И белый снег, как чистый лист бумаги...

Анна Дьяконицына

Рубрика: 
ПРОЕКТЫ
Номер журнала: 
#3 2013 (40)

ОТКРЫТИЕ ВЫСТАВКИ ФРАНЦИСКО ИНФАНТЕ И НОННЫ ГОРЮНОВОЙ "СНЕЖНЫЙ МЕРИДИАН" ПРИШЛОСЬ НА КАНУН РОЖДЕСТВЕНСКИХ И НОВОГОДНИХ ПРАЗДНИКОВ В ТРЕТЬЯКОВСКОЙ ГАЛЕРЕЕ НА КРЫМСКОМ ВАЛУ. ОНА БЫЛА РАЗМЕЩЕНА В ОСОБОЙ ЗОНЕ СПЕЦПРОЕКТОВ, КОТОРАЯ ЗАВЕРШАЕТ АНФИЛАДУ ЗАЛОВ ВЕРХНЕГО ЯРУСА ПОСТОЯННОЙ ЭКСПОЗИЦИИ «ИСКУССТВО ХХ ВЕКА» И СЛУЖИТ ПРЕДДВЕРИЕМ РАЗДЕЛА НОВЕЙШИХ ТЕЧЕНИЙ, РАСПОЛОЖЕННОГО ЭТАЖОМ НИЖЕ. ПОГРАНИЧНОЕ РАСПОЛОЖЕНИЕ ЭТОГО ПРОСТРАНСТВА - МЕЖДУ КЛАССИКОЙ И СОВРЕМЕННОСТЬЮ, ТРАДИЦИЕЙ И ЭКСПЕРИМЕНТОМ - ОПРЕДЕЛЯЕТ КОНТЕКСТ ПОКАЗА ТВОРЧЕСТВА СОВРЕМЕННЫХ ХУДОЖНИКОВ В РАМКАХ ПЕРСОНАЛЬНЫХ ПРОЕКТОВ.

Выставка «Снежный меридиан», продолжившая знакомство посетителей Третьяковской галереи с наиболее значимыми мастерами отечественного актуального искусства, носила характер ретроспективы, раскрытой в контексте одной темы. Экспозиция позволила проследить, пожалуй, всю эволюцию артефакта* как особой формы творческого выражения, соединяющей черты ассамбляжа, перформанса, инсталляции, но не принадлежащей в конечном счете ни к одному из этих видов искусства. Бесспорное авторство в создании такой новой формы, а затем и концептуального ее осмысления принадлежит Франциско Инфанте. К своей идее артефакта он шел интуитивно - через практику спонтанных художественных действий в природной среде, которыми занимался вместе с женой и соавтором Нонной Горюновой в конце 1960-х годов. Часть их опытов была зафиксирована на пленку и легла в основу серии «Супрематические игры» (1968), открывшей выставку. В пространстве экспозиции были представлены также классические артефакты второй половины 1970-х годов: «Странствия квадрата» (1977) и «Очаги искривленного пространства» (1979). В этих произведениях Инфанте исследует тему зеркальных объектов, включенных в привычный пейзаж. Творческую эволюцию художника иллюстрировали работы из циклов следующих десятилетий: «Выстраивание знака, или Вывернутая перспектива» (1984-1986), «Деревенские впечатления» (1995), «Линии» (2003). И в настоящее время Франциско Инфанте и Нонна Горюнова демонстрируют неисчерпаемость артефакта в серии «Альпийский снег». Она была сфотографирована в январе-феврале 2009 года в горах Швейцарии и впервые показана в рамках прошедшей выставки.

* Слово «артефакт» (artefakt [нем.], artifact или artefact [англ. и фр.]), произошедшее от латинского artefactum (искусственно сделанное), пришло в Россию относительно недавно и не получило широкого распространения в своем первоначальном значении. В середине 1970-х годов, когда этот термин в русском языке почти не употреблялся, Франциско Инфанте начал использовать его для обозначения созданной им новой формы творческого выражения.

И все же структуру экспозиции определила не хронология, а внутренняя логика сюжета, обозначенного в названии проекта. «Снежный меридиан» соединил работы разных лет, отобранные по определенному тематическому принципу. В каждой из них активным действующим началом стал снег. По словам художника, этот проект дает зрителям возможность самой широкой интерпретации. Так, в сознании многих людей - иностранцев и наших соотечественников - снег воспринимается одним из символов России, явлением, связанным не только с природой, но и с областью культуры.

Снег, осмысленный в системе артефакта как художественный материал, обладает уникальной пластической выразительностью. Укрывая землю, он делает ее девственно-чистой, подобной белому листу бумаги или плоскости загрунтованного холста. Яркие цветные объекты, созданные руками художника и особым образом размещенные на снегу, позволяют добиться по-настоящему живописных эффектов. Неслучайно отдельные серии артефактов отсылают нас к наследию русского авангарда - супрематическим композициям Казимира Малевича или балансирующим на грани живописи и объекта работам /Александра Родченко. При этом снежный наст, как и поверхность холста, обладает собственной фактурой - пористой и зернистой или гладкой и сверкающей. Его фактурное многообразие блестяще обыграно в разных сериях артефактов. Шероховатый, неровный подтаявший снег, каким он бывает обычно в начале весны, служит фоном в работах цикла «Супрематические игры» (1968). В ряде произведений из серий «Очаги искривленного пространства» (1979) и «Добавления» (1983) зеркальные объекты включены в зимние пейзажи с замерзшими водоемами, поверхность которых участвует в преображении реальности, отражая лучи солнца или размещенные на ней предметы.

Гармония белого на белом, рождающаяся из взаимодействия света и тени, матовых и блестящих материалов, виртуозно решена Инфанте в цикле работ «Против света» (2006).

Часто в системе артефакта снег становится носителем скульптурного начала, из которого рождается форма («Белые сооружения», 1996; «Два света», 1998; «Структуры в снеге», 20042005).

Работы последних лет добавляют в характеристику белого новые краски за счет травы, проступающей из-под снега («Цветные конструкции», 2007). В кадрах из серии «Альпийский снег» (2009), сделанных в ненастную погоду, порывы ветра рождают снежное «сфумато», в котором растворяется пейзаж на дальнем плане.

Мотив кружащегося и падающего снега получает продолжение в видеопроекции, включенной в пространство экспозиции и напоминающей об исключительной роли случая в процессе создания артефакта.

Умение поймать краткий миг, приближающий нас к вечности, найти ту единственную точку зрения, взгляд из которой приоткрывает тайну устройства мироздания, становится главным условием возможности появления артефакта. Одним из ключевых понятий здесь является уникальность.

Это качество определило и решение экспозиции Франциско Инфанте и Нонны Горюновой в Третьяковской галерее. Несмотря на то что идея проекта «Снежный меридиан» концептуально оформилась еще в 2008 году, когда выставка с одноименным названием была показана в галерее Полины Лобачевской, экспозиция в Третьяковской галерее, включившая наряду с известными произведениями прежде не выставлявшиеся работы, была создана заново - специально для музея. Она объединила свыше 130 артефактов из 16 циклов. Работы, размеры которых варьируются в рамках семи модулей, были размещены на стенах в определенном геометрическом порядке, нарушающем привычный в выставочной практике стереотип о едином уровне развески. Центральная часть зала была отведена двусторонним артефактам, закрепленным с помощью вантовых конструкций вокруг экрана, на который проецировалось изображение падающего снега - мотив, задавший общую тему проекта.

Знаменательно, что открытие выставки «Снежный меридиан» было приурочено к презентации новой версии постоянной экспозиции новейших течений, в которой Франциско Инфанте предстает одной из ключевых фигур современного искусства.

Соорганизаторами выставки в Третьяковской галерее стали AVC Charity Foundation и галерея Полины Лобачевской.

 

Во время монтажа выставки «Снежный меридиан» Франциско Инфанте ответил на несколько вопросов специально для журнала «Третьяковская галерея».

Расскажите, какой будет эта выставка?

В ее основе лежит концептуальный проект: артефакты только со снегом, но не все, а лишь то количество, которое может быть размещено в пространстве зала. Тема этого проекта возникла не случайно. Россия все-таки снежная страна, поэтому закономерно, что русский художник работает со снегом. Кроме того, я действительно люблю белое. Для меня интересна также философия белого: особая роль этого цвета в живописной системе Малевича, представление о «белом ничто». Белым обычно бывает чистый лист бумаги, на котором можно создать все что угодно.

Одноименный проект был показан год назад в галерее Полины Лобачевской. Чем отличается новая версия выставки?

Для нового пространства было придумано особое экспозиционное решение. Вообще, это выставка-инсталляция, и принципы организации пространства и размещения произведений в экспозиции - часть авторского замысла. Согласно проекту здесь все должно быть белым. При этом зал будет затемнен, а артефакты планируется осветить точечным светом. В центре через диапроектор будет транслироваться видеозапись снегопада. Наряду с известными работами мы представим совершенно новые артефакты, которых еще никто не видел. Они отсняты зимой этого года в Швейцарии, в /Альпах. Эти работы двусторонние. Их разместят не на стенах, а в пространстве. Такое экспонирование артефактов я уже использовал раньше, например, на выставке в Испании в 1995 году.

Насколько мне известно, «Снежный меридиан» - уже не первая Ваша выставка в Третьяковской галерее.

Да, действительно, она третья по счету. На рубеже 1992 и 1993 годов состоялась выставка под названием «Артефакты», а в 1998-м - «Контекст».

Какие отношения у Вас как у художника и зрителя складываются с Третьяковской галереей? Часто ли бываете в залах постоянной экспозиции?

Вообще я люблю Третьяковку. По традиции, когда я учился в Московской средней художественной школе, которая располагалась напротив главного входа в галерею, я каждый день туда ходил и прекрасно помнил всю экспозицию: где что висит, в каких залах, в каком порядке. В основном это было искусство XIX века.

Это ведь и была та школа мастерства, на которую Вас нацеливали в годы учебы в МСХШ?

Да, в качестве примеров приводили Репина, Серова и, конечно, Сурикова. Но когда я неожиданно для себя столкнулся с идеей бесконечности (момент, перевернувший мое сознание), я не мог выразить владевшие мной ощущения теми средствами искусства, а вернее ремесла, которому учили нас в художественной школе. Мы занимались в основном имитацией, а это никак не годилось для того, чтобы передать те чувства, которые во мне роились, искали выхода и взрывали изнутри. Если человека что-то волнует, он пытается найти решение. желание каким-то образом зафиксировать то, что для меня было важно, и послужило толчком для занятий так называемым современным искусством. Я ходил тогда в Библиотеку иностранной литературы, где можно было смотреть зарубежные журналы. Благодаря им я узнал, что в свободном мире, оказывается, есть место совершенно другому искусству. Я тогда мало что понимал (у меня не было достаточной культуры для оценки того, что я видел в журналах), но чувствовал в себе какой-то внутренний потенциал. Тогда я сделал вывод: раз на Западе есть люди, которые занимаются таким искусством, значит и то, что делаю я, тоже может иметь какой-то смысл. Но, понимаете, удержаться одному, когда вокруг все бессмысленно - задача не из легких.

Вы говорите, что открытие бесконечности мира похоже на взрыв, ставший поворотной точкой всей последующей биографии. А дальнейшее развитие было эволюционным?

Наверно, можно сказать и так, но я же художник и могу не сознавать того, что делаю. Это не обязательно. Ведь пока человек находится внутри ситуации, он не в состоянии описать ее со стороны. Но у меня есть принцип: никогда не повторять то, что уже сделано. Я хочу найти новое измерение всему, что делаю сейчас, в данный момент. Этот принцип очень важен для меня, потому что повторяться в искусстве плохо, как мне кажется. Теряется какая-то животворящая сила. Повторение того, что было сделано раньше, уводит художника от задач искусства. Ведь искусство - это все время рождение новой красоты. Даже если кто-то пытается повторить свою старую вещь, она все равно получается по-новому выраженной, интерпретированной и по каким-то признакам видно, что эта вещь принадлежит уже другому времени.

Один из самых интересных вопросов, связанных с сущностью искусства, касается отношений формы и содержания. При том, что Ваше творчество построено на глубоком внутреннем содержании, очень часто внимание зрителей привлекает необычная форма исполнения артефактов. Вас не обижает, когда люди первым делом интересуются не содержательной, а технической стороной?

Нет, нисколько. Люди имеют право на собственное суждение. Ведь суждение правомерно в той мере, в какой человек подготовлен или не подготовлен к восприятию того или иного явления. Бывает, что люди просто не знают предмета. Совершенно естественно, что они задают вопросы о том, как сделаны артефакты. Это очень хорошо, потому что искренне.

Кстати, преддверием выставки «Снежный меридиан» станут документальные фотографии, которые будут встречать зрителей на лестнице.

Да, они будут развешены непрерывной ступенчатой линией, как лестничный марш. Документальный материал позволяет понять, что все это создается в реальном пространстве. Ведь людям свойственна любознательность, и они всегда спрашивают, не на компьютере ли это сделано. В то время когда мы начинали (самые ранние произведения на выставке относятся к 1968 году), персональных компьютеров еще не было. И главное, когда смотришь на работы, видно, что они созданы в реальном времени и пространстве без помощи Photoshop - на снимках видны крепежи и растяжки, процесс монтажа.

Созданию артефактов всегда предшествует большая подготовительная работа. Каков сейчас объем Вашего архива?

Точно не могу сказать. Это тысячи изображений - фотографий и рисунков, - а если учитывать и документальный материал (блокноты с зарисовками и записями, эскизы, наброски композиций на отдельных листах и т.д.), то получится много тысяч.

Невольно вспоминается Леонардо да Винчи, который совмещал занятия искусством и наукой. А насколько Вам интересна область науки и техники?

Я профессионально этим не занимаюсь, не слежу за техническими новинками. Техника как таковая меня не очень интересует. Я довольно спокойно к ней отношусь и, наверно, поэтому готов принять любое техническое изобретение, которое могу освоить. Вообще я считаю, что художник должен уметь что-то делать руками. Склонность к этому у меня была с детства: я строил сараи, мастерил клетки для птиц и даже вышивал болгарским крестом. Все это нравилось мне своей конструктивностью, а потом нашло применение в моем искусстве, ведь отражать бесконечность можно только с помощью абстрактных форм: круга, квадрата, креста и т.д. Возвращаясь к вопросу о технике, хочу заметить, что современные технические новинки, как правило, очень дорого стоят. Скажем, лазер я не использую именно по этой причине. Кстати, в моей биографии был интересный эпизод, связанный одновременно с областью искусства и техники, когда в 1968 году мне предложили подсветить Московский Кремль. Я выполнил проект динамической подсветки, сделал модель, но все это не имело, конечно, никакой реализации. Позднее мне предлагали получать патенты на свои изобретения. Например, я придумал технологию создания искривленной зеркальной поверхности из пленки, натянутой на специальные рамы.

Та самая технология, которая лежит в основе объектов серии «Очаги искривленного пространства»?

Да-да. Сложность состояла именно в том, чтобы придумать конструкцию каркаса. Он скручен и соответственно определенным образом выструган. Натянутая на этот каркас пленка создает искривление, в зависимости от степени которого изображение может поворачиваться на 90°, 180° и даже 360°. То есть можно увидеть себя отраженным не так, как в зеркале (когда правое становится левым), а так, что правое остается правым.

Это очень интересная область, но скорее технического свойства. К искусству она не имеет отношения. Она для меня является вспомогательной и позволяет показать те эффекты, которые реально существуют в пространстве, но с которыми человек, как правило, не сталкивается в повседневной жизни. Их можно показать через искусство, но тут нужна концепция. Для меня это концепция артефакта. С его помощью я могу показать все что угодно. Любое применение, нанизанное на шампур концепции, обретает смысл и становится чем-то артикулированным.

С этим связано и особое качество Ваших работ: конкретный, предметный и природный мир, лежащий в основе артефактов, в один момент переносит сознание в такие отвлеченные сферы, как философия и метафизика.

Для меня метафизика очень важна. Сейчас она не в чести, но от этого она никуда не делась. Метафизика все равно присуща человеческому сознанию. У меня просто склонность этим заниматься, с самого начала, когда я ощутил, что мир бесконечен. Это не имело отношения непосредственно к моей профессии и явилось чистой воды философским озарением. Своего философского языка я к тому времени еще не выработал, а изобразительный язык был такой, какому нас учили в художественной школе. Поэтому я считаю, что как художник я родился тогда, когда пытался найти адекватное выражение своим переживаниям и чувствам. Для меня искренние внутренние переживания очень ценны, поскольку им посвящаешь всего себя без остатка. И в этом есть элемент какой-то добросовестности, может, даже детскости.

На современной художественной сцене Вы занимаете особое место. Вы предстаете не столько экспериментатором, сколько мастером классического склада. Работа с нетрадиционными материалами, использование новых форм творческого выражения, мне кажется, отступают на второй план перед главной задачей - созданием собственного мира.

Пожалуй, Вы очень верно видите границы моего творчества. Я действительно хочу быть художником - тем, кто выстраивает свою линию мира, находит такую точку, с которой этот мир четко просматривается. Художник говорит: «Я вижу». А видеть можно только из одной точки. И конечно, эта точка в следующий момент будет другой и ее надо опять искать. Встать в одну и ту же точку дважды невозможно, поэтому нельзя повторяться. Иначе это не искусство, а его имитация.

А какие идеи современного искусства Вы не разделяете?

Наверно, цинизм и критицизм.

Считается, что таким способом художники проверяют на прочность границы искусства.

Я не собираюсь сам проверять прочность границ, мне хотелось бы находиться в тексте искусства, а не в контексте. Я считаю, что искусство - это текст, а создание контекста не является собственно задачей художника. Но в постдюшановской традиции контекст часто занимает главенствующее место. Текста, в сущности, нет, остается один контекст. Ситуация, в которой чего-то не хватает. Очень важного. Самого искусства не хватает, а я бы хотел заниматься именно искусством. Искусство созидательно по своей природе.

Наша жизнь строится по горизонтали: мы живем, занятые какими-то повседневными делами, а творчество дает другую тенденцию - вертикаль. У меня есть работа 1962 года «Рождение вертикали»: горизонтально расположенные палочки обозначают движение по вертикали. Я до сих пор считаю эту работу очень удачной. Она эстетически и философски выражает очень существенные представления в моем мировоззрении. Я живу горизонтально, как все люди, но пытаюсь выстроить свою вертикаль. Искусство - это такая вертикаль, которая позволяет мне встать на обе ноги.

Насколько важна содержательная сторона искусства?

Ради нее и создается произведение искусства, осуществляется тот огромный труд, который часто сопутствует творчеству. Он обусловлен смыслами, которые человек несет в себе. И ради смысла (когда он существует) все находит свое место. Потому что в конечном счете даже художник - это место. Обрести свое место и сказать «Я вижу!» - редкая удача.

Вернуться назад

Теги:

Скачать приложение
«Журнал Третьяковская галерея»

Загрузить приложение журнала «Третьяковская галерея» в App StoreЗагрузить приложение журнала «Третьяковская галерея» в Google play