Пристрастный свидетель эпохи

Жизненный и творческий путь заслуженного деятеля искусств РСФСР, действительного члена Академии художеств СССР, лауреата Сталинской премии профессора Петра Ивановича Котова (1889-1953) пришелся на конец XIX - первую половину XX века - период исторического и культурного излома в жизни России. Историки и искусствоведы по-разному оценивают произошедшие в нашем отечестве преобразования, но никто не сможет упрекнуть художника в том, что ему выпало жить и творить в эту эпоху. Времена не выбирают... Котов честно и добросовестно прошел свой путь, став свидетелем эпохи. За свои труды он удостоился высоких званий, его произведения хранятся в собраниях Третьяковской галереи, Русского музея, коллекциях многих картинных галерей и музеев бывшего Советского Союза.

Петр Иванович писал о себе так: «Родина моя — слобода Владимировка Астраханской губернии, красиво расположенная на высоком берегу Волги, с широкими перспективами волжских просторов. Отец мой — потомственный иконописец, так что еще в детстве я был окружен специфической обстановкой живописца... В результате — мечты стать художником!.. После окончания двухклассной сельской школы в 1903 году я уже был учеником Казанской художественной школы, и, таким образом, мечта моего детства стала осуществляться. Последний год своего пребывания в Казани я провел учебу под руководством только что окончившего Академию художеств крупнейшего рисовальщика и выдающегося живописца Николая Ивановича Фешина, которого я и считаю своим настоящим учителем, открывшим мне тайну рисунка и живописи. В 1909 году, окончив Казанскую художественную школу с рекомендацией в Академию художеств, я приехал в Петербург и с трепетом вступил в стены Академии, над входом в которую было начертано: “Свободным художествам”. Первого натурщика я писал в дежурство В.Е. Савинского. С этой работой у меня связано воспоминание о Павле Петровиче Чистякове. Он в это время уже не был профессором Академии, но по личной инициативе изредка появлялся на месячных обходах. Авторитет его был исключительным, поэтому его внимание к какой-либо работе расценивалось как высшая награда. И вот мой первый натурщик при обходе был особо отмечен Чистяковым и поставлен первым номером... В конце первого же года я был переведен в мастерские, что делали обычно как исключение и очень редко. После долгих раздумий я решил идти в мастерскую Ф.А. Рубо, где меня привлекла главным образом возможность изучать не только человека, но самых разнообразных животных в условиях пленэра, так как мастерская была вся стеклянная. В 1914 году, в дни Первой империалистической войны группа учащихся батальной мастерской Академии, в том числе и я, во главе с профессором Н.С. Самокишем выехала на фронт для наблюдения и зарисовок. Пробыли мы там четыре месяца и за это время побывали на Западном фронте, на Черноморском флоте и на Кавказском фронте. Впечатления были исключительно богаты, и был собран довольно солидный материал, который частично был использован мной в одной из конкурсных картин при окончании Академии. Основным источником, где я черпал то, что мне необходимо, являлись Эрмитаж, Русский музей и выставки. В Эрмитаже меня всего целиком захватили три вещи: “Венера у зеркала” Тициана, “Голова папы Иннокентия” Веласкеса и “Портрет матери” Рембрандта. Эти три произведения раскрывали во всем величии всю суть живописи: это всеобъемлющий, драгоценный глубокий тон, богатство и организованность светотени и материальность. Параллельно с Эрмитажем я часто посещал Русский музей, где знакомился с крупнейшими мастерами нашей живописи. Центром моего внимания были “Письмо запорожцев” Репина, “Снежный городок” Сурикова и работы художника Ге. Каждая из этих картин покоилась на традициях большого европейского искусства, несла в себе национальные черты. Приблизительно в это же время открылась посмертная выставка Серова. Так полно и широко представленное творчество Серова я видел впервые, и на меня эта выставка произвела глубокое впечатление. В 1911 году я впервые познакомился с новой французской живописью на выставке в Петербурге, где на меня произвели большое впечатление импрессионисты Моне и Ренуар»¹.

В ноябре 1916 года Котов представил на конкурс в Академии художеств две жанровые картины — «Письмо с родины в окопах» и «Сбор на охоту с борзыми» — и получил за них звание художника и право на четырехлетнюю заграничную командировку. Однако ему так и не удалось выехать в Италию. Октябрьскую революцию Петр Иванович встретил в Астрахани. Котов активно включился в жизнь города. В 1918 году, будучи председателем комитета по изобразительным искусствам профсоюзов трудящихся Астраханского края, он принял от коллекционера и собирателя Павла Михайловича Догадина богатейшую коллекцию картин, принесенную в дар городу. Вскоре Котов был избран председателем комитета по заведыванию картинной галереей и студиями живописи при культурно-просветительском отделе. В 1919 году он возглавил Астраханские свободные государственные художественные мастерские, которые впоследствии были преобразованы в Астраханское художественное училище имени П.А. Власова.

Сегодня в собрании Астраханской государственной картинной галереи находятся 17 живописных и графических произведений Котова, три из которых были в фондах с момента ее основания. В 1918 году П.М. Догадин приобрел с выставки для своей коллекции картины «Гелюнг», «Улица в Плёсе» и «Верочка», о которой Велимир Хлебников писал: «” Верочка” Котова, освещенная солнцем и утопающая в цветах, — крупная надежда»².

В 1923 году художник переезжает в столицу. «.Я был приглашен в Москву для живописных работ на сельскохозяйственной выставке, — вспоминал он. — С этого периода начинается моя полная жизнь как художника. В это время в Москве очень остро развернулась борьба, с одной стороны, между художниками-реалистами, которые гордились крупнейшими достижениями национальной культуры и снова поднимали вопрос о создании картины как высшей формы большого идейного искусства, а с другой стороны, художников, ориентирующихся на современное западное, главным образом французское искусство эстетствующего порядка. Художники-реалисты для более успешной борьбы за свои установки организовали общество АХРР (Ассоциация художников революционной России), в это общество вступил и я и принял активное участие в творческой работе... В 1931 году после ликвидации АХРР я вступил в МОСХ (билет за номером 3)»³.

В 1925 году Котов предпринял творческую поездку в Туркестан. Он отмечал: «Средняя Азия открыла для меня как живописца очень многое. Там, как нигде, я почувствовал прелесть полутонов и рефлексов, и это сразу обогатило мою палитру. Работал я там целыми днями на улицах и базарах»⁴. Итогом этой поездки стала серия превосходных живописных произведений: «Бухара. Бухарские мастера», «Бухарская невеста», «Медники», «Базар в Бухаре», «Бухарские евреи», «Портрет женщины в национальном костюме (белуджанка)».

Работа «Бухара. Бухарские мастера» (1920-е) хранится в Третьяковской галерее, а в РГАЛИ удалось разыскать репродукцию с картины «Туркестанский революционер Хаджа-Мирбабес-Мир Мухеинов», на которой рукой автора написано: «Приобретено Третьяковской галереей». Любопытно, что один из «бухарских мастеров» и «революционер» удивительно похожи друг на друга. Загадка творческого наследия мастера.

В период с 1928 по 1938 год Котов совершил ряд творческих поездок на крупные стройки социализма: побывал на Днепрострое, Кузнецкстрое, в Магнитогорске, на «Красном Сормове», в Донбассе. В это время были написаны «Днепрострой днем», «Домна № 1. Кузнецкстрой», «Кузнецкстрой. ЦЭС», «Красное Сормово», «Портрет комдива 1-й Конной армии С.К.Тимошенко», «Портрет героя Гражданской войны Сердича», «Кавалерийская тревога».

С большим интересом художник работал над картиной «Садоводы в гостях у Мичурина», которая предназначалась для советского павильона на Всемирной выставке в Нью-Йорке: «…я написал [ее] по заданию правительства. К этой вещи я готовился довольно серьезно. Закончив эскиз, я выехал в мичуринские сады для проработки с натуры необходимого материала. Тема увлекла меня исключительно. Развивая жанровую сцену на фоне богатого мичуринского сада, полного фруктов и залитого солнечным светом, я стремился использовать эти положения для развития более пышного живописного оформления своей вещи».

В 1941 году Котов с семьей был эвакуирован в Пензу, где, объединив местных и эвакуированных художников, организовал выпуск агитационных плакатов «Окна ТАСС». Работал в воинских частях. В конце 1942-го возвратился в Москву, где в 1943—1944 годах написал серию портретов военных медиков: начальника Главного военно-санитарного управления генерал-полковника медицинской службы Е.И. Смирнова, Героя Социалистического Труда генерал-полковника медицинской службы академика Н.Н. Бурденко, генерал-лейтенанта медицинской службы вице-президента Академии наук СССР Л.А. Орбели, главного хирурга Южного фронта генерал-лейтенанта медицинской службы В.Н. Шамова, лауреата Сталинской премии генерал-лейтенанта медицинской службы В.Н. Шевкуненко.

За исполненный в 1947 году портрет выдающегося химика академика Н.Д. Зелинского (ГТГ) художник был удостоен Сталинской премии.

После Великой Отечественной войны Котов по заказу Комитета по делам искусств при правительстве СССР создал серию портретов выдающихся советских полководцев Маршалов Советского Союза Г.К. Жукова, К.К. Рокоссовского, И.Х. Баграмяна. С работой над портретом Рокоссовского связана любопытная история. Константин Константинович был известен своей нелюбовью к позированию. Художник очень тревожился по этому поводу и поделился своими опасениями с Жуковым, который дал ему свой прямой телефон и пообещал помочь в получении согласия несговорчивого маршала. Все так и произошло: Рокоссовский упорствовал, художник позвонил Жукову, тот, не вешая трубку, связался с Рокоссовским, и согласие было получено! Что один маршал сказал другому — неизвестно, но портрет был написан.

По воспоминаниям дочери Котова, художник получил заказ написать портрет Сталина. Вместо того чтобы сразу с радостью согласиться, Петр Иванович стал интересоваться, на сколько сеансов ему рассчитывать. Узнав, что работа с натуры невозможна, художник отказался от выполнения этого заказа. Таким был Петр Котов. Родные очень боялись возможных последствий...

В течение всей жизни Петр Иванович увлеченно, с любовью писал свою семью, близких. Эти произведения отмечены особой теплотой и лиризмом. Наиболее заметные среди них — «Материнство», «Завтрак. Моя семья», «В доме отдыха. Алупка — Сара», «Портрет дочери в красном», «Портрет жены».

В 1949 году, преподавая в Московском государственном академическом художественном институте имени В.И. Сурикова, Котов принимает предложение возглавить мастерскую батальной живописи в Харьковском художественном институте. За достаточно короткое время он сумел подготовить плеяду известных ныне мастеров живописи: народных художников СССР Валентина Михайловича Сидорова и Андрея Ильича Курнакова, народных художников Российской Федерации Евгения Ивановича Данилевского и Александра Ильича Фомкина, заслуженного художника РСФСР Эдуарда Георгиевича Браговского, народных художников Украины Анатолия Леонидовича Наседкина и Александра Анатольевича Хмельницкого.

Именем Петра Ивановича Котова названа Детская художественная школа на его родине, в бывшем селе Владимировка, ныне городе Ахтубинске Астраханской области.

1. Цит. по: Мастера советского изобразительного искусства. Произведения и автобиографические очерки / сост. П.М. Сысоев, В.М. Шквариков. М., 1951. С. 264; Мозговенко-Котова М.И. Петр Иванович Котов. Москва-Орел, 2009. С. 14 (далее - Мозговенко-Котова).
2. Хлебников В. Собрание сочинений / под общ. ред. Р.В. Дуганова; сост., подгот. текста и примеч. Е.Р. Арензона, Р.В. Дуганова: в 6 т. Т. 6. М., 2005. С. 148.
3. Мозговенко-Котова. С. 21.
4. Мозговенко-Котова. С. 22.