РУССКИЕ ХУДОЖНИКИ: ПУТЬ НА СЕВЕР

Столетиями северные окраины Российской империи оставались мало изученными и недоступными для освоения. Несмотря на то, что с XV века эти места постепенно обживались стараниями учеников преподобного Сергия Радонежского, возводивших монастыри и просвещавших местное население, лишь с середины Х!Х века пробудился подлинный интерес к этому региону, отчасти вызванный открытием здесь уникальных памятников народной культуры, особенно в области фольклористики. Для сбора и записей сказок, былин и пословиц в Заонежье, на берега Печоры и Белого моря совершались регулярные научные экспедиции.

Но еще более притягательными стали природные богатства этого сурового края. Крупный промышленник и финансист, организатор Московского купеческого общества, общественный деятель-славянофил и публицист Ф.В. Чижов, воодушевленный патриотическими чувствами и страстью предпринимателя, задумался о том, чтобы завести на этой далекой земле свое дело. Он решил продолжить железную дорогу от Вологды до Архангельска, а затем, учредив Архангельско-Мурманское срочное пароходство по Белому морю и Ледовитому океану, постепенно развить среди поморов рыбные и звериные промыслы, основать в городе Кола Северный банк. «Мне уже рисуется, - писал он, - как мы оживим наш Север, заведем там города на берегах Ледовитого океана, прочистим Северную Двину, будем туда возить хлеб с Волги, а оттуда привозить дешевую рыбную пищу»¹. В 1876 году с ознакомительной целью он отправился туда вместе с А.Д. Поленовым, старшим братом известного художника, впоследствии опубликовавшим интересный и подробный отчет о поездке².

Однако в 1877 году Ф.В. Чижов скончался, и за осуществление его планов взялся молодой компаньон-единомышленник С.И. Мамонтов, с двадцативосьмилетнего возраста, сразу после смерти отца в 1869 году, ставший председателем Общества Московско-Ярославской железной дороги.

В 1894 году Мамонтов подал министру финансов С.Ю. Витте докладную записку, в которой, описывая богатства Русского Севера, предлагал провести через непроходимые топи и леса железнодорожную магистраль от Вологды до Архангельска. Министр финансов, прежде чем дать ответ, решил воочию познакомиться с этим краем, предложив С.И. Мамонтову вместе с ним в составе специальной комиссии совершить поездку по Северу. Тем более, что в задачу правительства входило отыскание на Мурманском побережье незамерзающей гавани для размещения там русского военного флота. Как и полагалось в подобных случаях, в состав экспедиции были приглашены рисовальщик - известный в будущем художник, а тогда ученик Академии художеств Александр Борисов - и писатель Евгений Львов (Е.Л. Кочетов), издавший в 1895 году книгу «По студеному морю. Поездка на Север».

Путешествие продолжалось чуть более трех недель. Сначала участники экспедиции плыли по Сухоне и Северной Двине до Архангельска, а затем отсюда на океанском пароходе отправились на Соловки и в Екатерининскую гавань на Мурмане, далее прошли вдоль берега Норвегии, прибыли в Финляндию, а оттуда поездом вернулись в Петербург. Получив сильнейшее эстетическое наслаждение от увиденного на архангельском Севере и желая поделиться этим чувством с другими, Савва Иванович отправляет за свой счет в середине лета 1894 года друзей-художников - В.А. Серова и К.А. Коровина, недавно вернувшегося из Франции, где он прожил около полутора лет. «Какая страшная ошибка искать французских тонов, когда здесь такая прелесть»³, - восклицал Мамонтов, имея в виду Коровина.

Но, помимо чисто эмоционального порыва, этим решением руководил крепкий и здравый смысл. Дело в том, что, получив разрешение на проведение железнодорожной ветви до Архангельска, строительство которой удачно завершилось в 1897 году, меценат и промышленник намеривался заранее познакомить российское общество с этим экзотическим краем. Наиболее удобной для этого случая формой стало строительство павильона Крайнего Севера на предстоящей в 1896 году Нижегородской промышленной и художественной выставке. Создание архитектурного и экспозиционного проекта, а также выполнение десяти монументальных панно Мамонтов решил поручить Константину Коровину, хорошо зная его как прекрасного декоратора. Для осуществления грандиозного замысла эта поездка была просто необходима, ведь в задачу Коровина входило «создать в просторном павильоне Северного отдела то впечатление, вызвать у зрителя то чувство, которое... испытал там, на Севере»⁴.

Как известно, цель эта была достигнута. Внешний облик сооружения напоминал вид северных факторий, увиденных в Норвегии, и в конструктивной основе соответствовал стилю модерн. Высокую, взлетавшую под острым углом крышу, немного напоминавшую плавающие в океане льдины, венчали огромные стилизованные рыбы, украшениями балюстрады служили силуэты оленей, рисунок которых разработал С.В. Малютин. Особым украшением павильона стал цикл из десяти монументальных панно, декоративно рисующих своеобразие и суровую красоту северной земли. Разработав композиционную и колористическую основу в эскизах, Коровин для их исполнения пригласил художников С.В. Малютина и Н.В. Досекина. Позже нижегородские панно, принадлежавшие С.И. Мамонтову, украсили вестибюль построенного в 1904 году Ярославского вокзала в Москве и немало способствовали популяризации этого края.

Расчет Мамонтова оправдался. Буквально через несколько лет огромное количество желающих, вооруженных фотоаппаратами, ружьями, блокнотами и этюдниками, устремились в эти края. Обстановку на судне, типичную для тех лет, описал В.В. Переплетчиков: «На палубе в ящиках качаются выкопанные с корнями и землей крупные ярко-голубые новоземельские незабудки, вероника, альпийский желтый мак, альпийские фиалки, молочайник. Тут же лежат убитые и выпотрошенные для набивки чучел полярные птицы: чистик, пуночка, кулик. Оленьи рога привязаны веревками к бортам, чтоб их не унесло в океан во время шторма. По каютам висят оленьи шкуры, самоедские куклы, пестрые меховые сумочки. Всюду голубовато-зеленые с черными узорами яйца гагар, разные камни: горный хрусталь, кварцы, сланцы»⁵.

Коровин и Серов проделали практически тот же самый маршрут, что и Савва Иванович Мамонтов: по Северной Двине они прибыли в Архангельск, а отсюда на комфортабельном океанском пароходе «Ломоносов» товарищества Архангельско-Мурманского срочного пароходства отправились дальше, на Новую Землю и Мурман, посетили северную Норвегию, шведскую Лапландию.

В конце сентября друзья вернулись в Москву с большим количеством написанных во время путешествия северных этюдов, которые пригодились в процессе создания монументальных панно. Знакомство Коровина с Севером на этом не закончилось. В 1895 году он вновь совершил аналогичную поездку, но теперь совместно с Н.А. Праховым и художником Н.В. Досекиным. Через два года снова побывал в Архангельске с В.А. Серовым, а в 1898 году в связи с предстоящей огромной работой над серией монументально-декоративных панно для Всемирной выставки 1900 года в Париже ездил на Север с Н.А. Клодтом.

Сборы, как всегда, были короткими: «На полу - раскрытые чемоданы. Я укладываю краски, кисти, мольберт и бинокль, меховую куртку, белье, большие охотничьи сапоги, фонарь и целую аптечку. Ружья не беру; я еду на Дальний Север, на Ледовитый океан, писать с натуры, а возьмешь ружье - начинается охота, и какие же тогда этюды? Беру только несколько крючков для рыбной ловли и тонкую английскую бечеву. Океан глубок, нужно захватить длинную бечеву и груз. Беру и компас...»⁶. Спустя десятилетия, находясь в парижской эмиграции, живописец написал несколько интересных рассказов о своем пребывании на Севере. Коровин был в восхищении от неповторимого облика северной архитектуры. «Деревянная высокая церковь, замечательная, - пишет он. - Много куполов, покрыты дранью, как рыбьей чешуей. Размеры церкви гениальны. Она - видение красоты. По бокам церковь украшена белым, желтым и зеленым, точно кантом. Как она подходит к окружающей природе!»⁷ Его потрясли своей «незлобивостью» дикие животные, обитающие там. С нежностью художник пишет, как он «погладил по гладкой голове и поцеловал холодный мокрый нос» большого тюленя, который смотрел «дивными круглыми своими глазами, похожими на человеческие, только добрее»⁸. Но главное - на этой суровой земле у К.А. Коровина появились возможности иначе проявить врожденный колористический дар. В таких натурных произведениях, как «Архангельский порт на Двине» (1894, Тульский областной художественный музей), «Пристань в Архангельске» (вторая половина 1890-х, ГРМ), «Архангельск» (1897, ГТГ), художник еще применяет яркую, насыщенную палитру, изображая жанровые эпизоды из жизни портового города.

В Лапландии рождается другой цикл этюдов, среди них шедевр коровинской кисти - «Зима в Лапландии» (1894, ГТГ). Небольшая и очень простая по композиции работа написана в сдержанном и тщательно разработанном диапазоне серовато-жемчужных тонов, соответствующих цветовой гамме северного пейзажа. Несмотря на художественный лаконизм и сдержанность формы, в произведении заложен огромный эмоциональный импульс. Кроме того, в нем присутствуют признаки, свойственные монументальной живописи: оно может выдержать многократное увеличение. В окрестностях Печенгского Свято-Троицкого монастыря святого Трифона, где на время остановились путешественники, Коровин пишет «Ручей св. Трифона в Печенге. Лапландия» (1894, ГТГ), изображая неброскую северную природу со скудной растительностью, произрастающей среди разбросанных камней и лодок, лежащих на берегу застывшей, стального цвета реки.

В норвежском городе Гаммерфесте, центре зверобойного промысла, Коровин пишет «Гавань в Норвегии» (1894, ГТГ), «Белая ночь в северной Норвегии» (1890-е, ГРМ) и этюды к будущей картине «Гаммерфест. Северное сияние» (1894-1895, ГТГ), к которой он приступил сразу, вернувшись в Москву. На большом вертикальном полотне художник пытается передать незабываемый эффект увиденного им полярного сияния. Пульсирующий перламутровый голубовато-зеленый свет пронизывает все пространство и мистически отражается в воде вместе с городскими огнями на поверхности колеблемой рябью воды. Писатель А.Ф. Амфитеатров вложил в уста одного из своих литературных героев следующую реплику по поводу этой картины: «Помнишь ли ты «Гаммерфест» Кости Коровина? Как воздух дрожит в голубом ознобе северного сияния? И чем ярче голубая дрожь, тем глубже проникает в тебя холод, тем больше чувствуется, что там дальше, за этим голубым огнем, высекаемым из льдин, - шестьсот градусов ниже нуля и немая смерть»⁹.

Северные этюды Коровина, также как и его друга Серова, утвердили в русской живописи 1900-х годов господство благородной гаммы жемчужных и серо-пепельных тонов. Сам Коровин говорил, что нигде не встречал такого многообразия оттенков цвета, как на якобы монохромном Севере. Позже свою увлеченность северным краем художник объяснит тем, что такого тонального богатства красок на юге увидеть невозможно. Этот колорит, свойственный северной природе, стал притягательным для молодых художников московской школы живописи, организовавших в 1903 году новое творческое объединение «Союз русских художников». Союзники воспользовались коровинской палитрой в мотивах ранней весны, последнего снега, первых заморозков. Сложно разработанная цветовая гамма серовато-голубых тонов позволяла также наполнить произведение интонацией легкой грусти, ностальгии, поэтического очарования.

Вслед за Коровиным, открывшим Север, потянулись и другие живописцы: В.В. Переплетчиков, А.Е. Архипов, С.А. Виноградов, А.А. Борисов, Л.В. Туржанский. Побывав на Севере, никто из них не остался равнодушным: были не только созданы прекрасные произведения, но и написаны интересные статьи, очерки, рассказы. Даже сдержанный в эмоциях А.Е. Архипов оставил следующее высказывание: «Белое море, поморские большие кресты, опрокинутое судно, облака над морем, - писал он, - все так удивительно, необычайно. С этого момента я так переживал это путешествие, как будто я попал на настоящую родину»¹⁰. Каждое лето приезжая в Архангельскую губернию, Архипов выбирал самые глухие места, предпочитая жить около моря. Его восхищал сохранившийся патриархальный уклад жизни поморов, предметы народного искусства, окружавшие их быт, крепкие избы и восьмигранные шатровые храмы, созданные неизвестными зодчими. В серии северных этюдов он окончательно перешел к свободной пастозной манере письма, мазок его стал послушным и пластичным, а в палитре стала преобладать строгая, со множеством оттенков серо-коричневая гамма. Пейзажи художника той поры, особенно те, в которых даны переходные состояния природы, наполнены светлой и немного грустной поэзией.

В окрестности Архангельска начиная с 1902 года нередко приезжал С.А. Виноградов. В произведениях, написанных здесь, он сумел запечатлеть как виды архангельского порта со стоящими на рейде парусными судами, так и живописные северные деревни, в частности Нюксеницу. Художник побывал в этом местечке первый раз вместе с В.В. Переплетчиковым. Позже Виноградов написал небольшой очерк «Поездка на Север», где подробно и красочно изложил все происходящие с ними события. Здесь же он точно охарактеризовал отношение к Северу Переплетчикова. «Василий Васильевич, - писал он, - учуял Север, понял его, в его вещах строгость, стильность, величавость природы очень переданы и прочувствованы»¹¹.

На протяжении двенадцати лет - с 1902 по 1914 год - Переплетчиков ежегодно каждое лето отправлялся к полюбившимся ему местам, о которых однажды сказал: «Суров и неприветлив Север, но меня к нему тянет. Поеду опять к Ледовитому океану, к большим сильным людям»¹². С этюдником и записной книжкой он побывал в Гороховце, Усть-Пинеге, Ухтострове, Курострове, жил в Сийском и Красногорском монастырях. Переплетчиков несколько раз побывал на Новой Земле, куда пароход два раза в год делал рейс из Архангельска. С каждой поездкой к Ледовитому океану художник все больше проникал в область вечной мерзлоты. Он посетил становище самоедов «Белужья губа», где обитал его ученик Тыко Вылка, добрался и до Ольгинского становища, находящегося за 74 градусом северной широты, пытался даже разыскать следы пропавших экспедиций В. Русанова и Г. Седова. Живописец был потрясен тем, как живут, борясь со смертью, и умирают в этих страшных местах люди. В одной из газетных статей он писал: «Климат Новой Земли суровый. Известный самоед Илья Вылка рассказывает, что, когда он на собаках ехал на Карскую сторону (западная часть Новой Земли), у него градусник лопнул от холода. Поднялся страшный береговой ветер. Вылка зарылся в снег и лежал под снегом 4 дня, половина собак погибла»¹³. В книге В.В. Переплетчикова «Север. Очерки действительности», изданной в 1917 году, имеются очень интересные, подробные природные описания.

Художник и очень мужественный человек А.А. Борисов был также поистине влюблен в Север и очарован им. Впервые он посетил Новую Землю в 1896 году. Из своих художественных экспедиций, как называл их Борисов, он привозил огромное количество этюдов и картин. Художник предпочитал изображать быстрым пастозным мазком в сдержанном колорите безбрежные воды океана с плавающими льдинами, заснеженные равнинные пейзажи с раскинутыми вдали чумами, упряжки с оленями или собаками, отдыхающих ненцев. «Работать было очень трудно, -писал художник, - приходилось обрезать кисти, делать щетину короткой; растирать краски почти немыслимо. Стужа превращает краски в густое тесто, которого кисть не берет и которое не размазывается по полотну. Во время моих «полярных» работ даже скипидар, единственное средство, которое могло бы сделать краски жидкими, не помогал, потому что сам начинал кристаллизоваться на этом адском холоду. У меня есть этюды, которые я писал на морозе в 28,8° С, три-четыре этюда - при 37,5° С. При этом кисть приходилось держать в кулаке, прикрытом рукавом малицы, и изо всех сил прижимать к полотну, нанося на него краски. Кисть трещит, ломается, коченеющие руки отказываются служить»¹⁴. Более 60 ранних произведений художника приобрел П.М. Третьяков для галереи. В честь коллекционера Борисов назвал ледник, на котором участники экспедиции 1899 года останавливались с восхождением на гору Вильчеки, где художник с высоты писал панорамные виды безмолвного снежного царства.

В 1900 году этот бесстрашный человек построил на Новой Земле, у подножия горы Пила, дом-мастерскую, чтобы можно было здесь жить и работать. В 1908 году в нем останавливался геолог В.А. Русаков, а в 1913 - художник В.В. Переплетчиков. А.А. Борисов и его спутники-ученые внесли огромный вклад в изучение берегового участка побережья Карского моря. Т.Е. Тимофеев, участник экспедиции, выполнявший топографические работы весной 1901 года, нанес на карту 35 новых географических названий, предпочитая называть их в честь своих учителей и покровителей: мыс Боголюбова, ледник и мыс Васнецова, мыс Верещагина, ледник и залив Витте, бухта Ермолова, мыс и гора Кази, мыс Крамского, мыс Куинджи, мыс Репина, бухта Романова, мыс и река графа И. Толстого, ледник Третьякова, мыс Шишкина.

Безусловно, художников конца XIX и начала XX века привлекла, по словам Переплетчикова, «очаровательная таинственность, загадочность и бесконечная красота этих мест»¹⁵. Находясь под магическим обаянием Севера, почти все художники, побывавшие в этих краях, с восторгом о нем писали.

Одним из почитателей этих мест стала А.П. Остроумова-Лебедева. Она вспоминала спустя многие годы, как после объявления Первой мировой войны возвращалась с мужем из Европы в Россию через Норвегию: «Утром мы уехали из Бергена. Грандиозный пейзаж развертывался перед нами, когда мы подымались и переваливали через Скандинавские горы... Красота фиордов была поразительна. Я стояла у окна и торопилась набрасывать красками в свой блокнот мелькающие мимо чудные виды... Какой божественный пейзаж! На первом плане громоздились горы, быстро передвигаясь и то и дело открывая сине-сизые дали, замыкавшие тихие, глубокие фиорды. Ярко-красные домики, как огоньки, окаймляли их берега... Норвегия - прекрасная страна!»¹⁶

КОММЕНТАРИИ

1. Симонова И.А. Федор Чижов. М., 2002. С. 251.
2. А.Д. Поленов издал две книги на эту тему: «Отчет о командировке на Мурманский берег» (СПб., 1876) и «Оживающий Север. ХХ отдел Всемирной промышленной и художественной выставки 1896 г. в Нижнем Новгороде. Крайний Север. Частный павильон Об-ва Московско-Ярославской-Архангельской железной дороги с 15-ю фотографиями» (М., 1896).
3. Копшицер М.И. Савва Мамонтов. Искусство. 1972. С. 146 -147
4. Коровин К.А. «То было давно...». М., 2010. Т. 1. С. 398.
5. Переплетчиков В.В. «Новая земля». Очерк. Оттиск из журнала «Заветы» (1914, июль). -РГАЛИ Ф. 827. Оп. 1. Ед. хр. 64. Л. 15.
6. «Константин Коровин вспоминает.». М., 1990. С. 280.
7. Там же. С. 283.
8. Там же. С. 286.
9. Там же. С. 567.
10. Рождественская Н.И. Народный художник А.Е. Архипов. М., 1930. С. 26-27.
11. Виноградов С.А. Поездка на Север // Прежняя Москва. Воспоминания. Рига, 2001. С. 98.
12. РГАЛИ. Ф. 827. Оп. 1. Ед. хр. 64. Л. 7.
13. РГАЛИ. Ф. 827. Оп. 1. Ед. хр. 60. Л. 1 об.
14. Назимова И.В. Александр Алексеевич Борисов. Жизнь и творчество. Архангельск, 1959. С. 38.
15. Переплетчиков В.В. Север. Очерки действительности. 1917. С. 171.
16. Остроумова-Лебедева А.П. Автобиографические записки: В 3-х т. Т. 2. М., 1974. С. 491.

Вернуться назад