких обстоятельствах Матильда Константиновна познакомилась с Верещагиным, но создается впечатление, что они были знакомы давно, и также давно между ними сложились доверительные личные отношения. Письма Матильды Константиновны к Верещагину представляют особую ценность. Они позволяют дополнить подробностями отдельные факты жизни и творчества художника, в какой-то степени проясняют обстоятельства семейного конфликта, приведшего Похитонова к полному разрыву с женой в 1892 году.

Матильда Константиновна не только не давала согласия на развод, но и решительно препятствовала общению Похитонова с детьми. Это обстоятельство художник переживал очень тяжело. Встреча с ними произошла спустя много лет, когда его дочери стали взрослыми.

Последнее, недатированное письмо Матильды Константиновны к Верещагину относится к 1897 году. Датировка этого письма определена по упоминанию в нем проводившегося в тот год в Москве Всемирного конгресса врачей, в работе которого собиралась принять участие Похитонова. Это письмо - яркое свидетельство жизненной стойкости и целеустремленности Матильды Константиновны. Несмотря на все перипетии в ее личной жизни, которые вместе с ней тяжело переживали члены семей Вульфертов и Похитоновых, она нашла в себе силы стать крупным врачом и авторитетным ученым, оставаясь при этом заботливой матерью и бабушкой, проявлявшей особую теплоту по отношению к внукам.

Элеонора Пастон

М.К. Похитонова - И.С. Остроухову
[Париж. 8 февраля 1883 г.]

Милостивый Государь!

Так как мой муж, Иван Павлович Похитонов, к которому Вы обращаетесь в настоящее время, нездоров, то он поручил мне, чтобы не задерживать Вас, сообщить Вам следующие сведения обо всем, что Вы спрашиваете. Школа Bonnat закрыта с нынешней осени, но существует масса других, которые ее вполне заменяют. Сами профессора в них принимают участие только настолько, насколько они дают имя этой школе. Но школы эти имеют значение в смысле товарищества, так как в них участвуют в качестве учеников люди очень талантливые и опытные, с которыми и представляется возможность работать вместе в этих ateliers. Условия поступления - только внести от 30-60 фр. в месяц, смотря по времени. Других формальностей никаких. Что касается нашего кружка русских здешних художников, то на их помощь и советы можете рассчитывать вполне. Насчет средств, скажу только, что можно первое время жить в Париже на 120 фр. в месяц и не голодать. А на 350 фр. в месяц можно жить и даже снять маленькую мастерскую.

К сожалению, мы на днях уезжаем из Парижа и вернемся только осенью, но можно Вас все-таки просить зайти на нашу квартиру в Париже (15 Impasserue Hélène de I’Avenue Clichy 50), и если нас уже не застанете, то, во всяком случае, у нашего «concierge»’а будут оставлены для Вас адреса некоторых других художников, наших хороших знакомых, которые Вам с удовольствием помогут и советами и дадут нужные сведения, в случае если бы Вы встретили какие-либо затруднения. Художников этих муж предупредит о Вашем приезде, и Вас примут как старого знакомого.

Муж просил Вас поклониться от него Репину и всем другим художникам, с которыми он познакомился в Москве. А от меня (т.е. от бывшей Вульферт, так как меня под фамилией Похитонова еще никто не знает) я очень Вас прошу кланяться, если Вы с ними встречаетесь, Мясоедову и Ярошенко и даже Шишкину, если он помнит ту студентку, с которой он спорил о медицине 3 года тому назад у Ярошенко.

Муж жмет Вам руки М. Похитонова

Публикуется по оригиналу, хранящемуся в Отделе рукописей ГТГ. Ф. 10. Ед. хр. 5248. Пунктуация в текстах приведена в соответствии с современными нормами. Допущенные стилистические погрешности оставлены без изменений. В публикации писем, отправленных из-за границы, даты приводятся в оригинальном написании, без указания стиля летоисчисления.

М.К. Похитонова - В.В. Верещагину
Pau (basses Pyrenées). 16 Fevrier [18]87 52, rue Porte-Neuve

Многоуважаемый Василий Васильевич!

В.В. Верещагин,
1888

Только что получила Ваше письмо и уже отвечаю, потому что у меня давно уже были угрызения совести, что Вам не писала. Хотела было написать Вам к новому году с разными поздравлениями, как всем знакомым, но потом решила, что Вы «andesus» [выше] всего этого, и потому я надеюсь, Вы на меня не обиделись. Тем более что для меня - это день самый неприятный, так как мне приходится писать без того массу поздравительных писем, да еще на всех языках.

У нас все по-старому: «Сам» куролесит, не слушается; работал в такой холод, что раздобыл страшный плеврит, неделю лежал и теперь только начал выздоравливать. Кланяется Вам очень, конечно, и Елизавете Кондратьевне¹⁵, а дети целуют Вас обоих.

Мои легкие все еще не в порядке, но, кажется, как будто лучше. Мужу я этого письма и не показываю, потому что он бы его раскритиковал, нашел бы нехорошим, и опять пришлось бы отложить отправку письма. Но я предпочитаю ответить сейчас, хоть и «негениальное» письмо, чем оставлять без ответа, как он. Или еще носить по неделям написанное письмо в кармане! Ну, до свидания. Кланяйтесь очень от нас всех Елизавете Кондратьевне и напишите, какие у Вас планы для марта месяца. Застанем ли мы Вас в Париже около этого времени. Извините за «негениальное» письмо, но, право, мне приходилось постоянно отрываться.

Уважающая Вас М. Похитонова

Публикуется по оригиналу, хранящемуся в Отделе рукописей ГТГ. Ф. 17. Ед. хр. 952.

М.К. Похитонова - В.В. Верещагину
15, Impasse Hélène (Ab. Clichy). [Париж. 12 мая 1887 г.]

Многоуважаемый Василий Васильевич,

Мы вот уже неделю в Париже и желали бы с Вами повидаться. Начиная с будущей недели мы совершенно свободны и будем постоянно дома; так что Вы, пожалуйста, соберитесь к нам с Елизаветой Кондратьевной или «si ça ne vous arrive pas» [пригласите нас к себе]. Как хотите, так и устраивайтесь, мы с нетерпением будем ожидать Ваше решение.

Пожалуйста, передайте поклон от нас всех и от дочерей Елизавете Кондратьевне и до свидания, «a bien tôt» [всего хорошего].

М. Похитонова

Публикуется по оригиналу, хранящемуся в Отделе рукописей ГТГ. Ф. 17. Ед. хр. 954.

М.К. Похитонова - В.В. Верещагину
[Париж]. 9 Juin [1887 г.]

Посылаю книгу и шаль

Многоуважаемый Василий Васильевич!

Позвольте поделиться своим горем: сегодня были купцы американские, и я имела глупость послушаться мужа и не выйти к ним, но слышала ужасы из-за портьеры! Муж спросил за лучшую картину 2000, а купцы между собой по-английски над ним смеялись и решили, что «It is not dear, at all» [Это не дорого за все]. Ну, как Вам это нравится? И так как эта картина ему стоит ровно 2 плевритов, и поэтому 10 лет жизни, то я лучше изломаю ее в мелкие кусочки, чем отдать купцам. Или еще лучше, пускай она останется детям, когда мы оба умрем, то она будет, наверное, цениться дороже, и будет им хоть что-нибудь. Опять-таки другие картины хочет кончить еще, и потому наше путешествие отложено. Но я воспользуюсь этим и перееду теперь, чтобы расстаться как можно скорее с этой гнилью и с Ab. Clichy.

Поэтому попрошу у Вас позволения депонировать до осени у Вас нашу пальму и плющ, рассчитывая на Вашу откровенность в случае, если Вы этого не захотите, то Вы скажете прямо, что «мол, не желаете». Жду Вашего ответа, и в случае позволения, назначьте день, когда ее привезти, чтобы Вам не мешать.

11.00. Мы подумали и решили пальму оставить тут. Только что получила Ваше письмо и очень беспокоились, что Вы были больны, но надеюсь, что во время получения этого письма Вы оба уже здоровы. Мы не простудились никто, хотя супругу все-таки нехорошо, и я тоже обратилась к знакомому доктору по части чахотки - к Bouchard. У него же все часы заняты до след. понедельника, вот мы и не знаем: уехать скорее из гнили и бросить Bouchard’а или из-за совета с Bouchard’ом прожить в этой гнили еще полторы недели? Я отказываюсь решить этот вопрос сама. Рецепт кефира я не забыла и напишу, наверное, на днях отдельно, чтобы не залежалось это письмо еще больше.

До свидания, поклон от нас всех всем вам.

Уважающая Вас
М. Похитонова

Публикуется по оригиналу, хранящемуся в Отделе рукописей ГТГ. Ф. 17. Ед. хр. 953.

М.К. Похитонова - В.В. Верещагину
Eaux-bonnes (B. Pyrenées) maison Albaere.
12 Juille [1887 г.]

Пишу Вам теперь тоже без «многоуважаемый», но и не заменяю его другими обращениями, так как они не приняты. Спасибо за Ваше письмо и за все сведения. Что же касается Вашего кефира, то мы-таки над Вами посмеялись. Так кефира никто не делает. Зачем же опять сушить грибки? Просто сливаем неудавшиеся дрожжи и наливаем на грибки новое молоко, тогда через сутки опять готовы дрожжи и можно делать новый кефир, и так до бесконечности. И нечего обескураживаться, нечего, он должен удаться и удаться, наверное, на второй, на третий раз, и если даже на вид он не тот, поболтайте крепко перед тем, как пить, и будет вкусный. Мы здесь в горах ничего не делаем, все только гуляем и читаем Ваши книги. Несчастье то, что «Сам» до такой степени увлекается Толстым, что читает запоем и до боли глаз, и затем меня заставляет читать вслух до темноты и до хрипоты; и все же я жалею, что Вас нет, чтобы его отколотить. Одно хорошо, что ему окончательно запретили курить, чему я очень рада, и кажется, он понял серьезность этого требования и бросит эту привычку. Как Вы и Елизавета Кондратьев - на себя чувствуете во время этой жары, даже здесь в горах немного жарко, что же такое там у вас!

Ну, до свидания, поклон от «Самого» и от «самичек» (по- болгарски), и, пожалуйста, передайте поклон от нас всех Елизавете Кондратьевне.
М. Похитонова

Публикуется по оригиналу, хранящемуся в Отделе рукописей ГТГ. Ф. 17. Ед.хр. 955.

М.К. Похитонова - В.В. Верещагину
Pau (basses Pyrenées, Eglise russe). [12 июля 1887 г.]

Многоуважаемый Василий Васильевич!

Долго не отвечала на Ваше письмо, так как мы получили его в минуту отъезда, и Вы сами можете себе представить, какая у нас была суматоха. Первые дни здесь - тоже самое etc, etc.

Теперь к делу: письмо опоздало к Girardin, потому что он проносил его в кармане, а мне не хотел дать, чтобы я его бросила. Вот Тит Титыч! Вопрос насчет выставления в Салоне, я могу Вам дать сведения только за те 4 года, за которые я уже получала отчеты из газет, т.е. за 1879-80-81 и 82 годы. Какие годы он еще выставлял, он сам не помнит, только думает, что, может, выставлял. Затем в 1882 году он уже не выставлял, а выставлял на интернациональной выставке.

Тут прелестно живется - полное благорастворение воздухов и обилие плодов земных! Только «Сам» все-таки не доволен и грозит даже ехать в Париж - на верную смерть. Дело в том, что он дал своему адвокату «procuration» [доверенность]. Но так как содержание procuration не было еще сочинено, а он по своей безалаберности и беспечности зашел к адвокату ровно за 1 час (sic) до отъезда - то он подписал свою фамилию и «bon pour pouvoir» [заверяю] на белой бумажке, на которой сам адвокат должен был сочинить содержание «procuration». И это его очень беспокоит. Но все это пустяки, и я его в эту гниль - Париж - ни за что не пущу.

Как Вы поживаете? Были ли у Bouchard’а? Очень много было бы интересно услыхать о результате визита, к которому так долго пришлось готовиться!

Девочки уже поправились и загорели, так как они целый день на воздухе. Затем совсем не так жарко, как в Париже, представьте, даже прохладно, и все уверяют, что еще рано ехать в горы, так как там, чего доброго, может еще выпасть дождь. И вот мы живем здесь в ожидании жары и покуда ничего не делаем, как есть и спать, даже лень гулять.

Нижайший поклон от нас всех Елизавете Кондратьевне. «Сам» Вам очень кланяется и просит прощения, что не пишет.

Уважающая Вас
М. Похитонова

Публикуется по оригиналу, хранящемуся в Отделе рукописей ГТГ. Ф. 17. Ед. хр. 956.

М.К. Похитонова - В.В. Верещагину
[Париж]. 22 Juille [1897 г.]

Только что получила и уже отвечаю.

Получила Ваше письмо именно по дороге в госпиталь и сейчас поговорила с <нрзб> о Вашем мальчике¹⁶. Жаль, что Вы не пишете мне, что он в настоящее время делает обтирания, или он на диете йодистого калия? Это очень важно знать. Если да, то прекратить надо лекарства, если у него рвота. Затем нужно сообщить мне, какаяу него рвота, с тошнотой или без? Во всяком случае, если его несколько раз вырвало, то беспокоиться нечего. Это у детей раньше 6 лет часто бывает и проходит без последствий. Но, конечно, запоры не надо запускать. В этом случае просто диета помогает: так, например, меньше черного мяса¹⁷ и побольше зелени и хорошо отваренных фруктов. Как то: сливы, яблоки etc., etc., но хорошо уваренные, в виде компота.

А затем Вы напишите, долго ли останетесь в Москве? Застану ли я Вас в Москве во время конгресса¹⁸, ...и будет ли мне где остановиться, если такой большой съезд?

Я очень тронута Вашей любезностью, что подумали обо мне. Конечно, будет очень мило с Вашей стороны попросить Склифосовского¹⁹ для меня. Я бы с удовольствием полечила бы кожу красивых москвичек. А то действительно дорога мне страшно дорого обойдется. Мне одна моя больная посоветовала остановиться в отеле «Континенталь», думаю, я там найду место всегда, или надо будет заранее оставить комнату. Как Вы думаете? Пожалуйста, сообщите, где Вы будете в начале августа. Как бы мне хотелось познакомиться с Вашей супругой²⁰ и повидать Ваших детей. [Раз детей больше, значит, тем более оснований будет писать].

Я такую массу перевидала этих болезней на своем веку, что каждый раз, когда никто из присутствующих не может поставить диагноз, профессор обращается ко мне. Так они все привыкли, что я твердо знаю свои любимые кожные болезни. И Вы не думайте, что я хвастаюсь, я вообще не люблю хвастать. Но это у меня наитие к кожным болезням. Итак, до свидания. Спасибо и, надеюсь, увидимся.

Вот бы Вы сняли дачу у матери в Финляндии, там такой здоровый климат для детей. Мои дети так скоро поправляются там.

Всего хорошего и пишите скорее. Мы все Вас целуем. Детям позволяется, а мне (по старости лет) Ваша супруга тоже позволит.
М. Похитонова

Публикуется по оригиналу, хранящемуся в Отделе рукописей ГТГ. Ф. 17. Ед.хр. 959.

1. До своего отъезда за границу Матильда Константиновна начинала учиться, скорее всего, на Владимирских курсах, которые открылись в Петербурге в 1870 году, как «публичные лекции для мужчин и женщин» по словесным и естественным дисциплинам.В 1878 году были организованы Петербургские высшие женские курсы, возглавляемые профессором А.Н. Бестужевым.
2. Защита диссертации Матильды Похитоновой на тему: «Contribution à l'étude des complications oculaires de I'influenza» состоялась 24 июля 1890 года в Париже.
3. Среди них: «La Beauté par L'Hygiene» (Paris, 1892); «Hygiène de la mère et de I'enfant» (Paris, 1893); «L'hygiène de la peau dans la première enfance» (Paris, 1895); Женская красота, её совершенствование и сохранение путем гигиены. Изд. 2-е исп. и доп. СПб, 1902. (Сообщено Эдгаром Сулье)
4. См. ниже письмо М.К. Похитоновой к И.С. Остроухову в данной публикации.
5. Цит. по: Гребенюк В.А. И.П. Похитонов. Л., 1973. С. 11.
6. П.Д. Похитонов писал в этом письме: «Дорогие мои дети Ваня и Маничка! Поздравляю вас обоих с бракосочетанием. От всего сердца моего желаю вам полного счастья в вашей новой семейной жизни, молю Бога, чтобы жизнь эта была бы как полная чаша и исполнена всеми благами, чтобы оба вы были бы счастливы один другим. И жизнь ваша пошла мирно, тихо и покойно, сопровождалась бы всегда и во всем удачами и полным успехом во всех ваших предприятиях и житейских делах. Дорогую и родную Маничку прошу полюбить меня старика так же, как любит меня мой голубчик Ваня, истинною сыновнею любовью; а ваше обоюдное счастие будет для меня навсегда полным утешением в моих преклонных летах и продлит жизнь мою так, чтобы я мог еще порадоваться вами и увидеть вас обоих вместе, не сомневаюсь и в том, что вы вместе побываете в родной Русской земле, и ты, Ваня, вместе с Манечкой посетите твой родной уголок Матреновку в будущем году...» (цит. по письму из личного архива А.Н. Айленштайн фон Вульферт, Мюнхен, Германия).
7. Цит. по: Зильберштейн И.С. «Родному художеству радоваться я буду первый» // Огонек. 1968. № 46. С. 15.
8. Там же.
9. Н.Д. Дмитриев-Оренбургский оказывал Похитонову содействие в первые годы его жизни в Париже.
10. Цит. по: Гребенюк В.А. Указ. соч. С. 57.
11. Вера родилась 11 июня 1883 года в По.
12. Цит. по письму из личного архива А.Н. Айленштайн фон Вульферт. В то время М.К. Похитонова была, вероятно, в России, куда ее сопроводил Похитонов. В письме указаны только число и месяц: 26 марта. Думается что оно написано в 1885 году, так как православная Пасха в тот год приходилась на 24 марта.
13. Этот портрет оказался для нас открытием. Его изображение прислал живущий в Париже правнук Похитонова Эдгар Сулье. Публикуется впервые в этом выпуске журнала.
14. ОР ГТГ. Ф. 54. Ед.хр. 474. Письмо В.Д. Поленова к Н.В. Поленовой. 15 декабря 1889 г.
15. В 1871 году В.В. Верещагин женился на Элизабет Марии Фишер (1856–1941), в православии Елизавете Кондратьевне.
16. Речь идет о Василии (1892-1981), сыне В.В. Верещагина от второго брака с Л.В. Андреевской.
17. Черным мясом называлось мясо говядины и дичи, белым - мясо телятины и птицы.
18. М.К. Вульферт была участницей XII Международного конгресса врачей в Москве. 25 августа 1897 на конгрессе ею был сделан доклад: «Acné, électrolyse, radiothérapie» [Угри, электролиз, радиотерапия]. (Сообщено Эдгаром Сулье).
19. Склифосовский Николай Васильевич (1836-1904) - ученик и последователь великого Н.И. Пирогова, выдающийся хирург, ученый с мировым именем, заслуженный профессор. Был учредителем Общества русских врачей им. Н.И. Пирогова, активным членом Московского хирургического общества, инициатором Пироговских съездов врачей, президентом XII Международного конгресса врачей в Москве (1897).
20. В 1890 году В.В. Верещагин расторг брак с Е.К. Верещагиной и женился на Л.В. Андреевской (1865-1911). В 1891 году у них родилась дочь Лидия (ум. в 1896), в 1892 - сын Василий, в 1895 - дочь Анна, в 1898 - Лидия.

Вернуться назад