«Стремление быть полезным обществу...» К 175-летию со дня рождения Сергея Михайловича Третьякова

Татьяна Юденкова

Рубрика: 
НАШИ ПУБЛИКАЦИИ
Номер журнала: 
#1 2009 (22)

Имя Сергея Михайловича Третьякова (1834-1892) - собирателя западноевропейского искусства, коллекция которого легла в основу собрания Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, известно не столь широко. О нем чаще вспоминают в связи c Павлом Михайловичем Третьяковым. Однако при жизни братьев некоторое время большей известностью пользовался младший из них - Сергей, а Павел, владелец уже известной тогда художественной галереи, представлялся москвичам как брат «нашего теперешнего городского головы». Когда звучало имя одного из братьев, незримо присутствовал и другой. Жизнь Павла и Сергея Третьяковых прошла во взаимной поддержке, общих занятиях. Они много работали на благо отечества. Пройдя по жизни вместе, как говорится «рука об руку», каждый из них оставил свой след в истории русской художественной культуры и родного города.

В процессе подготовки историко-художественной и мемориальной выставки, посвященной братьям Третьяковым и приуроченной к 150-летию Третьяковской галереи, выявился огромный пласт материалов, по-новому раскрывающих историю коллекции, предпринимательскую и связанную с ней благотворительную деятельность московских купцов, в особом свете предстала и фигура Сергея Третьякова. Несмотря на ряд публикаций последнего времени[1], многое в жизни и деятельности Сергея Михайловича еще нуждается в уточнении.

По воспоминаниям близких, Павел Михайлович «души не чаял в брате Сереже», всю жизнь питал к нему теплые чувства. «Сергей Михайлович был дорог брату, ни соперничества, ни зависти между ними не могло быть»[2], — свидетельствовала Александра Павловна Боткина. Он был «первым другом» Павлу Михайловичу и крестным отцом его шестерых детей. Однако в делах случались и разногласия. Старший брат не всегда соглашался с поступками младшего. «Мне было очень грустно услышать от тебя упреки, что я не забочусь о пользе общественной, тогда как тебе более чем кому-либо известно, что я почти всю мою жизнь или, по крайней мере, лучший возраст моей жизни употребил только для польз общественных, с успехом или неуспехом — это вопрос, на который приходится отвечать не мне, но совесть моя совершенно покойна за искреннее и постоянное мое стремление быть полезным обществу»[3], — писал Сергей Михайлович.

Он любил общество и свет, активнее, нежели старший брат входил в социально-политическую жизнь города, участвовал как гласный Московской городской думы (1866—1892) в разработке многих законопроектов. Купец 1-й гильдии, потомственный почетный гражданин (с 1856), коммерции советник (с 1875), дворянин (с 1878), действительный статский советник (с 1883), член Московского отделения Совета торговли и мануфактур (с 1868), председатель Московского общества любителей художеств (1889—1892), он также был членом совета Московского художественного общества и директором правления Русского музыкального общества, оказывал финансовую поддержку Московскому училищу живописи, ваяния и зодчества и Московской консерватории, был попечителем ряда городских ремесленных училищ. И это далеко не полный перечень его званий, должностей и заслуг.

Пожалуй, самым ярким периодом «жизни во благо общества» стало избрание Сергея Михайловича московским городским головой (1877—1881). Проявив организаторский талант, волю, он взял на себя руководство хозяйством, требовавшим постоянного внимания и заботы. Отметим, что при его активном участии в июне 1880 года прошли Пушкинские торжества, открытие памятника поэту на Страстной площади. «...Лучшего выбора сделать нельзя было, — писали о Сергее Третьякове. — Умный, культурно-образованный, обладавший прекрасным, но очень твердым характером, он умел. Одушевлять своих сотрудников и сотоварищей, внушать им любовь и преданность делу, которое сам он безгранично любил и которое знал до мельчайших подробностей... Третьякову удалось собрать при Управе и воспитать целый ряд молодых деятелей — специалистов, инженеров, архитекторов, врачей, из которых многие заслужили громкое имя в городских летописях»[4]. Московский период жизни Сергея Михайловича требует более подробного изучения, хотя многие факты уже широко известны, но о последнем периоде жизни младшего Третьякова, который следовало бы назвать петербургским, почти нигде не говорится.

После 1881 года Сергей Михайлович в основном зимой жил в Санкт-Петербурге, а летом — на арендуемой даче в Старом Петергофе. Ежегодно вместе с женой на несколько месяцев он уезжал за границу. Имея общее предпринимательское дело и находясь в разных городах, братья Третьяковы вынуждены были вести активную переписку, связанную с постоянной обоюдной потребностью согласовывать принимаемые решения. Сегодня в отделе рукописей ГТГ находится бесценная коллекция писем младшего Третьякова, которую бережно сохранил Павел Михайлович. Письма Сергея Михайловича носят деловой характер, подчеркивают собранность предпринимателя, умение ясно изложить волнующую проблему. О «громадных впечатлениях», полученных во время путешествий, он предпочитал рассказывать при личном свидании, полагал неудобным сообщать в письмах и о многих «деликатных» подробностях дел, связанных с мнениями важных государственных чиновников. И тем не менее этот блок материалов ярко характеризует Сергея Михайловича периода 1880-х годов, круг его общественно-предпринимательских и художественно-эстетических интересов.

Из воспоминаний Боткиной известно, что «Сергей Михайлович главным образом вел закупки товаров за границей, также торговлю в Москве»[5], а все прочее, т. е. торгово-финансовые операции торгового дома «П. и С. Братья Третьяковы и В.Коншин» контролировал Павел Михайлович единолично. В самом деле, младший Третьяков с начала 1880-х отошел от непосредственного ведения торговых дел. Однако, находясь в Петербурге, благодаря связям, авторитету, врожденной общительности и деловой хватке, он оказался «своим» в высших чиновничьих кругах. В этом смысле его роль в предпринимательском деле братьев Третьяковых еще предстоит осмыслить. Он был вхож в Департамент торговли и мануфактур, в непосредственном ведении которого находился торговый дом Третьяковых, на протяжении многих лет лоббировал интересы семейного дела, вел разного рода переговоры, добывая важную информацию о готовящихся законопроектах, о грядущих финансовых ревизиях, продвигая ходатайства собственной фирмы. Порой выступал и от лица московских фабрикантов.

То и дело ему приходилось улаживать постоянно возникавшие конфликты. В 1884 году он приложил много усилий для восстановления доброго имени фирмы Третьяковых, несправедливо обвиненной в провозе контрабандного товара. В то же время Сергей Михайлович продолжал руководить закупками для магазина братьев Третьяковых на Ильинке, куда товар поступал из Франции, Англии, позже — из Голландии, Ирландии и даже из Китая. По многим вопросам торгово-предпринимательской деятельности Сергею Михайловичу удавалось уговорить старшего брата, предпочитавшего осторожность и любившего стабильность и гарантированные условия договоров. В отличие от Павла, Сергей не боялся рисковать, порой предлагая начать новый проект на невыгодных условиях в надежде на то, что впоследствии можно будет все уладить с пользой для общего дела.

16 ноября 1888 года Сергей Третьяков составил духовное завещание, по которому, учитывая желание брата, пожертвовал свое художественное собрание Москве. Вопрос о слиянии коллекций и создании городской художественной галереи был решен братьями задолго до непосредственной передачи произведений в дар родному городу, это был один из главных пунктов их духовных завещаний. Скончался Сергей Михайлович от разрыва сердца 25 июля 1892 года в Петергофе. Спустя год после его внезапной кончины Павел Михайлович написал: «...он любил живопись страстно и если собирал не русскую, то потому что я ее собирал, зато он оставил капитал для приобретения на проценты с него только русских художественных произведений. А человек он был гораздо лучше меня»[6].

Сергей Михайлович занялся коллекционированием позже своего брата — в начале 1870-х. Принципы собирательства и особенности коллекций братьев Третьяковых естественно отличались друг от друга, как отличались их характеры и образ жизни. Однако отметим и сходство: Павел и Сергей начинали коллекционирование с современной живописи и не скрывали своих симпатий к жанру пейзажа, а по мере роста собрания у них возникло желание представить историю искусства в развитии, и тогда начался поиск произведений предшествующих столетий.

Коллекция Павла располагалась в специально построенных залах при его доме в Толмачах и была доступна широкой публике с 1881 года, коллекцию Сергея, находившуюся в жилых комнатах особняка на Пречистенском бульваре (ныне Гоголевский бульвар, дом 6), могли увидеть только знакомые и по рекомендации.

Сергей Михайлович в основном интересовался современной западной живописью, прежде всего — французской, которая ценилась дороже произведений русской школы. Начинающему русскому коллекционеру было довольно сложно разобраться в художественной жизни Парижа, где сосуществовало множество стилей и жанров. На первых порах, как полагают исследователи, Сергея Михайловича консультировали А.П. Боголюбов и И.С. Тургенев. Последний, как считает И.А. Кузнецова[7], оказал решающее влияние на формирование коллекции младшего Третьякова и его любовь к барбизонской пейзажной школе.

Из писем Сергея 1870-х годов складывается образ очень эмоционального и импульсивного молодого коллекционера. «У него тоже [как и у П.М. Третьякова. — Прим. авт.] был “нюх” на хорошую вещь. Он часто не ел и не спал, думая купить или не купить такого-то мастера»[8], — вспоминал Боголюбов. Он легко втягивался в процесс, «загорался», но всякий раз останавливался, «остывал», когда угадывал лукавство или хуже — обман. «Г-жа Левенштейн и на этот раз заявила себя весьма недобросовестно: оказывается, что Гупиль предложил ей не 12 т., а 10000 франков, она же желала стянуть с меня 2000 лишних, телеграфировав, что ей Гупиль предлагает 12 т. Покупать картины здесь я намерения не имею, но разве что-либо особенно хорошее», — категорично заявил он в письме брату из Парижа осенью 1878 года. Вместе с тем, всякий раз оказываясь в Париже, вновь погружаясь в его атмосферу, Сергей Михайлович с присущей ему страстностью увлекался процессом купли-продажи-обмена художественных произведений: «Я писал тебе два письма. . В первом просил выслать на имя Arnold & Tripp, 8, rue st. George картины Дюпре, Добиньи. Во втором просил выслать на имя George Petit, 7, rue st. George картину Добиньи, купленную у Варгунина, и картину Мессонье. Теперь прошу выслать еще две картины Руссо и Вальберга. И.С. Тургенев, нуждаясь в деньгах, решился продать своего Руссо, и я его купил, так что мой теперь оказывается лишним и я его здесь продам. Взамен проданных своих картин куплю что-нибудь очень хорошее, но что еще и сам пока не знаю. Видел превосходнейших картин очень много, но пока еще ни на что не решился кроме Тургеневского Руссо и Мункачи [имеется в виду полотно «Составление букета». — Прим. авт. ], о котором тебе уже писал»[9], — сообщал Сергей Павлу в 1882 году. Спустя немногим более месяца он благодарит Павла за хлопоты: «Картины посланные тобой пришли в полной исправности... Я все их сдал с хорошим барышом и в том числе с Мессонье. Взамен. приобрел вещи первоклассные, так что теперь моя коллекция будет превосходной»[10]. Из писем выясняется, что Сергей Третьяков был знаком с Мессонье, передавал московским собирателям через брата его просьбы относительно представительства на выставках.

Сергей Михайлович покупал произведения искусства не только у коллекционеров и торговцев (например, в торговом доме Гупиля, аукционном доме Друо, в галереях Дюран-Рюэля, Пети, Арнольда и Трипа), он посещал парижский салон, крупнейшие выставки, в том числе всемирные. Так, картина Жюля Бретона «Рыбаки в Ментоне» была приобретена им на Всемирной выставке в Париже 1878 года. Видимо, через посредничество А.П. Боголюбова и И.С. Тургенева Сергей Михайлович общался непосредственно с художниками, навещая их в мастерских.

Сергей Третьяков первым среди русских коллекционеров попытался отразить в своем собрании историю французской живописи XIX столетия. Количество произведений того или иного мастера в собрании принято считать важным показателем предпочтений коллекционера. Начиная со второй половины 1880-х у Сергея Третьякова появляются картины основоположника классицизма рубежа XVIII—XIX веков Давида, представителей французского романтизма Делакруа и Жерико. В коллекцию вошли по одной-три первоклассных работы мастеров барбизонской школы — Теодора Руссо, Диаза де ла Пенья, Дюпре, близкого к ним Тройона. Творчество особо ценимых коллекционером живописцев было отражено большим количеством полотен: Добиньи, например, — шестью произведениями, Камиль Коро — семью (его картина «Купание Дианы» стала последним приобретением Сергея Третьякова). Также в собрании находились работы, исполненные в русле популярного в те годы ориентализма. Среди современных художников реалистического направления младший Третьяков избрал Милле, Курбе, Бастьена-Лепажа. В заслугу Сергею Михайловичу можно поставить и открытие новых имен — он приобрел работы малоизвестных художников Луиджи Луара и Паскаля Даньяна-Бувре.

С начала 1880-х годов Сергей Михайлович стал приобретать и произведения других европейских мастеров, желая представить в своем собрании все крупнейшие живописные школы — испанскую, бельгийскую, швейцарскую, немецкую. Так, у него появились картины популярных живописцев, пользовавшихся европейской славой: англичанина голландского происхождения Лоуренса Альма-Тадемы, венгра Михая Мункачи, испанца Мариано Фортуни, покорившего своей «живой мерцающей кистью» многих русских художников (о нем восторженно отзывались И.Н. Крамской, И.Е. Репин, В.Д. Поленов, П.П. Чистяков, К.Е. Маковский, В.В. Верещагин, а позже — М.А. Врубель).

Формируя коллекцию, Сергей Михайлович проявлял исключительную разборчивость и тонкий художественный вкус. По выражению И.Э. Грабаря, он создал «единственную в своем роде» галерею европейского искусства, ставшую своеобразным местом паломничества для любителей западного искусства. Коллекция младшего Третьякова всегда была открыта для избранного круга людей: молодых художников, учеников Московского училища живописи, ваяния и зодчества. Поставленная таким образом задача удовлетворяла одновременно нескольким направлениям деятельности купца-благотворителя, москвича по рождению, гражданина и патриота. Создание в Москве картинной галереи современной европейской живописи было важно как с историко-культурной, так и с просветительской точки зрения.

Еще современники Сергея Третьякова говорили о воздействии приобретенных им произведений на отечественное искусство. Так, по общему признанию, под некоторым влиянием полотна «Деревенская любовь» Бастьена-Лепажа находились многие русские художники, в том числе М.В. Нестеров и В.А. Серов. По мнению В.Д. Поленова, под впечатлением от картины Даньяна-Бувре «Благословение новобрачных» были написаны «Гости» Е.Д. Поленовой, «В ожидании шафера» И.М. Прянишникова, «Объяснение» В.Е. Маковского, «Девочка с персиками» В.А. Серова и даже «Не ждали» И.Е. Репина; специалисты причисляют к ним и картину «Чайный стол» К.А. Коровина. Многие художники приходили копировать в галерею Сергея Третьякова: в частности, И.И. Левитан и К.А. Коровин копировали картины Коро.

На момент передачи городу коллекция Сергея Михайловича насчитывала 84 произведения западноевропейской живописи и рисунка, четыре статуэтки и один кувшинчик времен античности, три шпалеры французской работы XVII—XVIII столетий.

Каждое собрание несет на себе печать личности его создателя. Сергей Михайлович был коллекционером страстным, горячим, импульсивным, порой выглядел азартным игроком, порой — обстоятельным коллекционером. Он не боялся покупать, а затем отказываться от покупок, безбоязненно расставался с произведениями из своего собрания, часто выменивал их на новые, горячо торговался, сбивая цены, возмущался, если обнаруживал обман. Из писем становится понятно, насколько Сергей Михайлович был человеком увлекающимся, умевшим легко и быстро вдохновляться, но в то же время, он всякий раз соотносил свое желание и реальную стоимость произведения, довольно трезво в письмах к брату оценивал картины. Как всякий коллекционер, он иногда ошибался. Сегодня некоторые произведения получили новые атрибуции, однако их немного. Так, купленный младшим Третьяковым «Портрет молодого человека» Давида в настоящее время сотрудниками ГМИИ приписывается школе Давида.

Состав коллекции Сергея Михайловича подтверждает его эстетическую одаренность. Природа наделила собирателя острым чутьем и «художественным глазом». Что бы ни говорили о младшем Третьякове, называя его «только любителем», бесспорно одно — он умел ценить живопись, знал толк в выборе картин, но предпочитал французскую школу. Сергей Михайлович с равным интересом приобретал произведения содержательной направленности близкие по духу современной русской живописи и блестящие образцы легкой живописной манеры, произведения салонного искусства. Он собирал и произведения русского искусства, покупая их как по собственному усмотрению, так и по совету брата. Об этом хорошо известном факте в статьях, посвященных младшему Третьякову, говорится менее всего.

Боткина, а вслед за ней многие исследователи, полагают, что картины русских художников из собрания Сергея Михайловича перешли в собрание Павла Михайловича в тот момент, когда младший брат окончательно решил коллекционировать иностранную живопись. Между тем, это не совсем верно: первые приобретения западной живописи он сделал уже в начале 1870-х, а картину В.Д. Поленова «Бабушкин сад» купил в 1878 году (до смерти Сергея Третьякова она находилась в его особняке). В 1880 году по заказу коллекционера И.Н. Крамской создал полотно «Лунная ночь» (в соответствии с пожеланием заказчика для картины позировала его жена Елена Андреевна).

Согласно описи, составленной в мае 1891 года (еще при жизни Сергея Михайловича), ему принадлежало 29 картин и восемь скульптур русских мастеров. В духовном завещании право отбора вещей из собрания после его смерти предоставлялось старшему брату. В описи указана стоимость каждого произведения, и потому она была использована в качестве главного финансового документа при передаче объединенной коллекции Третьяковской галереи в собственность города. Из описи становится ясно, какие работы хранились при жизни Сергея Михайловича в его коллекции, а какие — у старшего брата, что отобрал Павел Михайлович после смерти Сергея Михайловича и что отошло его вдове[11].

На момент составления описи в экспозиции Третьяковской галереи уже находилось 13 живописных произведений. Все они, бесспорно, являются шедеврами русского искусства, так сказать, «первыми номерами». В их числе — уже упоминавшаяся «Лунная ночь» И.Н. Крамского, «Украинская ночь» А.И. Куинджи, «Вид из Помпеи на Кастелламаре» (1846) и «Голова мальчика-пиффераро» А.А. Иванова. Павел Михайлович отобрал для своего собрания еще семь картин из коллекции брата: «Портрет Е.А. Третьяковой» А.А. Харламова, жанровую сценку «Попался!» К.Ф. Гуна, «Закат солнца»[12] М.К. Клодта, пейзажи «Ипатьевский монастырь» и «Летняя ночь на Неве у взморья» А.П. Боголюбова, две работы Сильв. Щедрина (согласно описи — «Пейзаж. Неаполь» и «Улица и здание»).

Однако в собрание Сергея Михайловича вошли и другие произведения, созданные русскими мастерами. Он охотнее, нежели старший брат, предоставлял свои картины на выставки. Из писем и каталогов, в которых упоминаются работы из собрания С.М. Третьякова, выявляется ряд картин, не значащихся в описи 1891 года: «Художники в приемной богача» Ф.А. Бронникова, «Прогулка барыни» В.Е. Маковского, «Женская головка» Ю.Я. Лемана, «Пейзаж» Е.Э. Дюккера и другие. Известно, что Павел Михайлович устраивал так называемые «чистки» своей коллекции, хотя и не любил это делать. Сергей Михайлович, по-видимому, легче расставался с приобретенными произведениями.

Многие подробности как живописных, так и скульптурных приобретений Сергея Михайловича и по сей день остаются не проясненными. Например, кто из братьев платил за мраморную скульптуру М.М. Антокольского «Царь Иоанн Васильевич Грозный». В переписке со скульптором состоял Павел Михайлович, он же сделал заказ и оплатил кредит в счет стоимости будущей статуи. В книге Боткиной сказано, что Антокольскому платил Сергей Михайлович, однако, судя по письмам, она была оплачена братьями Третьяковыми совместно, так как стоила чрезвычайно дорого — 8000 рублей. До смерти Сергея Третьякова статуя находилась в его особняке на Пречистенском бульваре. Деньги за Туркестанскую серию картин В.В. Верещагина 1875 года переводил из Петербурга Сергей Михайлович, хотя инициатива покупки верещагинских работ исходила от Павла Михайловича. В 1873 году он приобрел для младшего брата картину Ф.А. Васильева «В Крымских горах», вскоре она перешла в экспозицию в Толмачах. Порой Павел Михайлович торговался от своего имени в пользу младшего брата, настаивая на том, что Сергей Михайлович «не совсем публика» и потому ему возможна уступка в цене, например за картину «Лунную ночь».

Принято считать, что Сергей во всем подчинялся воле старшего брата. Однако многие факты, известные из писем, не соответствуют этому. Павел часто прислушивался к мнению младшего брата. В 1875 году, посетив мастерскую Верещагина, Сергей выразил в письме свои восторги по поводу пяти этюдов «лямщиков» (бурлаков), которые вскоре после этого Павел приобрел для своего собрания. Год спустя он написал П.П. Чистякову о картине «Украинская ночь» А.И. Куинджи: «Куинжди я также видел, но приобрести ее и не покушался, потому что мне она показалась совершенно так, как и Вам, но брату моему она понравилась, и он ее приобрел»[13]. По воспоминаниям Боголюбова, Павел Михайлович не решался купить картину Лемана «Дама в костюме времен Директории»; «долго думал купить или не покупать, потому что это была парижанка»[14], а Сергей Михайлович уговорил старшего брата. Думается, что чаще решения принимались по обоюдному согласию. Преимущественным правом в приобретении произведений русского искусства, конечно, пользовался старший брат. Это право было завоевано им в 1870-е годы: Павел Михайлович почти не имел серьезных конкурентов на художественном рынке; они появились позже, со второй половины 1880-х.

Сергею Михайловичу приходилось помогать брату в его сложных взаимоотношениях с художниками. По воспоминаниям служителя Третьяковской галереи Н.А. Мудрогеля, бывали случаи, когда картину приобретал Сергей Михайлович, но вскоре она попадала в коллекцию старшего брата. Однажды: между В.Г. Перовым и П.М. Третьяковым произошла размолвка, после которой Павел Михайлович, узнав о новой картине «Птицелов», послал к художнику своего брата, чтобы тот купил ее для себя. Картина была немедленно куплена и помещена в доме Сергея Михайловича, но спустя несколько месяцев перешла в галерею, хотя на ее раме до самой смерти Перова висела табличка с надписью «картина принадлежит С.М.Третьякову».

Принимая участие в сложной игре старшего брата, Сергей Михайлович брал на себя «примиряющую» или вовсе «дипломатическую» роль. Художники признавались, что не всегда понимали, кто из братьев является владельцем той или иной работы. «Я не совсем понял, как это мой этюд [«Полесовщик». — Прим. авт.] куплен Вашим братом, для вашей коллекции (в подарок)?» — вопрошал Крамской Павла Третьякова, который не преминул объяснить происшедшее: «;...я обошел выставку., и решил приобрести Ваш этюд (он поставлен был отлично), но духу не хватило испортить хорошее расположение сопровождавших меня [Перова и Маковского. — Прим. авт.], и вот я попросил на другой день брата приобрести этюд; но приобрел его собственно я, а не брат; мне казалось, говоря между нами, что сочтут за намеренный укол — приобретение и в Москве работы не московского художника.»[15]

В свою очередь, Павел Михайлович выполнял непрекращающиеся просьбы брата: переправлял картины из особняка на Пречистенке в Париж для экспонирования на выставках; занимался страхованием произведений искусства; посылал денежные переводы; принимал купленные Сергеем картины из-за границы.

На протяжении всей жизни Сергей Михайлович много времени посвящал делам Третьяковской галереи. По просьбам Павла Михайловича он общался с художниками как в Петербурге, так и за границей. В Париже встречался с Боголюбовым, Леманом, Харламовым, Прянишниковым, Верещагиным. Участвуя в делах галереи, в 1870 году Сергей Михайлович заказал Перову живописный портрет основателя Московской консерватории младшего из братьев Рубинштейнов — Николая Григорьевича, с которым находился в тесных дружеских отношениях многие годы. Ему выпала доля уговорить старшего из братьев — Антона Григорьевича, основателя Санкт-Петербургской консерватории, позировать Репину для портрета, заказанного Павлом Третьяковым. «Во всяком случае, один портрет уже почти готов, — отчитывался Сергей Михайлович в 1881 году, — и, по-моему, превосходный — следовательно, твое желание и поручение исполнено»[16].

В начале 1880-х, живя в Санкт-Петербурге, Сергей Михайлович ходатайствовал о выделении пенсии вдове художника В.Г. Перова. «Авось что-нибудь и удастся сделать для бедной г-жи Перовой»[17], — высказал он надежду в письме к брату. Для них обоих художник был близким человеком, одним из любимых мастеров московской школы. В 1889 году Сергей Михайлович вел переговоры о возвращении в галерею заказанного Павлом Михайловичем живописного портрета писательницы Н.Д. Зайончковской.

Если в собрании младшего Третьякова произведений русского искусства было немного и в самом деле не вполне ясно, при каких обстоятельствах многие из них приобретались, то относительно западного искусства можно сказать со всей определенностью: коллекция Сергея Михайловича Третьякова заняла центральное место в истории московского, и шире — русского собирательства, заложив основы формирования последующих коллекций французского искусства С.И. Щукина и И.А. Морозова. Вместе с тем роль Сергея Михайловича Третьякова, его каждодневные труды и усилия, «стремления быть полезным обществу» и в активной благотворительной деятельности (которая еще ждет своих исследователей), и в поддержке русского искусства, в просвещении русской публики, в популяризации западного искусства трудно переоценить.

 

  1. Полунина Н.М. С.М. Третьяков // Кто есть кто в коллекционировании старой России: Новый биографический словарь. М., 2003; Приймак НЛ. Сергей Михайлович Третьяков - меценат, коллекционер, общественный деятель // Третьяковская галерея. 2004, № 3 (04). С. 62-73; Юденкова Т.В. Мемориальная и историко-художественная выставка, посвященная П.М. и С.М. Третьяковым: Путеводитель по выставке. М., 2006; Ненарокомова И.С. «Рьяный любитель художества». Сергей Михайлович Третьяков // Русское искусство. 1/2008 С. 48-55; Кафтанова ТИ. «На память совместного служения» // Третьяковская галерея. 2008, № 4 (21). С. 14-23.
  2. Боткина А.П. Павел Михайлович Третьяков в жизни и искусстве. М., 1995. С. 196 (Далее - Боткина).
  3. ОР ГТГ Ф. 1. Ед. хр. 3768.
  4. Голицын В.М. Москва в семидесятых годах // «Голос минувшего». 1919. № 5-12. С. 147.
  5. Боткина. С. 249.
  6. И.Е.Репин. Письма: Переписка с П.М. Третьяковым. 1873-1898 / Подгот. к печати и примеч. М.Н. Григорьевой, АН. Щекотовой. М.; Л., 1946. С. 165.
  7. Кузнецова ИА. Собрание западноевропейской живописи Сергея Михайловича Третьякова // Частное коллекционирование в России. Материалы науч. конф. Вып. XVII. М., 1995. С. 143.
  8. Боголюбов А.П. Записки моряка-художника. Волга. 1996. № 2-3. С. 168.
  9. ОР ГТГ. Ф.1. Ед. хр. 3661.
  10. ОР ГТГ. Ф.1. Ед. хр. 3662.
  11. Более подробно о завещании и истории передачи коллекции С.М.Третьякова см.: Приймак НЛ. Сергей Михайлович Третьяков - меценат, коллекционер, общественный деятель // Третьяковская галерея. 2004, № 3 (04). С. 62-73.
  12. Эта картина, выданная из ГТГ в 1930-е годы в Белорусский художественный музей, пропала в годы Великой Отечественной войны.
  13. П.П.Чистяков. Письма. Записные книжки. Воспоминания. 1832-1919. М., 1953. С. 78.
  14. Боголюбов А.П. Указ. соч. С.167.
  15. И.Н.Крамской. Письма, статьи. В 2 т. М., 1965. Т. 1. С. 300.
  16. ОР ГТГ Ф. 1. Ед. хр. 3656.
  17. ОР ГТГ Ф. 1. Ед. хр. 3675.
Иллюстрации
Портрет С.М. Третьякова. Альбумин. 1881
Портрет С.М. Третьякова. Альбумин. 1881
Ателье «Левицкий и сын». ОР ГТГ
В.Д. ПОЛЕНОВ. Бабушкин сад. 1878
В.Д. ПОЛЕНОВ. Бабушкин сад. 1878
Холст, масло. 54,7 × 65. ГТГ
А.П. БОГОЛЮБОВ. Ипатьевский монастырь близ Костромы. 1861
А.П. БОГОЛЮБОВ. Ипатьевский монастырь близ Костромы. 1861
Холст, масло. 55 × 90. ГТГ
К.Ф. ГУН «Попался!». 1875
К.Ф. ГУН «Попался!». 1875
Холст, масло. 52 × 67. ГТГ
А.А. ИВАНОВ. В парке виллы Дориа
А.А. ИВАНОВ. В парке виллы Дориа
Бумага на холсте, масло. 30 × 46. ГТГ
А.А. ИВАНОВ. Голова мальчика-пиффераро. Этюд
А.А. ИВАНОВ. Голова мальчика-пиффераро. Этюд
Бумага на холсте, масло. 32 × 41. ГТГ
В.Г. ПЕРОВ. Портрет пианиста и дирижера Н.Г. Рубинштейна. 1870
В.Г. ПЕРОВ. Портрет пианиста и дирижера Н.Г. Рубинштейна. 1870
Холст, масло. 102,5 × 79. ГТГ
В.Г. ПЕРОВ. Птицелов. 1870
В.Г. ПЕРОВ. Птицелов. 1870
Холст, масло. 82,5 × 126. ГТГ
М.М. АНТОКОЛЬСКИЙ. Царь Иоанн Васильевич Грозный. 1875
М.М. АНТОКОЛЬСКИЙ. Царь Иоанн Васильевич Грозный. 1875
Мрамор. Высота 151. ГТГ
Ф.А. ВАСИЛЬЕВ. В Крымских горах. 1873
Ф.А. ВАСИЛЬЕВ. В Крымских горах. 1873
Холст, масло. 116 × 90. ГТГ
А.И. КУИНДЖИ. Украинская ночь. 1876
А.И. КУИНДЖИ. Украинская ночь. 1876
Холст, масло. 79 × 162. ГТГ
И.Н. КРАМСКОЙ. Лунная ночь. 1880
И.Н. КРАМСКОЙ. Лунная ночь. 1880
Холст, масло. 178,8 × 135,2. ГТГ

Вернуться назад

Теги:

Скачать приложение
«Журнал Третьяковская галерея»

Загрузить приложение журнала «Третьяковская галерея» в App StoreЗагрузить приложение журнала «Третьяковская галерея» в Google play