Посвящение одному гению

Сальвадор Дали и Пабло Пикассо - два великих испанца - оставили в тени своей мировой славы многих мастеров искусства ХХ века. Ни о ком так много не писали, не говорили, не спорили, как о них; никто не может сравниться с ними по количеству книг, альбомов, брошюр, статей, опубликованных о творчестве этих двух титанов.

Казалось бы, ничто не предвещало в ранних работах молодого Сальвадора появления грандиозного таланта, затмившего своим эпатирующим, взрывным, чудодейственным искусством все, что можно было бы вообразить. Нет такой силы, которую и сейчас можно было бы противопоставить его фантасмагориям.

Первая ретроспективная выставка произведений Дали из собрания Фонда «Гала-Сальвадор Дали. Фигерас» в Москве, в залах ГМИИ им. А.С. Пушкина впервые так масштабно представила российской публике его творчество. Она стала праздником, открытием феномена выдающегося мастера для всех поклонников, адептов и даже недавних хулителей «сюрреализма».

О нем уже так много написано, что вряд ли кто-то возьмет на себя смелость прибавить к десяткам тысяч страниц уже напечатанных текстов что-то новое, но все же творчество Дали неисчерпаемо, оно остается загадкой, таинством «одного» гения. Для чуткого сердца и пытливого ума оно неиссякаемый источник фантазии и вдохновения. Еще не раз мы будем задаваться вопросом: в чем же феномен его искусства, судьбы, личности, — и каждый из нас будет искать свой собственный ответ.

Универсальный дар Сальвадора Дали, предназначение таланта оракула и мастерства демиурга повергали в смятение, вызывали восторг и гнев, вселяли одновременно надежду и разочарование.

Позволим себе некоторую вольность в ответе на бесконечное множество вопросов, возникающих по поводу этого Дон Кихота двадцатого столетия относительно его феномена, в чем же тайна, один из секретов гения Дали. Мне представляется, что в жизни великого каталонца самую значительную роль играла его Муза — Гала — Елена Дмитриевна Дьяконова (в девичестве). Именно ей, неординарной русской женщине он, по собственному признанию, был обязан всем, что сделало его одним единственным гением среди всех других современников. Своим появлением в жизни Дали она, Гала, как ее нарек первый супруг, поэт Поль Элюар, что в буквальном переводе с французского на русский означает «праздник», пробудила и обострила в нем сверхчувственную интуицию, помноженную на комплексы, вселила веру в его уникальную непревзойденность и мессианское предназначение. Вероятнее всего, она познакомила его с литературным наследием Н.В. Гоголя и Ф.М. Достоевского, о последующем влиянии которых можно лишь догадываться и выдвигать самые невероятные версии. Ей суждено было стать для гения не только моделью, матерью, женой и любовницей, но и его Alter Ego, полноценным соавтором, о чем красноречиво свидетельствует двойная подпись Гала-Дали, появившаяся на его картинах. Елена Дьяконова развивала в нем чудодейственный дар виртуозного рисовальщика, мастера композиции и цвета; возможно, многие мотивы, сюжеты и сценарии его полотен были подсказаны ею. Но это только предположение.

В нем органично уживались религиозный дух и рассудочное, материалистическое сознание; он был уникальным импровизатором и расчетливым прагматиком. Своими инсталляциями, арт-объектами, сценическими акциями, живописными и графическими образами Дали не развлекал публику, а гипнотизировал ее. В своих произведениях он превращал ироническую фабулу в гротеск. Несравненный колорист и рисовальщик постоянно удивлял зрителей неуемной фантазией и виртуозностью осуществления, всегда интригующего замысла. Он никому не льстил, за исключением той Музы, мадонны, которую боготворил всю жизнь, хотя в его окружении были самые достойные люди целой эпохи, такие как Пабло Пикассо, Луис Бунюэль, Гарсиа Лорка, Гийом Апполинер, Рене Магритт, Андре Бретон...

В микрокосме ранних, небольших, а порой миниатюрных по формату произведений Дали содержится необъятная, вселенская бездна чувств и мыслей автора, будоражущая фантазию множеством ассоциаций. Его творения — блестящий образец интеллектуальной игры в безрассудство и, вместе с тем, глубоко продуманные вариации и формулы особого философского смысла и масштаба.

На мой взгляд, один из ярких характерных признаков непревзойденного, филигранного профессионального мастерства художника служит для нас возможность не только мысленно, но и фактически увеличивать почти до невероятных пределов как миниатюрные изображения живописца и рисовальщика, так и мельчайшие детали его фантастических композиций.

Брутальность и хрупкость, эпатаж и смиренность — это все он, человек с чувствительной и нежной душой, для которого искусство было не просто формой абсолютного самовыражения, но и средством защиты от мракобесия и ханжества, всезнающего раболепия безнравственных нравственников и непогрешимых грешников. Его видимая дерзость не знала границ, он бросал вызов всему тому, что было ему чуждо, при этом оставаясь личностью легко ранимой. Испанский темперамент помогал ему бороться как с окружающий миром, так и со своими внутренними комплексами.

Автору этих строк посчастливилось первым из российских художественных критиков написать весьма скромные монографические работы, одна из которых была опубликована в 1989-м, другая — в 1992 году. Исключительно из-за смелости, проявленной издательством «Знание» и «Республика», и благодаря огромным, массовым тиражам для публикаций об искусстве, они получили достаточно широкую огласку. Одним из радостных ее результатов стало для меня заочное знакомство с родной сестрой Гала — Лидией Дмитриевной Дьяконовой (в замужестве Яролимек). Упоминаю об этом в знак памяти и благодарности, а также в связи с тем, что она сообщала мне в письмах о своих встречах с Дали и впечатлениях о нем.

Позволю себе дословно привести одну цитату из ее маленького послания, полученного из Вены, где проживала Лидия Дмитриевна: «Теперь появляется много всяких статей и брошюр, полных неправдоподобных историй, пользуясь тем, что он был личностью необыкновенно странной и вызывающей самые разнообразные реакции». В своих воспоминаниях о Дали сестра Гала отмечала его скромность, застенчивость и удивительную отзывчивость, которую он проявлял в семейной обстановке по отношению к немногим, но самым близким его сердцу людям. «При наших же встречах в Париже и в Италии он мог быть самым милым и простым человеком». В этих искренних словах не постороннего человека, как и в других ее высказываниях, она делилась со мной своими жизненными впечатлениями о неизвестном большинству, закрытом от любопытных глаз внутреннем мире Сальвадора Дали, что совпадало с моими домыслами о нем и его творчестве.

Содержание этого более чем скромного посвящения «одному гению» не предполагает описания графических и живописных произведений, представленных в московской экспозиции (кстати, в блестящей дизайнерской подаче Бориса Мессерера). В последнее время появилось немало переводных изданий о творческом наследии Дали, в том числе книг его ближайшего помощника, долгие годы работавшего с ним, основного биографа великого маэстро — Робера Дешарна, а также литературные труды художника в превосходных переводах Натальи Малиновской, которые в полной мере смогут удовлетворить интерес многомиллионной аудитории российских знатоков и любителей искусства.

Духовный, философский, символический смысл творчества Сальвадора Дали обладает магической притягательностью, выходит за условные границы конкретного времени не только потому, что мир созданных им образов обусловлен историческим масштабом художественного мышления, в котором пороки и достоинства человечества, добро и зло, красота и уродство сопрягаются, порождая неимоверную, всепоглащающую энергию провидения. Будучи подлинным творцом, гением, он обладал способностью предчувствовать и предвосхищать, создал свою эстетику смыслов, оживил искусство прошлых эпох и стал предтечей искусства будущего. Декларируя в этом тексте некие постулаты, не станем обольщаться в безукоризненности собственных чувств и восприятия мифа и реальности, отражающих противоречивую суть неведомого и известного.

Наследие Дали огромно, он проявил себя в разных эпостасях святости и грехопадения, в живописи, графике, скульптуре, кино и литературе, в декоративном искусстве и дизайне, стал всеобъемлющей драматической фигурой в художественной культуре ХХ века. Его творчество было, есть и будет непредсказуемым, неподвластным формальному, бесстрастному пересказу. В чем тайна феномена доктрины искусства Дали — покажет Время.

Вернуться назад